— Вы слишком много видели, мистер Траск, — сказал он таким тоном, словно находился в пустой комнате наедине с Мейсоном, и вскинул еще дымящийся ствол.
Траск стремглав кинулся к лестнице. Он не видел, как Рокки задергался, словно марионетка на ниточках. Он не видел, как Рокки рухнул, когда дюжина пуль продырявила его прекрасный шелковый костюм. Он не видел, как на Рокки свалился Фуззи Кейн, словно пытаясь в последний момент перед смертью закрыть его.
Где-то бессмысленно взвыла тревожная сирена.
Мейсон преодолел последние ступеньки, ведущие на чердак, и, задыхаясь, остался стоять на четвереньках.
Чердачное помещение оказалось не освещено, но полной темноты тут не было, потому что кое-какие проблески пробивались сквозь окна на скате крыши.
Мейсон повернул голову в ту сторону, где, как он помнил, находился офис суперинтендента Каллахэна. Он помнил, что там был потертый стол из кленового дерева. Он помнил, что на нем стоял телефон.
Он с трудом встал на ноги и кинулся к стеклянной перегородке. Телефон позволит связаться с другим миром — миром здравого смысла и порядка.
Мейсон рванул на себя дверь офиса и, задыхаясь, ввалился внутрь.
Он сделал три или четыре шага к столу.
И тут из-за него неторопливо поднялась какая-то фигура и застыла на месте. В правой руке у нее был пистолет. А в левой — заостренный металлический крюк.
— Ну, ну, ну, — мягко сказал Микки Фланнери. — Братец копа!
Внизу стоял такой сумасшедший грохот, что голоса Фланнери почти не было слышно.
Мейсон, человек, живущий идеалами и преданностью законам, человек, исповедовавший принципы разумной справедливости, прищурившись, в сумраке уставился на убийцу детей, на кровожадное чудовище, у которого, как ни странно, было лицо проказливого ирландского постреленка.
Случилось нечто странное — насколько Мейсон осознал, у него автоматически отключились все мыслительные процессы. Он потянулся за своими очками.
Для Фланнери же данный жест означал, что сейчас на свет появится оружие. Он в упор выстрелил в Мейсона и промахнулся — может, потому, что в это мгновение нырнул под стол.
Траск, которому пороховой выброс обжег щеку, вскинул ногу и со всей силы ударил по шаткому столу. Тот рухнул на голову Фланнери.
Мейсон сорвался с места.
Он кинулся в глубину чердака и, вглядываясь в темноту, искал укрытие или хоть какое-то оружие. Он слышал, как Фланнери, отчаянно ругаясь, вылезал из-под стола.
Чердачные помещения над пирсом имели особое предназначение. Когда тут швартовались океанские лайнеры, их команда и пассажиры, не спускаясь с борта, прямиком проходили через верхний этаж строения к таможне. Миновав ее, они спускались по двум лестницам, которые становились эскалаторами.
Справа от Мейсона вдоль стены тянулся ряд багажных тележек. Инстинктивно он нырнул за одну из них и толчком послал ее в сторону офиса. Она вдребезги разнесла стеклянную дверь, из которой только что показался Микки Фланнери.
Мейсон выиграл еще немного времени.
Оглушительно загрохотал пистолет Микки. Затем он смолк. Раздалось какое-то щелканье. Мейсон послал еще одну тележку в направлении Фланнери.
Еще одна пауза. Возможно, у Микки кончились патроны.
Наконец Мейсон увидел то, что ему было нужно. На двух гвоздях, вбитых в стенку, висел крюк.
Он снял этот тяжелый металлический стержень. Пальцы коснулись зловещего заостренного кончика. Мейсон представил, как Майкл и Дэвид играли во дворе дедушки и бабушки.
Забыв о себе, он решительно направился к тому месту, где из-под второй тележки, ругаясь, выползал Микки.
Он уже успел подняться на ноги. В правой руке Фланнери держал свой крюк, а в левой, как дубинку, сжимал ствол пистолета.
Мейсон шел прямо на него, вскинув над головой крюк — движение это было неожиданным и неловким. Он понятия не имел, как пользоваться крюком в роли оружия. Он не задумывался, выживет или погибнет. Он видел перед собой Майкла и Дэвида.
Фланнери кинулся на него. Мейсон заметил, что тот крюком целится ему в лицо. Острое жало разорвет плоть — он может остаться без глаз. Инстинктивно Траск пригнулся и сделал встречное движение головой вперед. Крюк Фланнери пролетел мимо, но рукояткой пистолета он нанес удар Мейсону по затылку. Траск обхватил противника руками и повис на нем; удары рукояткой сыпались на шею и затылок, и у него подогнулись колени.
Фланнери отчаянно сопротивлялся, пытаясь освободиться от этих странных объятий слабеющего человека. Правая рука Микки, в которой он держал крюк, оказалась заблокирована Мейсоном, но левая с пистолетом была свободна, и он продолжал колотить Траска по шее и затылку. Мейсон упирался головой в плечо Фланнери, и в таком положении они качались вперед и назад.
Выворачивая левую руку, Микки уперся ею в грудь Траска. Ирландец с силой оттолкнул его и в то же самое время сам отлетел назад. Мейсон почувствовал, как тело, покрытое стальными мускулами, выскользнуло из его слабеющих объятий.
Фланнери вскрикнул.
Он издал пронзительный вопль, который закончился глухим булькающим звуком.
Мейсон, пошатнувшись, сделал шаг назад, и крюк вывернулся у него из руки. Фланнери стоял на коленях, и его синюю рабочую рубашку заливал поток крови.
Наконец Мейсон понял, что произошло, и попытался перевести дыхание. Когда Фланнери резко откачнулся, жало крюка Мейсона вошло ему в затылок и пропороло горло. Микки Фланнери умирал, как свинья на бойне.
Чердак наполнился шумом бегущих ног. Раздались голоса. Кто-то схватил Мейсона за плечи, стараясь поддержать его. Тот невидяще уставился на нового врага.
— Траск, с вами все в порядке?
Сквозь туман наплывающего забытья Мейсон увидел встревоженное лицо Даниэля Гебхардта в ореоле светлых волос.
Завершилась лишь часть борьбы за власть над величайшим портом мира.
Два человека, которые дрались за право быть королем, оказались мертвы.
Погибли и дюжина других, включая параноика Микки Фланнери.
Мейсон Траск, который, против своего желания и не имея к тому никаких способностей, стал одним из ведущих актеров этой драмы, сидел на зеленом кожаном диване в кабинете Даниэля Гебхардта на Парк-роу. Секретарь снова поставил перед ним маленький диктофон. Гебхардт, бледный и мрачный, но время от времени даривший улыбки тем, кто заглядывал к нему в кабинет, поставил перед Мейсоном свою бутылку бурбона.
Но Мейсон не видел ни Даниэля Гебхардта, ни его секретаря, ни сотрудников Гебхардта, ни Джейкоба Сассуна, стоявшего у окна, ни заместителя комиссара полиции Аллера, который отдавал какие-то указания по телефону.
Не веря своим глазам, он смотрел на фигуру, которая возникла в дверях.
— Мой бедный Траск! — сказала Эприл Шанд и, кинувшись к нему, уселась рядом на диване, взяв его руки в свои.
— Ты спасена! — Он не узнавал собственного голоса, он не понимал, откуда тот доносится. — Я мог думать только о… потом уже… не осталось никого, кто… кто мог бы сказать, где ты. Только об этом я и думал…
— А я думала только о том, — своим хрипловатым голосом сказала она, — что ты отправился к Мадженте с голыми руками… готовый на смерть, чтобы спасти меня… но этого не надо было делать, потому что…
— Ты знала? — изумился он. — Но как…
К ним подошел Гебхардт и протянул Мейсону письмо на листке с грифом дешевого отеля в Вест-Сайде.
— Может, оно ответит на часть ваших вопросов, Траск.
Письмо было адресовано Гебхардту, а почти неразборчивая подпись, нацарапанная в конце текста, давала понять, что его автором был Макс Уолтер.
«Дорогой Дан!
Я отсылаю это послание с курьером, поскольку ситуация не терпит отлагательств, а также потому, что, когда ты его получишь, я совершу один из самых высоких прыжков в мире — из окна своего гостиничного номера. Из-за меня могут погибнуть двое хороших невиновных людей, и выдержать такое я не в силах.
Началась большая драка, Дан, — Келлермана и Мадженты. Этим утром я продал свою душу за чечевичную похлебку, которую мне так и не удастся попробовать. Келлерман пообещал мне вина, женщин и песен, и в минуту слабости я не смог противостоять искушению. Меня использовали, чтобы заманить в ловушку мисс Бюст, кинозвезду. Ее удерживают люди Келлермана. Затем меня вынудили сказать своему другу — хорошему другу — Мейсону Траску, что она у Мадженты и что ее единственная надежда на спасение зависит от Мейсона, который должен приехать в поместье Мадженты в Джерси. И он поехал, да спасет меня Господь. Он поехал, вооруженный револьвером, который я ему дал. План был прост. Курок Макнаб, которого тоже соблазнили сирены Подлодки, убьет и Мадженту, и Мейсона. Потом будет установлено, что Мейсон, полный правомерной ярости, убил Рокки, а Курок лишь чуть запоздал спасти своего босса. Затем Келлерман взойдет на трон, и ни одна живая душа не заподозрит в нем настоящего убийцу.
