В голосе женщины зазвучала необычная нежность, и она вновь беззвучно пошевелила губами.
— Не слишком, — повторила она. — Он, наверное, в этот раз повидает доктора Пежо, они обычно встречаются. Он очень умный и очень много работает. Некоторые люди воображают, что силы при этом совсем не тратятся, но это не так. Мозг потребляет столько же крови, сколько мышцы. Это же естественно.
Она говорила о Ферди так, словно он был для нее непостижимой загадкой, и Аманда вдруг поняла, что, возможно, так и есть.
— А ваш юноша умен?
Мисс Фитч по-прежнему пребывала в заблуждении относительно возраста Аманды и обращалась к ней исключительно добродушно-насмешливым тоном.
— Бесконечно, — ответила Аманда, решившая говорить начистоту.
Мисс Фитч усмехнулась.
— Просто прелесть, — сказала она в пространство. — Продолжайте в это верить и всегда будете счастливы. Никогда не присматриваться к собственному мужу — в этом секрет счастья. — Она снова рассмеялась, на этот раз недоброжелательно. — Даже если для этого придется ослепнуть.
Аманда выглядела задетой, и мисс Фитч передала ей банку с печеньем. Это был примирительный жест, и в ее глупых глазах сквозило участие.
— Не волнуйтесь. Вам еще долго не придется задумываться ни о чем подобном, — сказала она, — а может, и вовсе не придется. Но когда встречаешь по-настоящему умного человека, на других уже смотреть не хочется.
Аманда промолчала, переваривая эти сомнительные сведения и пережевывая третье печенье.
— Надеюсь, они хорошо долетят, — повторила мисс Фитч. — Вот кто по-настоящему умен, так это Ферди Пол. Он один такой. Если бы он сказал мне спрыгнуть с крыши, я бы не стала сомневаться.
Аманда посмотрела ей в глаза.
— Вы уверены, что это из-за того, что он такой умный, или вы просто?..
Она тактично умолкла, и мисс Фитч уставилась на нее.
— Нет, дорогуша, — сказала она неожиданно резко. — Все дело именно в том, что он очень умен. С моей стороны нет никаких любовных глупостей. Я для этого старовата.
Она тряхнула головой. На ее лице глупость сменилась гордостью и упрямством.
— Интересно, они уже долетели до берега? — произнесла она и добавила: — Погоду обещали ясную.
Последний час вечера мистер Кэмпион и Аманда провели, медленно объезжая окрестности города, свежевымытые недавним дождем.
— Гайоги там не было, — сказал Кэмпион. — Он уехал в город и вернется поздно. Я посадил Ферди на самолет. Почему он так обрадовался, когда мы позвонили? Он мало что знает о мисс Адамсон, ничего нового. Тебе, кажется, больше повезло. Ты могла бы пересказать мне ваш разговор максимально близко к тексту?
Аманда откинулась на спинку сиденья, и, пока она говорила, уличные фонари бросали отблески на ее треугольные губы. Ее рассказ был подробным и ясным, умолчала она только о несущественных деталях.
— Это был Портленд-Смит, — сказала она. — Вряд ли у Джорджии было двое мужчин, которые хотели стать судьями.
— Одного вполне достаточно.
Аманда потянулась.
— Две женщины, две Джорджии, — подытожила она. — И два мужчины, Рэмиллис и Портленд-Смит, оба мертвы. Забавно, правда?
— Зависит от твоего чувства юмора, девочка моя, — заметил мистер Кэмпион. — Меня это пугает. Завтра мы найдем мисс Адамсон.
Но на следующий день констебль из Эссекса кое-что обнаружил.
Для полиции труп — это просто труп, а убийство — дело нешуточное, и вся история выскользнула из-под туманного савана модного общества и бридж-клубов и попала в центр внимания тысяч глаз и безжалостно бестактного интереса прессы.
Суперинтендант Станислаус Оутс из центрального отдела по расследованию преступлений Нью-Скотланд-Ярда был одним из тех счастливцев, кому удается пронести через жизнь детскую веру в четкую грань между добром и злом. Эта особенность свойственна всем великим английским полицейским, и, возможно, благодаря ей ходят легенды об их принципиальности и глупости. За тридцать пять лет службы он многое узнал о слабостях и пороках своих соотечественников, но эти познания не пошатнули понятий о черном и белом, надежно хранящихся в его благодушном деревенском сознании. Он был приятен в обращении, говорил тихо, обладал великолепным, пусть и несколько прямолинейным чувством юмора, но при этом оставался упорным, ясноглазым и жестоким, как пятилетний ребенок.
Мистер Кэмпион знал его одиннадцать лет, был очень привязан к этому человеку и до сих пор питал к нему уважение, смешанное с капелькой страха.
На следующий день после примечательной беседы Аманды с мисс Фитч мистер Кэмпион в начале шестого явился в кабинет к Оутсу. Хотя суперинтендант прекрасно его знал, приглашение «заглянуть на пару слов» было таким официальным, как будто он должен был прийти к нему впервые. К креслу для посетителей Кэмпиона подвели с подобающей месту церемонии. Он заинтересованно огляделся. Компания подобралась впечатляющая. Помимо самого Оутса, чья улыбка казалась суше обычной, здесь был главный инспектор Паллен, крупный, рыхлый человек с квадратным носом и яркими глазами, который большую часть жизни проработал в западном подразделении и считался одним из лучших приобретений Ярда за последний год. Он торжественно возвышался по правую руку от суперинтенданта и благодаря темному костюму и убийственной серьезности напоминал распорядителя на похоронах.
Кэмпион с облегчением заметил среди присутствующих сержанта Флада, но лицо его, формой напоминавшее воздушного змея, не просветлело при виде гостя.
В глубине комнаты сидела стенографистка, и все четверо молча наблюдали, как в комнату входит худой мужчина в роговых очках.
Мистер Кэмпион оглядел комнату, сохраняя на лице дружелюбно-рассеянное выражение, и почувствовал себя так, словно вошел в кабинет к директору школы.
— Ну что, кто тут ездил на велосипеде без отражателя? — спросил он, надеясь развеять напряженность.
Оутс покачал коротко стриженной головой.
— Дела не очень-то хороши, мистер Кэмпион, — сказал он. — Вы правильно сделали, что пришли. У нас будет пара вопросов, если вы не против.
Кэмпион был знаком с уклончивой манерой суперинтенданта и удивленно приподнял брови. «Не очень-то хороши» было необычно сильным выражением.
— Вот как, — осторожно произнес он. — Что случилось?
Паллен взглянул на начальника и прокашлялся.
— Мистер Кэмпион, — сказал он. — Обнаружено тело молодой женщины, которая, судя по всему, умерла насильственной смертью. В ее пудренице мы обнаружили бумажку, на которой были написаны какие-то цифры. Суперинтендант опознал в них ваш телефонный номер, правда, из кода была указана только одна буква. Я прочитаю вам описание потерпевшей. Если вы узнаете ее, нам придется просить вас опознать тело.
У него была своеобразная, очень четкая манера говорить, чем-то напоминавшая треск печатной машинки. Официальные формулировки в его устах звучали особенно бесчеловечно.
Мистер Кэмпион сохранял непроницаемое выражение лица — об этой маске ходили легенды. И хотя она выглядела уже не так убедительно, как прежде, поскольку за последние десять лет на лице отчетливо проступил характер его владельца, ею еще можно было пользоваться.
— Рост пять футов семь дюймов, изящное телосложение, серые глаза, очень темные волосы, ухоженные руки и ноги. В настоящее время возраст определить затруднительно, приблизительно между двадцатью пятью и тридцатью пятью. Очень дорого одета.
Оутс, наклонившись к нему, сказал:
— Высокий рост для женщины. Итак, высокая, темноволосая, сероглазая девушка, которая следила за собой. Я попросил вас приехать, потому что думаю, что это ваш телефонный номер. Вы ее знаете?
— Да, — ответил Кэмпион. — Думаю, что да. При ней не было других бумаг?
— Никаких. Ни визитки, ни письма, ни метки на одежде. Видимо, бумажку в пудренице просто не нашли.
Он выжидательно смотрел на Кэмпиона, и тот заколебался. По опыту он знал, что полная искренность — это единственный стоящий метод общения с полицией после того, как внезапно понимаешь, что их заинтересовали твои дела. Но пока есть хоть малейший шанс, что все не так плохо, как кажется, не стоит пробуждать их неутолимое любопытство.
— Мне бы хотелось увидеть тело, прежде чем называть какие-либо имена, — сказал он.
— Разумеется, — согласился Оутс. Он был разочарован. — Готовы ли вы отправиться туда с инспектором прямо сейчас? Мы не можем продолжать, пока тело не будет опознано, — говорил он уже в привычной для себя манере. — Не можем передать ее сэру Генри, пока не выясним, кто она.
Мистер Кэмпион поерзал. Сэра Генри Райотсли, знаменитого патологоанатома, не вызывали в очевидных или банальных случаях.
Паллен вылез из кресла.
