Сначала телефонный разговор, во всяком случае на лондонском конце линии, был не очень интересным. В основном он состоял из слова «да», повторяемого несколько раз, монотонность которого иногда нарушалась фразой «о’кей» — поскольку сержант гордился своей современностью. Тем временем он набрасывал в блокноте заметки неразборчивой стенографией собственного изобретения. К концу разговора Уикс прекратил чертить свои иероглифы и сказал:
— Минутку, старина. Повтори-ка имена. Я хочу их точнее записать.
Очевидно, его собеседник на другом конце провода согласился, и сержант повторял, записывая на этот раз фамилии крупным четким почерком:
— Стефан Диккинсон и Мартин Джонсон. Есть, спасибо, дружище. Описание внешности записал. Ага... Дадим тебе знать, что сможем сделать. Да... Да... О’кей... Пока.
Положив трубку, он с усмешкой обернулся к инспектору.
— Вам уже лучше? — спросил он. — Здорово помогают эти таблетки, верно? Говорят, в них содержится активированный уголь, в нем-то все и дело. А теперь, если в течение хотя бы получаса вас не будет ничего беспокоить, даю слово, все уже в норме. Конечно, такому здоровяку, как вы, понадобится чуть больше времени. Может, возьмете с собой еще одну пилюлю, просто так, на всякий случай? После ленча может пригодиться. — Он неодобрительно посмотрел на инспектора. — То есть если вы решитесь съесть ленч.
— Спасибо, — сказал инспектор. — Мне уже гораздо лучше. А что касается ленча, посмотрим. Но скажите-ка, что за вопрос вы обсуждали по телефону?
— Для дознания по поводу смерти некоего Парсонса из Мидчестера требуются свидетели, — сказал Уикс. — Кажется, коронер поднял сильный шум из-за этого.
— И один из свидетелей зовется Диккинсоном, насколько я понял.
— Точно. Стефан Диккинсон из Лондона. Ничего не скажешь, найти будет легко, верно?
— Может быть. Мне хотелось бы послушать описание их внешности, которое вам сообщили.
Удивляясь неожиданному интересу Маллета к дознанию, сержант прочитал по своим невнятным записям точное описание словесных портретов молодых людей.
— Второго зовут Мартин Джонсон, — продолжал он.
— Его я не знаю, — сказал Маллет. — А вот Стефан Диккинсон мне знаком. Это может быть интересно. Что ему было делать с покойным мистером Парсонсом из Мидчестера?
— Именно это ребята из Мидчестера и хотят узнать. Похоже, эти двое два дня назад останавливались на ночь в Мидчестере. На следующий день они по телефону договорились о встрече с Парсонсом. Они не назвали свои имена, но позже их установили через гостиницу. Телефонный звонок был сделан из гостиницы, понимаете?
— Понятно. Продолжайте.
— Ну, этот Парсонс был служащим местной газовой компании и очень заметной фигурой в городе. Он встретился с этими ребятами, провел с ними не больше пяти минут, после чего они ушли. А через час его обнаружили в кабинете с простреленной головой и с письмом, в котором он объясняет, что черт знает сколько времени разбрасывал денежки своей компании направо и налево.
— Очень интересно. Право, крайне любопытно.
— Вы так считаете? Ну, так или иначе, а коронер хочет, чтобы этих парней взяли. Просто удача, что вы знаете одного из них. Иначе просто не знаю, как бы мы их вычислили.
— Стефан Диккинсон, — сказал Маллет, — живет по адресу 67, Плейн-стрит, Хэмпстед.
— Тогда все в порядке. Я сообщу в тамошнее отделение полиции, а они пришлют ему повестку приехать в качестве свидетеля.
Маллет уже направился к двери, но вернулся.
— Пожалуй, я пойду и сам навещу мистера Диккинсона по этому делу, — сказал он. — Всегда есть возможность, что вдруг я ошибся.
— Сами пойдете? — удивленно переспросил сержант.
— Да. Это дело Парсонса может оказаться очень серьезным. Кстати, на какой день назначено дознание?
— Его отложили на конец недели.
— Тогда времени хватит. Я сообщу вам, тот ли это человек и все, что смогу выяснить относительно мистера Джонсона. А вы тем временем ничего не предпринимайте насчет полиции в Мидчестере, пока не получите от меня информацию. Спасибо за лекарство.
И инспектор вернулся в свой кабинет, оставив сержанта Уикса в печальном недоумении.
Усевшись за свой стол, Маллет вытащил папку с надписью «Диккинсон», которая отдыхала в ящике со времени примечательной беседы со Стефаном, состоявшейся почти две недели назад. За это время в папке появился только один дополнительный документ, а именно ответ полиции Маркшира на письмо, которое он отправил в тот же день. Единственное, что представлялось интересным в этом ответе, был список постояльцев гостиницы в ночь смерти мистера Диккинсона с примечаниями о времени их прибытия и отъезда. Этот список Маллет и принялся опять изучать гораздо более внимательно, чем при его получении. Он провел своим толстым пальцем по списку лиц, пока не достиг имени Парсонса.
— Значит, он там был, — сказал он себе. — Что ж, выглядит довольно просто. Парень стал разыскивать всех людей, которые могли убить его отца, и в свое время добрался до Парсонса. У Парсонса совесть была нечиста, он подумал, что парень появился в связи с его растратами, от страха потерял голову и покончил с собой. Боюсь, молодой Диккинсон окажется в очень затруднительном положении, когда ему придется объяснять все на следствии. Не говоря уже о мистере Мартине Джонсоне. О нем я раньше не слышал. Вероятно, друг семьи.
При обычных обстоятельствах на этом он выкинул бы эту историю из головы, но или в результате последствий диспепсии, или по какой иной причине его мозг упрямо возвращался к этому предмету. Некоторое время он продолжал сидеть, размышляя над списком постояльцев, пытаясь соотнести их имена с лицами, которые смутно помнил по гостинице.
— Но убил ли себя Парсонс только из страха, что его воровство будет открыто? — бормотал он. — Признание говорит только об этом, это верно, что вполне естественно. А не нащупал ли парень еще чего-нибудь — например, какую-нибудь связь между ним и своим отцом? Что ж, он сам и расскажет мне об этом. Видимо, это не бросалось в глаза, иначе он сразу направился бы к нему, а не ждал почти две недели. Смерть Парсонса усложняет доказательство убийства отца парнишки, если только он не оставил в своих бумагах что-нибудь серьезное. Может, стоит тем временем спросить полицию в Мидчестере...
Почти не сознавая того, инспектор полностью изменил свое отношение к загадке смерти Леонарда Диккинсона. Его беседа со Стефаном Диккинсоном, вероятно, произвела на него гораздо более глубокое впечатление, чем ему казалось, потому что теперь, когда его внимание снова сосредоточилось на этой проблеме, он обнаружил, что принимает почти как само собой разумеющуюся версию, которую раньше отказывался даже рассматривать.
— Ну-ка, подумаем...
Маллет откинул стул на задние ножки и прикрыл глаза. Он снова увидел лицо старого мистера Диккинсона, услышал его тихий унылый голос. Он снова пересмотрел короткое и, видимо, окончательное доказательство на дознании. В том, что он вспоминал, не было ничего нового, но теперь он смотрел на это под другим углом зрения.
— Но... — бормотал он. — Но... Все равно остаются возражения против версии сына. Или если не возражения, то ограничения. Если старик был убит в этом конкретном месте данным конкретным способом, это наводит на кое-какие мысли. — И он перечислил их про себя. — Если бы я проводил там расследование, я в любом случае придерживался бы этих направлений. Это значительно сузило бы круг подозреваемых. Но следствие вел не я! — со вздохом заключил он.
Затем Маллет совершил подвиг, который для него был вполне привычным, но которым он тем не менее справедливо гордился. Взяв ручку, он принялся по памяти воспроизводить основные моменты своего разговора со Стефаном, который вел двенадцать дней назад. В тот раз он не набрасывал заметок, и во время этого перерыва голова у него была занята десятками других дел, большинство из которых были важными и неотложными. Тем не менее, когда он закончил работу, перед ним на бумаге лежали самые важные пункты разговора, изложенные с такой точностью и полнотой, как будто записывались во время беседы.
Он с удовлетворением созерцал результаты своего труда. Затем отметил карандашом некоторые пункты, представляющиеся ему особо важными, после чего перевел взгляд на машинописный текст, присланный полицией Маркшира, и снова взглянул на свои заметки, задумчиво подергивая кончики усов. Наконец он встряхнулся.
— Это только теоретизирование без каких-либо фактов, если хотите! — сказал он себе. — И самая дикая версия. И все равно, предположим, молодой Диккинсон прав — просто предположим... Стоит заглянуть в... Должно быть, не мешает проверить...
Он положил список в карман и вернул папку на место с новой страницей своих записей как его единственного содержимого.
