— Добрый вечер, миссис Райвл.
— Что вам нужно? — спросила миссис Райвл куда менее приятным голосом, чем обычно.
— Я в Лондоне по долгу службы, — сказал инспектор, — и мне хотелось бы выяснить с вами парочку вопросов, так что я решил сегодня попытаться вас разыскать. На нижнем этаже… э-э… какая-то женщина сказала, что вы уже давно должны были вернуться.
— Ох, — сказала миссис Райвл. — Что ж, я не знаю… что ж…
Инспектор Хардкасл подвинул стул.
— Сядьте, пожалуйста, — вежливо сказал он.
Они вроде бы поменялись местами: он был хозяин, она гостья. Миссис Райвл села. Она подняла на инспектора тяжелый взгляд.
— Что за вопросы у вас, инспектор? — спросила она.
— Да так, — сказал инспектор Хардкасл, — всплывают разные мелочи.
— И вы хотите сказать, что они касаются Гарри?
— Совершенно верно.
— Тогда слушайте, — сказала миссис Райвл, воинственно поднимая голос и обдавая инспектора Хардкасла ароматом спиртного. — Он был моим мужем, но больше я не желаю о нем думать. Я дала о себе знать — или нет? — когда увидела в газете его фотографию. Я приехала к вам и все рассказала. Это было давно, а вспоминать мне ни к чему. Добавить мне нечего. Я рассказала, что смогла вспомнить, и все, знать ничего не знаю.
— Есть одна мелочь, — сказал инспектор Хардкасл. Говорил он мягко и словно извиняясь.
— Ах вот как, — сказала миссис Райвл довольно грубо. — Ну и что там у вас? Выкладывайте.
— Вы опознали в убитом своего мужа или же человека, с которым жили как муж и жена примерно пятнадцать лет назад. Так или нет?
— Думаю, что сейчас вы уже установили точно, когда это было.
«Вот ехидная штучка», — подумал о ней инспектор Хардкасл. Вслух он продолжил:
— Да, вы правы. Мы проверили. Вы поженились пятнадцатого мая тысяча девятьсот сорок восьмого года.
— Майские свадьбы всегда несчастливы, во всяком случае, так говорят, — угрюмо сказала миссис Райвл. — Мне она счастья не принесла.
— Но несмотря на прошедшие годы, вы сумели довольно легко опознать своего мужа.
Миссис Райвл, слегка смутившись, заерзала на стуле.
— Он почти не изменился, — сказала она, — он, то есть Гарри, всегда следил за собой.
— И вы смогли вспомнить особые приметы. Вы, кажется, написали мне о шраме.
— Верно. Был шрам за левым ухом. Вот здесь. — Миссис Райвл подняла руку и показала пальцем, где именно.
— За левым ухом? — Хардкасл сделал ударение на слове «левый».
— Э-э… — На мгновение она засомневалась. — Да. Кажется так. Да, я уверена. Конечно, в спешке можно ведь и запутаться. Но нет, шрам был слева. Вот здесь. — Она снова приложила палец к тому же месту.
— Вы сказали, что он порезался, когда брился?
— Совершенно верно. На него кинулась собака. Очень резвый у нас был пес. Все время прыгал — очень был веселый. Он-то и толкнул Гарри как раз, когда тот держал в руке бритву, и Гарри здорово порезался. Крови было! Порез зажил быстро, но метка осталась навсегда. — Теперь она говорила уже с большей уверенностью.
— Вот этот момент очень важен, миссис Райвл. В конце концов, люди иногда оказываются очень похожими друг на друга — прошло столько лет. Но если человек очень похож на вашего мужа, да к тому же у него шрам на том же месте — это уже делает ваши показания очень убедительными, не так ли? Кажется, мы и в самом деле сдвинулись с места.
— Очень рада быть вам полезной, — сказала миссис Райвл.
— А когда случилась эта история с бритвой?
Миссис Райвл с минуту подумала.
— Должно быть… наверное, месяцев через шесть после нашей свадьбы. Да, именно. Помню, собаку мы купили летом.
— Значит, примерно в октябре-ноябре тысяча девятьсот сорок восьмого года. Правильно?
— Правильно.
— И после того, как ваш муж оставил вас в тысяча девятьсот пятьдесят первом…
— Не столько он оставил меня, сколько я выгнала его, — с достоинством произнесла миссис Райвл.
— Да, конечно. Как вам угодно. Но как бы то ни было, с тех пор как в тысяча девятьсот пятьдесят первом году вы выгнали своего мужа, вы не видели его ни разу до тех пор, пока вам не попалась его фотография в газете?
— Да. Именно так я вам и сказала.
— И вы совершенно в этом уверены, миссис Райвл?
— Конечно, уверена. С того дня и до тех пор, пока я не увидела его мертвым, я ни разу не встречалась с Гарри Каслтоном.
— Видите ли, это очень странно, — сказал инспектор Хардкасл, — очень странно.
— Что?.. Что вы хотите этим сказать?
— Очень любопытная история с этим шрамом. Конечно, для вас, и для меня, это мелочь. Шрам и шрам. Но вот медики могут о нем кое-что рассказать. И знаете, они могут примерно определить, когда у убитого появился шрам.
— Не понимаю, к чему вы клоните.
— Все очень просто, миссис Райвл. Согласно заключению полицейского врача и еще одного консультанта, совершенно очевидно, что шрам за ухом вашего бывшего мужа появился лет пять-шесть тому назад, не раньше.
— Чушь, — сказала миссис Райвл. — Не верю. Я… Никто, кроме меня, не знает. Во всяком случае, когда…
— Итак, вам понятно, — продолжал Хардкасл ровным голосом, — что если шрам появился у вашего мужа — если этот человек ваш муж, — пять-шесть лет назад, то в тысяча девятьсот пятьдесят первом году, когда вы расстались, его никак не могло быть.
— Может, и не было. Но все равно это Гарри.
— Но вы с ним ни разу с тех пор не виделись, миссис Райвл. А так как вы с ним не виделись, откуда же вы узнали, что пять или шесть лет назад у него появился шрам?
— Вы хотите сбить меня с толку, — сказала миссис Райвл, — вы совсем уже сбили меня с толку. Может, это случилось и не в сорок восьмом. Нельзя же запомнить все. Во всяком случае, у Гарри был шрам, и я это знаю.
— Понятно, — сказал инспектор Хардкасл и поднялся на ноги. — Мне кажется, вам следует хорошенько обдумать свои слова, миссис Райвл. Вы же не хотите попасть в неприятную историю.
— В какую еще историю?
— Ну, — сказал инспектор почти извиняющимся голосом, — вас могут обвинить в лжесвидетельстве.
— В лжесвидетельстве? Меня!
— Да. Вы ведь знаете, что в глазах закона это довольно серьезное преступление. У вас могут быть неприятности, вплоть до тюрьмы. Конечно, вы не давали присяги перед коронером, но в суде перед дачей показаний вам это сделать придется. Тогда… знаете, мне хотелось бы, чтобы вы хорошенько все обдумали, миссис Райвл. Вполне вероятно, что некто предложил вам придумать для нас эту историю со шрамом.
Мисс Райвл встала. Она выпрямилась в полный рост, глаза ее засверкали. В этот момент она выглядела почти величественно.
— В жизни не слышала подобной чепухи, — сказала она. — Совершеннейшая чушь. Я стараюсь, я исполняю свой долг. Я прихожу к вам, чтобы помочь. Я рассказываю все, что помню. Если я ошиблась, мне кажется, в этом нет ничего особенного. В конце концов, среди моих друзей много мужчин, и можно было чуть-чуть перепутать. Но я не думаю, что ошиблась я. Этот человек — Гарри, а у Гарри за левым ухом был шрам, в этом я уверена. А теперь, инспектор, хватит обвинять меня во лжи и клеветать на меня, я прошу вас уйти.
Инспектор Хардкасл тотчас же встал.
— Доброй ночи, миссис Райвл, — сказал он. — Вы просто подумайте. Рот и все.
Миссис Райвл тряхнула головой. Хардкасл ушел. С его уходом миссис Райвл переменилась в лице. Выражение оскорбленного достоинства исчезло. Лицо стало встревоженным и испуганным.
— Втянуть меня в такое, — пробормотала она, — втянуть меня в такое. Я… хватит с меня. Я… я не… я никому не хочу зла. Наболтать мне с три короба, обмануть, обвести меня вокруг пальца. Ужасно. Совершенно ужасно. Я так и скажу.
Покачиваясь, она ходила взад и вперед, потом, наконец решившись, взяла из угла свой зонтик и снова вышла на улицу. Она прошла до угла, постояла у телефона-автомата и пошла на почту. Она вошла внутрь, попросила разменять деньги и вошла в одну из телефонных кабин.
Она позвонила в справочное и попросила выяснить номер. Там она и стояла, пока не зазвонил телефон.
— Пройдите, пожалуйста. Ваш абонент на линии.
Она заговорила:
— Алло… ах, это вы. Это Фло. Нет, я помню, о чем вы просили, но мне нужно с вами поговорить. Вы поступили со мной нечестно. Вы даже не объяснили, во что вы меня втянули. Вы только сказали, что если его опознают, вы окажетесь в очень неловком положении. Я ни на минуту не могла предположить, что вы втянете меня в историю с убийством… Конечно, вам следовало это сказать, но так или иначе вы сказали мне совсем другое… Да. Я думаю, что вы имеете к нему отношение… Да, и предупреждаю, я не собираюсь молчать… Вы, похоже, соч… соч… ну, вы поняли, что я хочу сказать… соучастники, или как там это. Я сразу поняла, что все это ширма: но так или иначе дело сделано, и говорю вам, мне страшно… заставить меня написать им про шрам. А теперь, оказывается, шраму этому всего год или два, а я тут клялась, что он был у него сто лет назад… А то, что это лжесвидетельство, и меня посадят в тюрьму. И не пытайтесь обвести меня вокруг пальца… Нет… Обязательства это одно… Да, я знаю… Я знаю, что вы заплатили. И между прочим, немного… Хорошо, я вас выслушаю, но я не собираюсь… Хорошо, хорошо… я помолчу… Как вы сказали?.. Сколько?.. О, это огромная сумма. Как я узнаю, есть они у вас… Да, хорошо, конечно, это меняет дело. И вы клянетесь, что не имеете к этому никакого отношения? Я имею в виду убийство… Нет, хорошо, я верю, что вы не станете… Конечно, я понимаю… Бывает, смешаешься с толпой, она тебя несет, и не твоя вина… Вы умеете говорить приятные вещи…
