– Меня от него тошнит, – сказал Хью.
– Чепуха! К чему притворяться? – Фрэнк усмехнулся. – Просто вы недостаточно умны, чтобы им воспользоваться. Вы из тех, кто любит спокойную жизнь. Вы готовы на все, что угодно, лишь бы избежать волнений и неприятностей. А я люблю неприятности и волнения, я упиваюсь ими. Я и сейчас настойчивее других и по-прежнему неизменно добиваюсь своего. Не правда ли, просто? Как сказал бы Ник… – Его глаза сузились. – Кстати, где Ник? Почему он не вышел к чаю?
На вопрос ответила Бренда:
– Он не смог, Фрэнк. К нему пришел офицер полиции, он сейчас в кабинете Ника.
Порыв теплого ветра всколыхнул листву в саду. Не будь Хью слишком занят своими мыслями, он бы заметил, что Фрэнк слегка вскинул брови.
– Офицер полиции, старушка? – переспросил он. – Ах! Наверное, это по поводу автомобильной аварии, в которую попал Ник?
– Не думаю.
– Почему не думаешь, старушка?
– Потому что я видела визитную карточку, когда Мария принесла ее, – ответила Бренда. – Это суперинтендент отдела уголовного розыска.
Китти Бэнкрофт широко раскрыла глаза:
– Ты не ошиблась, Бренда? Как замечательно! Ты имеешь в виду, что он из Скотленд-Ярда? Я всегда думала, что это место существует только в книгах. Настоящий сыщик под твоей крышей! Ведь это не менее интересно, чем Санта-Клаус, Гитлер или кто-то в этом роде. Ты уверена?
– Я знаю лишь то, что видела.
– Но что ему нужно? – Китти издала легкий смешок. – Ведь не приехал же он разыскивать здесь кого-нибудь?
– Чепуха! Кого ему здесь разыскивать? – холодно спросил Фрэнк. – Должно быть, у тебя нечиста совесть, моя девочка. Вероятно, он пришел по поводу подоходного налога или другого вздора. Во всяком случае, Ник сумеет поговорить с ним должным образом. Если он позволит себе лишнее, Ник вышвырнет его вон. Если хотите, мы можем вернуться и посмотреть на него, когда он будет уходить, а сейчас я намерен немного поиграть в теннис, и никто не остановит меня. Может, мы все-таки пойдем, пока не начался дождь?
– Ах, я надеюсь, что он сейчас начнется! – воскликнула Бренда с такой неожиданной яростью, что все посмотрели на нее. – Надеюсь, он будет лить и лить не переставая!
И она внезапно выскочила в сад.
Хью последовал за ней, предоставив Фрэнку привести Китти. Но ему удалось догнать Бренду лишь у самого теннисного корта. От дома до конца террасы по прямой было около ста ярдов. Дюжина каменных ступеней вела с террасы на поросшую травой лужайку, которая примыкала к окруженному деревьями и невысокой живой изгородью корту.
Это была задумка старого Ника. Проявив свою всегдашнюю предусмотрительность, он спланировал корт таким образом, чтобы глаза игроков в любое время дня были защищены от прямых солнечных лучей. Корт имел твердое покрытие, и его окружала высокая проволочная сетка. Ярдах в пятнадцати от сетки плотные ряды карликовых тополей образовывали вытянутый прямоугольник, повторявший форму корта. Но даже карликовые тополя достигали высоты футов в двадцать и заслоняли солнце. И наконец, все это окружала густая, выше человеческого роста тисовая ограда с калиткой.
Сперва проходя через калитку в живой изгороди, затем через просвет в стене тополей, можно было подумать, будто входишь в потаенный сад, огражденный от всего мира. Середину корта нещадно жгли палящие лучи солнца, и белая разметка четко выделялась на коричневом фоне. Но его края покрывали густые длинные тени. Несмотря на тяжелый, душный запах зелени, здесь было прохладнее.
Бренда уже стояла около корта. Она тяжело дышала и одной рукой держалась за проволочную ограду.
– Мне была необходима такая пробежка, – сказала она, быстро взглянув на Хью. – Ужасная погода. Ты на меня злишься?
Итак, все начиналось сызнова.
– О Боже мой, Бренда, разве мы уже не выяснили все?
– Но ты побежал за мной сюда. Зачем ты побежал за мной?
– Не знаю. Полагаю, так было угодно судьбе. Но дальше я не побегу, ясно?
Вокруг корта тянулся ровный бордюр подстриженной травы футов в двенадцать шириной. Немного восточнее, рядом с дверью в проволочной ограде стоял маленький павильон с крылечком и застекленными окнами, выкрашенный, в соответствии с художественным вкусом старого Ника, в ярко-красный и ядовито-зеленый цвета. Он помещался как раз между кортом и стеной тополей: в нем имелись шкафы и несколько скамеек. Хью остановил на нем взгляд.
– Почему ты побежал за мной? – упорствовала Бренда.
– Ты хочешь, чтобы я повторил все с самого начала? Покорно благодарю, ответ я уже слышал. И все же мне хотелось бы знать, что сегодня на нас нашло. Все мы немного не в себе, и, если не будем осторожны, до исхода дня не миновать убийства.
– Знаю.
– Ты знаешь?
Он постарался сказать это как можно беззаботнее, но Бренда и не думала притворяться.
– Да, знаю, – упрямо повторила она. – Во всяком случае, я не это хотела тебе сказать. Тебе кажется, что ты понимаешь, но ты ничего не понимаешь. Я имею в виду то… другое.
И вновь опасность.
Она потупила взгляд, шаркая по траве ногой, обутой в теннисную туфлю.
– Я сделала то, что должна была сделать, Хью. Я сделала, что должна была сделать; не важно, что именно я при этом сказала, понимаешь? Есть причины, по которым я должна выйти замуж за Фрэнка и угодить всем. Я не собиралась тебе про них рассказывать; просто не могла, боялась, что кто-нибудь подслушает, но я не могу удержаться и расскажу сейчас. Хью, причина…
– Ну-ну-ну, – прервал ее высокий, звонкий голос, долетевший через просвет в тополях. – Бренда и я против вас и Китти, – продолжал Фрэнк, вращая ракеткой в воздухе. – Что выбираете? Орел или решка? Орел. Вы, старина, проиграли. У нас южная сторона. Если хотите, можете подавать первым. – И он снова прыснул.
– Идем, партнер, – весело позвала Китти Бэнкрофт.
Когда Хью бросил пиджак на ступени маленького красно-зеленого павильона и толкнул проволочную дверь корта, он пребывал в расположении духа, которое озадачивало и тревожило его самого. В таком состоянии не следует ни с кем состязаться, но об этом он как-то не подумал.
Перед ним расстилался большой, пустой, пыльный корт – клетка с белым проволочным ограждением, так и ждущим неточных ударов. Фрэнк раскрыл сетку с мячами, и они рассыпались по корту; пока Хью старался собрать их, пот заливал ему глаза.
В тот день он намеревался не проиграть Фрэнку ни одного очка.
Это превратилось в своего рода наваждение. И, делая ногой упор перед первой подачей, он подумал, что на этом наваждение не кончится. Своих соперников по другую сторону сетки он видел как в тумане: белую блузку и белые шорты Бренды, кремового цвета фланелевый костюм Фрэнка и его улыбку. Фрэнк был отличным теннисистом. Его невозможно было заставить побегать. Куда бы вы ни послали мяч, Фрэнк оказывался именно в том месте. Он не умел сильно бить и никогда этого не делал, но каждый удар был рассчитан с неторопливой, механической точностью и попадал туда, куда метил. Хью, чьим единственным достоинством была скорость, казалось, что Фрэнк шествует по теннисному корту так же, как он шествует по жизни. Когда воздух сгустился и потемнел перед грозой и солнце скрылось за тополями, Китти Бэнкрофт заняла позицию перед сеткой.
– Готов?
– Подавай.
Хью высоко подбросил мяч.
Он и рукой и плечом почувствовал силу удара. Мяч, крутясь, просвистел над сеткой, взбил белую пыль – и вернулся прежде, чем Хью успел сдвинуться хоть на фут. Фрэнк, бесформенное белое пятно, без труда вернул мяч. Парируя удар, Хью едва не упал, но устоял на ногах. Он вернул мяч Фрэнку, тот, как всегда, оказался на месте и снова послал мяч не Китти, а Хью. Хью снова отбил, и звон прокатился в замкнутом пространстве; за чертой взметнулась белая пыль. Фрэнк подошел и проверил результат.
– Извините, старина, – аут.
Бренда уставилась на него во все глаза:
– Но, Фрэнк…
– Аут, – повторил Фрэнк. – Не повезло. Пятнадцать – ноль в нашу пользу.
Когда начался этот сет между смешанными парами, доктор Николас Янг сидел в своем кабинете с суперинтендентом отдела уголовного розыска Хедли.
Кабинет находился на втором этаже в задней части дома и представлял собой длинную комнату с низким потолком; два его окна выходили в сад, а еще два – на тенистую подъездную дорогу, ведущую к гаражу. Здесь было прохладней, поскольку с одного из низких книжных шкафов доносилось жужжание электрического вентилятора. На письменном столе доктора Янга стояли небольшие часы, стрелки которых показывали без десяти минут шесть; на часовом календаре значилась дата – суббота, 10 августа.
Суперинтендент Хедли, высокий плотный мужчина, похожий на гвардейского полковника, еще не докурил предложенную ему дорогую сигару. Он сказал:
– Могу я говорить откровенно, доктор Янг?
– Это называется удар ниже пояса, – проворчал джентльмен, известный под именем Ник. – Ладно! Ладно! Ладно! Продолжайте.
