– Конечно, мистер Холмс, – охотно согласилась мисс Рассел. – Вам подходит завтрашний вечер? Вы можете заночевать на вилле «Уиндикот», и в вашем распоряжении будет экипаж, в котором вы проедете мимо Хартсдин-мэнора в тот самый час, когда я увидела описанные события.
– Превосходно! – воскликнул Холмс.
– Тогда, если вы поедете на поезде, который отходит в четыре семнадцать от вокзала Ватерлоо, я распоряжусь, чтобы в Гилдфорде вас встречал экипаж.
– Вас это устроит, Уотсон? – осведомился Холмс после того, как, распрощавшись с мисс Рассел и мистером Лоусоном и проводив их до дверей, он вернулся на свое место у камина. – Миссис Уотсон не станет возражать против того, чтобы вы провели ночь вне дома?
– Уверен, что нет.
– Достойнейшая женщина! А сосед, несомненно, позаботится о ваших пациентах, пока вас не будет? Итак, теперь, когда этот вопрос улажен, скажите, что вы думаете о мисс Рассел, мой друг?
– Я полагаю, что это весьма здравомыслящая молодая леди.
– Она не из тех особ с буйным воображением, у которых бывают галлюцинации и которые видят призраков?
– По моему мнению, нет.
– Я совершенно согласен с вашей оценкой.
– Тогда кого же или что же она видела, как вы полагаете? Она абсолютно убеждена, что не приняла грума за покойного маркиза Дирсвуда, который, как предполагается, умер четыре месяца назад.
– Никогда не стройте предположения, пока у вас нет на руках всех фактов, Уотсон. Это порочный способ начинать расследование. Сначала – факты, потом – теории. А теперь, мой старый друг, если вы протянете руку и снимете с полок рядом с вами мой альбом с газетными вырезками вместе с томом справочника на букву «Д», мы начнем предварительное ознакомление с фактами. Вы займетесь обстоятельствами смерти лорда Дирсвуда, в то время как я освежу в памяти историю семьи этого молодого аристократа. Могу я порекомендовать вам вырезку из «Таймс» с заметкой об этом несчастном случае от пятого августа?
Несколько минут мы молча читали: Холмс углубился в справочник, тогда как я, найдя нужную вырезку в его альбоме, внимательно читал сообщение под заголовком «Трагическая смерть молодого маркиза». Вот что в нем говорилось:
В прошлый четверг днем маркиз Дирсвуд трагически погиб, утонув при несчастном случае с лодкой вблизи северо-западного побережья Шотландии.
Молодой аристократ, который вместе со своим дядей, лордом Хиндсдейлом, остановился в замке Дрампитлох, фамильной резиденции, взял лодку и отправился один осматривать пещеры у подножия близлежащей скалы. Судя по всему, внезапно налетевший шквал перевернул лодку. Погода в это время была неустойчивая.
Когда маркиз не вернулся, его дядя поднял тревогу и были предприняты поиски. Однако тело не обнаружили, и, поскольку был отлив, предполагается, что его унесло в море.
Расследование смерти от несчастного случая будет проведено прокурором Глазго.
Закончив чтение, я поднял глаза и встретился с вопросительным взглядом Холмса.
– Итак, Уотсон, есть ли у вас какие-то комментарии?
– Только то, что семья Дирсвуд кажется удивительно невезучей.
– По-видимому, рок преследовал их на протяжении всей истории рода, – заметил Холмс, постучав длинным пальцем по обложке справочника. – Второй лорд Дирсвуд был обезглавлен Ричардом Третьим. Другого за участие в заговоре Бабингтона в тысяча пятьсот восемьдесят шестом году посадили в лондонский Тауэр, где он и умер от лихорадки, избежав смерти на плахе. Третий был убит на дуэли. К этому можно добавить смерть отца молодого маркиза в результате несчастного случая на охоте. При данных обстоятельствах их фамильный девиз «Fortunae Progenies»[5] звучит довольно иронично. Значит, вам ничего не приходит в голову по поводу кончины Гилберта Дирсвуда?
– Нет, Холмс, должен признать, мне кажется, тут все ясно.
– Вы меня удивляете. Разве вы не помните рассказ мисс Рассел о ее первой встрече с Гилбертом Дирсвудом? Она сказала, что маркиз гулял с собакой (это было единственное упражнение, которое бедняга мог себе позволить, заметьте это, Уотсон), когда споткнулся и упал, перебираясь через изгородь. И теперь мы должны поверить, будто молодому человеку разрешили выйти в море на лодке одному при неблагоприятных погодных условиях?
– Вы правы, Холмс. Теперь я понимаю, куда вы клоните. И что же вы предполагаете? Что это не был несчастный случай? Значит, это могло быть убийство?
Холмс откинулся на спинку кресла и взглянул на меня со снисходительным видом:
– Продолжайте, мой дорогой Уотсон. Пожалуйста, изложите вашу теорию.
– Итак, – начал я, воодушевленный этой идеей, – нынешний лорд Дирсвуд, возможно, убил своего племянника, чтобы унаследовать титул и состояние. Потом он бросил тело в море, перевернув лодку, чтобы создалось впечатление, будто молодой человек утонул.
– Несомненно, он также привязал к телу камни, чтобы его никогда не нашли?
– Конечно, такое возможно.
Холмс издал смешок, который меня обескуражил:
– Интересная теория, мой дорогой друг. Однако вы не учли свидетельство мисс Рассел. Несмотря на мое предупреждение, вам не терпится строить догадки, и вы забыли о том, что она видела – или считает, что видела, – молодого лорда Дирсвуда живым всего три дня назад в Хартсдин-мэноре. А если так, то что же это за бесплотное привидение, которое с трудом удерживали двое взрослых мужчин?
– Значит, он мог выжить после попытки убийства и приплыть к берегу, а позже появиться в Хартсдин-мэноре, чтобы встретиться лицом к лицу с дядей? При подобных обстоятельствах у нового маркиза Дирсвуда вполне могла возникнуть необходимость скрутить его.
– В сговоре со слугами, конечно? Если ваша теория верна, почему же его дядя не сделал второй попытки убить племянника и не зарыл тело где-нибудь в усадьбе? Ведь его целью было уничтожить наследника и заполучить титул? И кроме того, с какой стати нынешний маркиз предложил мисс Рассел и мистеру Лоусону привести кого угодно и обыскать дом? Не кажется ли вам это странным при данных обстоятельствах?
– Я не совсем улавливаю вашу мысль.
– Тогда поставьте себя на место нынешнего лорда Дирсвуда. Вас недвусмысленно обвинили – хотя мисс Рассел и мистер Лоусон, вне всякого сомнения, выразились более деликатно – вас обвинили в том, что вы незаконно унаследовали титул и состояние Дирсвудов, поскольку настоящий наследник жив. Вы решительно отрицаете это обвинение. Какова была бы ваша реакция при данных обстоятельствах?
– Я бы, разумеется, направил к ним моего адвоката, а если бы они упорствовали в своей клевете, пригрозил судебным иском. Так поступил бы любой разумный человек.
– Вот именно. И тем не менее лорд Дирсвуд этого не сделал. Помните об этом, Уотсон, когда мы приступим к расследованию. Могу я предложить, чтобы вы также рассмотрели еще два факта, которые могут иметь отношение к делу?
– Что же это за факты, Холмс?
– Во-первых, дом в поместье Хартсдин-мэнор, если верить справочнику, был построен в царствование Елизаветы Первой, и, хотя его сильно перестроили в восемнадцатом веке, сохранилось крыло подлинного тюдоровского здания. Во-вторых, седьмой лорд Дирсвуд участвовал в заговоре Бабингона.
– Заговор Бабингтона? Вы имеете в виду заговор с целью убить королеву Елизавету и посадить на трон Марию Стюарт, королеву Шотландии? Но какое отношение это может иметь к делу, которым мы занимаемся?
Однако Холмс не ответил на мой вопрос. Он сказал только:
– Подумайте об этом, Уотсон, и вы не без пользы проведете время, оставшееся до завтра, когда я ожидаю увидеть вас здесь снова. Приезжайте заблаговременно, чтобы успеть на поезд до Гилфорда, отходящий в четыре семнадцать.
Я последовал совету Холмса и принялся ломать голову над этим делом, однако к той минуте, когда на следующий день мы с Холмсом отправились на вокзал Ватерлоо, я ни на шаг не продвинулся в разгадке тайны.
II
На станции в Гилдфорде нас встретил Фредерик Лоусон, который объяснил, что, так же как и мы, остановится на вилле «Уиндикот» на случай, если его профессиональные услуги потребуются в ходе нашего расследования.
До Литл-Брэмфилда, вблизи которого проживали мисс Рассел и ее отец, было пять миль, и дорога шла через вересковые пустоши. При угасающем свете они выглядели унылыми, и единственной растительностью здесь были вереск и утесник. Несколько чахлых деревьев вырисовывались на фоне темнеющего неба, как увечные часовые, охраняющие этот мрачный пейзаж.
Наша поездка подходила к концу, и оставалось проехать последние полмили, когда Фредерик Лоусон привлек наше внимание к правой стороне дороги. Так мы впервые увидели Хартсдин-мэнор.
Дом стоял на некотором расстоянии от дороги – прямоугольное здание строгих очертаний. Его серый каменный фасад в древнегреческом стиле не оживляли ни кустарники, ни вьющиеся растения. Перед домом простирались ухоженный сад с розарием и лужайка, гравиевая подъездная аллея вела от кованых железных ворот к простому портику с колоннами.
