Все же, чуть огорченный, он задул свечу. Быстро поднялся, сварил кофе. Половина девятого. Черт возьми! Он съел, как спортсмен перед соревнованиями, два кусочка сахара. До двенадцати ему предстоит считать деньги в банке. Через его руки проходили большие суммы, целые состояния, но он не испытывал ни зависти, ни жадности. Он стал бы счастливее любого богача, если бы сумел погасить свечу одним своим взглядом.
Он проглотил кофе, который отдавал железом, и спустился по черной лестнице. Ею пользовались только горничные да студентки. У него становилось тепло на душе, когда он слышал, как они смеются и что-то напевают. Иногда одна из них просила у него прикурить. Сам он не курил, но в кармане у него всегда лежал коробок спичек. Пока он спускался с седьмого этажа и выходил на улицу, ему вполне хватало времени, чтобы вновь стать господином Полем Андузом, кассиром Национального кредитного банка.
Он направился к метро. По мере того как он приближался к банку, Ашрам удалялся, и это всегда его беспокоило. Почему ему не удавалось в течение всего дня оставаться братом Полем? Он прочитал множество книг, посвященных мистикам. Они тоже занимались тяжелым трудом, но только они не давали себя подавлять. Они просто умели замыкаться в себе. Правда, если бы им пришлось лихорадочно пересчитывать пачки банкнотов, то они как миленькие вынуждены были бы спуститься на землю! И все же следует попробовать выкроить время для медитации. Он втиснулся в вагон между полицейским и гигантским негром, насквозь пропахшим одеколоном, и думал: «Они все спят. Они не подозревают, что над каждым из них витает Дух. Но мой разум скоро проснется… и благодаря Учителю я узнал высшие истины». Огромная толпа людей вынесла его на улицу. Радостное чувство не погасло. Оно теплилось, словно огонек под пеплом.
— Вы отлично выглядите, — сказала ему Алиса, машинистка из юридического отдела. — Выиграли на скачках?
— Вы совершенно правы, — сказал Андуз. — Я выиграл на скачках.
— Везет же некоторым!
Она не верила ни единому его слову. Все в банке знали, что Андуз вел скромную холостяцкую жизнь. Никаких скачек. Иногда, редко, кино. И то еще его нужно долго уговаривать: «Мсье Поль, право же, этот фильм стоит посмотреть». Когда он попал в аварию, которая чуть было не стоила ему жизни — два его спутника погибли, — то несколько дней банк лихорадило. Самые злые языки ворчали: «Погибают лишь отцы семейств!» Его начальник не удержался и спросил:
— Но как, черт возьми, вы очутились около Реймса?
— Хотел повидать друзей. Разве это запрещено?
— Разумеется, нет. Ваша малолитражка, должно быть, совсем разбита?
— Ее место на свалке.
— Разве вы не пристегнули ремни безопасности?
— У меня же очень старая машина. Их там просто нет.
— Собираетесь купить новую?
— На те деньги, что я зарабатываю…
Начальник счел за благо не настаивать. С Андузом было нелегко разговаривать. Замкнутый. Недоверчивый. Но все вдруг заинтересовались им. Двое погибших! К тому же оба американцы! Пожилая мадам Ансель из отдела ценных бумаг без зазрения совести начала свое расследование:
— Как это произошло?
Андуз сухо объяснил, что авария произошла не по его вине. Машина, которая шла впереди, потеряла управление. Непроизвольный резкий поворот, чтобы избежать столкновения. Малолитражка Андуза заскользила на свекольной ботве, рассыпанной по дороге, и врезалась на полном ходу в мачту высоковольтной линии.
— Все очень просто, — заключил Андуз.
Снисхождения окружающих ему ждать не приходилось.
Заместитель директора сказал:
— Он совершенно измотан.
Но все вынуждены были признать, что Андуз — примерный служащий. Никаких ошибок. Никаких жалоб. А Сюзанна Маркантье из бухгалтерского отдела подвела черту под всей этой историей:
— Если окажется, что он ведет двойную жизнь, меня это не удивит!
Она и не догадывалась, что попала в самую точку. Андуз вошел в свою клетушку, снял пиджак, и день начался. Сидя за решеткой, он часто представлял себя пойманным зверем. Мелькали лица — одно, другое, третье. Кончиками пальцев ему протягивали банкноты, как будто предлагали орешки арахиса. Он складывал их в пачки, а затем пересчитывал деньги со свойственной ему виртуозностью. Как только он чувствовал небольшую усталость, а это случалось крайне редко, он откладывал все в сторону, тер глаза и думал: «Я — другой!» Эту фразу он вычитал в поэтическом сборнике. Каком? Он и не помнил, но эта мысль ему понравилась. Она несла умиротворение и оказывала на него такое же действие, как влажное полотенце, приложенное ко лбу.
В полдень он отправился в столовую, где у него было постоянное место в глубине зала, возле телефона. Здесь он позволял себе немного расслабиться. Как правило, он читал частные объявления в газете, которую складывал вчетверо и приставлял к графину. Он как бы подглядывал в замочную скважину. Он любил расшифровывать загадочные формулировки, в которых, казалось, содержалось столько секретов: «Одинокая женщина, 45 лет, мат. необеспеченная, но миловидная, ищет скромн. обеспеченного мужч. с целью замужества…», «В связи с переменой места жительства продаю колл, редких марок. Цена договорная…», «Студент переводит на англ. и немецк.»… Часто незнакомые ему служащие звонили по телефону, и тогда он ловил обрывки разговоров: «И я ему сказала: лишь дураки так поступают…», «Нет, только не сегодня вечером… Ты знаешь, есть дни, когда женщины предпочитают оставаться дома…», «Конечно, я тебя люблю, дорогой. Ты глупый!..».
В эти минуты он вспоминал об Ашраме, о столь возвышенных проповедях Учителя и гордился тем, что он Андуз.
Когда он в шесть часов вышел из банка, то увидел, что его ждет Леа.
— Вы?
— Да, я. Мне кажется, что вы не очень-то рады нашей встрече.
— О! Как вы можете так говорить?
Он что-то забормотал, покраснел, стал подозрительно оглядываться вокруг. Ему не хотелось бы, чтобы его увидели в обществе молодой девушки, но она со своей обычной непосредственностью взяла его под руку.
— Вы не догадываетесь, почему я пришла?.. Просто хотела поговорить с вами. Какое впечатление на вас произвел обряд крещения?
— Пойдемте отсюда.
— Хорошо. Угостите меня чем-нибудь.
Он повел ее в большое кафе, расположенное на Бульварах. Они сели в сторонке. Она умирала от любопытства.
— Вы меня так напугали, когда словно выросли из-под земли, как воскресший Лазарь. Какая режиссура!
— Официант! Два чая с молоком… Но постойте! Какая режиссура?!
— Да будет вам! Неужели вы хотите заставить меня поверить в то, что вы почувствовали себя перевоплощенным… Извините меня, Поль. Я не хотела вас обидеть. Я пытаюсь понять.
Андуз принадлежал к тем молчунам, которые сами без труда понимают любые феномены, но не способны объяснить их другим.
— Послушайте, — сказал он, — вы же можете попросить Учителя окрестить вас.
— Ни за что на свете! Это отвратительно! И потом, мне нечем платить… Положа руку на сердце, скажите, во сколько вам это обошлось?
Андуз на минутку задумался и неторопливо стал пить чай. Имел ли он право раскрыть Леа некоторые аспекты своих отношений с Учителем?
— Вам, должно быть, известно, — начал он, — что я оказываю общине немало услуг?
— Вы и бухгалтер, и кассир?
— Если хотите.
— Вот именно…
— Мы договорились.
— Жаль, что вы ничего не хотите говорить. Это не очень-то любезно.
Он избегал смотреть ей в глаза, но в зеркале, висевшем позади нее, он видел отражение ее головы с короткой стрижкой, золотую цепочку на тонкой шее. Она протянула ему мятую пачку «Голуаз».
— О! Извините. Вы же не курите.
Краешком рта она выпустила густую струю дыма. Андуз восхищался каждым ее жестом.
— Давайте все-таки вернемся к разговору о крещении, — сказала она, — пусть я вас раздражаю, но это несерьезно.
— Но тогда зачем?.. И вообще, что вы у нас делаете?
— Да я сама задаю себе этот же вопрос… Допустим, из любопытства. Букужьян — занятный тип. Вы знали, что я пишу диссертацию?
— Нет. Я не знал.
— Так вот. Я работаю вместе с профессором Кремье в лаборатории экспериментальной психологии Сорбонны. Но вы меня обманываете. Это я вам уже рассказывала.
— Уверяю вас, что нет.
— Да, конечно, в Реймсе особенно некогда болтать.
— О чем ваша диссертация?
— Это не так просто объяснить. Мой патрон — ученик профессора Рина. Он стремится доказать существование экстрасенсорного восприятия посредством математического анализа. Я выпила бы чего-нибудь покрепче. Грог вас устроит?.. Официант. Два грога!
Официант улыбнулся с заговорщицким видом. Она — белокурая, изящная, с кошачьими манерами. Непринужденность делала ее еще более очаровательной. Она пьянила Андуза, как вино.
— Предположим, — продолжила она, — что тесты проходите вы. Я беру колоду карт и выбираю наугад одну из них, не важно какую. А вы говорите мне, что это за карта, и так несколько раз. Если вам удастся угадать пять раз из десяти, значит, вы хорошо выдержали испытание. Но если вы угадаете шесть, семь раз, значит, вы просто талантливы. Естественно, я упрощаю. Представьте, что опыт повторяется десятки тысяч раз с самыми различными испытуемыми… Закон больших чисел гласит, что шансы дать правильный и неправильный ответ должны уравняться. Если преобладают правильные ответы, следовательно, экстрасенсорное восприятие существует. Не верите? Сейчас попросим принести колоду карт.
