Морс вернулся в фойе, где служащий в ливрее проинформировал его, что зрительный зал уже закрыт, и что действие, в любом случае, было на полпути к концу. Mорс поблагодарил его и вошел в телефонную кабину у двери.
– Мне очень жаль, сэр. Это только для зрителей. – Служащий стоял прямо позади него.
– Я и есть чертов зритель, – сказал Морс.
Он вынул из кармана входной билет (ряд J, место 26), сунул его под нос служащему и нарочито громко хлопнул дверью кабины. Большой телефонный справочник застрял неловко в металлическом отверстии, и Морс открыл его на «A»: Aдделай, Аллен... немного назад... Айнли. Только один Айнли, а в справочнике на следующий год даже и его не будет. Р. Айнли, Витхэм-клос, 2, Волверкот.
Будет ли она дома? Было уже без четверти девять. Ирен или Эйлин, или кем бы она ни была, вероятно, могла поехать в гости. Скорее всего, к матери или сестре. Стоит ли попробовать? Но к чему раздумывать? Он знал, что поедет в любом случае. Он записал адрес и быстро прошагал мимо служащего.
– Доброй ночи, сэр.
Когда Морс подошел к своей машине, припаркованной на соседней улице, он уже пожалел о своей глупой выходке. Служащий всего-навсего выполнял свою работу. «Так же, как и я», – сказал себе Морс, когда выехал на север из Оксфорда в сторону деревни Волверкот.
На северной кольцевой дороге, окружавшей по периметру Оксфорд, Морс взял резко налево, и, оставив мотель справа, выехал на железнодорожный мост (где мальчиком он так часто стоял, в изумлении глядя на паровозы, которые с грохотом проносились мимо) и по склону спустился в Волверкот.
Маленькая деревня состояла из небольших каменных домов, которые выстроились вдоль ее главной улицы, и была знакома Морсу только потому, что каждый из двух ее пабов мог похвастаться живым пивом из деревянных бочек. Не будучи слишком привередливым, когда ему хотелось выпить, Морс все-таки предпочитал бочковое пиво искусственным шипучкам большинства пивоваренных заводов, испортивших, по его мнению, в настоящее время производство благородного напитка; и поэтому он редко проезжал мимо пабов Волверкота, не насладившись кувшинчиком эля, сваренного по рецептам времен короля Карла. Он припарковал «Ланчу» во дворе, обменялся несколькими любезностями с хозяйкой, посмаковал свое пиво, и спросил где найти Витхэм-клос.
Вскоре он нашел его – тупик не более ста ярдов вдоль дороги по правой стороне, содержащий десять трехэтажных террасных построек (именуемых напыщенно «загородными домами»), с бетонированными дорожками, ведущими к встроенным гаражам. Два уличных фонаря бросали бледный свет на хорошо ухоженный газон, и такой же свет сиял из-за оранжевых штор в окне второго этажа. Звонок резко прозвучал в тишине.
На нижнем этаже включился свет в прихожей, при этом смутно обрисовалась тень, маячившая сквозь матовое стекло входной двери.
– Да?
– Я надеюсь, что не побеспокоил вас, – начал Морс.
– Ох. Здравствуйте, инспектор.
– Я думал...
– Вы не войдете?
Решение Морса отказаться от предложенного напитка было сделано с такой явной неохотой, что он быстро передумал; и теперь, сидя с бокалом джин-тоника, делал все возможное, чтобы произносить только правильные слова. В общем, он думал, что преуспел в этом. Миссис Айнли была маленькой, почти миниатюрной, со светло-каштановыми волосами и тонкими чертами лица. Она выглядела достаточно хорошо, хотя тени у нее под глазами свидетельствовали о недавней трагедии.
– Вы останетесь жить здесь и дальше?
– О, я так думаю. Мне здесь нравится.
На самом деле Морс действительно хорошо знал, насколько привлекателен был этот район. Он чуть не купил здесь подобный дом год назад, и он вспомнил вид из задних окон на зеленые просторы Порт-Медоу, панораму изящных шпилей с величественным куполом ротонды Рэдклифф[6], живую и реальную, всего в двух или трех милях.
– Еще один бокал?
– Мне бы лучше не пить, – сказал Морс, призывно глядя на хозяйку.
– Уверены?
– Ну, может быть, немного.
Он сделал решительный шаг.
– Ирен, не так ли?
– Эйлин.
Это был неприятный момент.
– Вы уже оправились от потери, Эйлин? – он тщательным образом подбирал слова.
– Я думаю, да. – Она с сожалением посмотрела вниз, рассматривая какой-то несуществующий объект на оливково-зеленом ковре. – Как вы знаете, его мало замечали. Вы не думайте, он действительно...
Слезы блеснули в ее глазах, и Морс замолчал. Она быстро взяла себя в руки.
– Я даже не знаю, почему Ричард отправился в Лондон. Знаете, в понедельник у него был выходной день.
Она высморкалась с шумом, и Морс почувствовал себя более непринужденно.
– А он часто уезжал вот так?
– Да, довольно часто. Он всегда любил свою работу.
Она снова показалась ему такой уязвимой, поэтому Морс вновь начал тщательно подбирать слова. Но это нужно было сказать.
– Как вы думаете, когда он отправился в Лондон, он был, э-э...
– Я не знаю, зачем он поехал. Он никогда ничего не рассказывал о своей работе. Он всегда говорил, что у него было достаточно дел в офисе, он часто говорил об этом дома.
– Но он беспокоился о своей работе, не так ли? – тихо сказал Морс.
– Да. Он всегда был беспокойный, особенно...
– Особенно?
– Я не знаю.
– Вы имеете в виду, что он стал более озабочен... в последнее время?
Она кивнула:
– Я думаю, что знаю, чем он был озабочен. Это из-за той девушки – Тэйлор.
– Почему вы так считаете?
– Я слышала, как он разговаривал по телефону с директором школы. – Она сделала признание виновато, как будто на самом деле не имела никакого права знать об этом.
– Когда это было?
– Примерно три недели назад.
– Но школы сейчас на каникулах, разве нет?
– Он ездил домой к директору школы.
Морс спросил себя, что еще она знала.
– Это было в один из его выходных дней?
Она медленно кивнула и посмотрела на Морса:
– Вас, кажется, это очень заинтересовало.
Морс вздохнул:
– Я должен был сразу сказать вам. Мне передали дело Тэйлор.
– Значит, Ричард нашел что-то, в конце концов. – Ее голос прозвучал почти испуганно.
– Я не знаю, – сказал Морс.
– Поэтому... и именно поэтому вы пришли, я полагаю.
Морс ничего не ответил. Эйлин Айнли встала со стула и быстро прошла к бюро у окна.
– Большей части его вещей здесь нет, но вы можете забрать вот это. Он был у него в машине. – Она вручила Морсу черный ежедневник, около шести дюймов на четыре. – И еще есть отчет для Управления. Может быть, вы можете передать его от меня?
– Конечно. – Морс почувствовал, что ему очень больно. Но он часто чувствовал душевную боль – в этом не было ничего нового.
Когда Эйлин вышла из комнаты, чтобы принести конверт, Морс быстро открыл дневник и нашел понедельник, 1 сентября. Там была только одна запись, написанная аккуратными, крохотными буквами: Саутгемптон-террас, 42. И это все. Из-за покалывания крови в затылке Морс понял, что пришло озарение, и что ему не нужно искать почтовый индекс Саутгемптон-террас, 42. Он хотел бы проверить это, естественно; он посмотрит его сразу, когда вернется домой. Но без малейшей тени сомнения, он уже знал его. Это будет EC4.
Он вернулся в Северный Оксфорд в свою холостяцкую квартиру без четверти одиннадцать, и, наконец, открыл карту улиц Лондона, аккуратно запрятанную в глубине позади собрания сочинений Суинберна и книги, иллюстрированной картинками с викторианской порнографией. (Он должен положить эту книгу куда-то в менее заметное место). Нетерпеливо проконсультировавшись с алфавитным указателем, он нахмурился, когда нашел Саутгемптон-террас. И нахмурился еще больше, проследив заданные координаты и изучив квадратную сетку. Саутгемптон-террас была одной из многих боковых улиц, начинавшихся от Ричмонд-роуд, к югу от реки, за мостом «Патни». Почтовый индекс района был SW12. Он вдруг решил, что сделал достаточно для одного дня.
Он оставил карту и дневник на верхней книжной полке, сделал себе чашку растворимого кофе и выбрал из своего драгоценного Вагнера пластинку с записью Die Walküre. Ни толстяки, ни тонкогубые женщины, ни хриплый тенор, никакая потная сопрано, не отвлекали его мысли, пока Зигмунд и Зиглинда изливали свою душу в экстазе признания. Кофе остался нетронутым и постепенно остыл.
Но прежде чем первая сторона пластинки была проиграна до конца, причудливая идея сформировалась в его беспокойном мозгу. Была, конечно, очень простая причина для визита Айнли в Лондон. Он должен был подумать об этом раньше. Выходной... занят... занят... не общительный. Он готов был держать пари, что так и было! Саутгемптон-террас, 42. Ну-ну! Старина Айнли, возможно, встречался с другой женщиной.
В разных частях страны в понедельник после разговора Морса со Стрейнджем, четыре вполне нормальных человека занимались своими несопоставимыми делами. То, что каждый из них делал, было, по-своему, достаточно обычным – в некоторых случаях обычным до занудства. Каждый из них, в различной степени был знаком с другими, хотя пара из них вряд ли были достойны любого знакомства. Однако их связывала одна общая черта, которая в последующие недели будет неумолимо втягивать каждого из них в центр расследования уголовного дела. Каждому из них была известна, опять же в различной степени, девушка по имени Вэлери Тэйлор.
