«Не следует пренебрегать галантностью и учтивостью в семейном кругу, — парировала Николя. — Брат всегда должен вставать, когда сестра входит в комнату, и открывать ей Дверь, если она выражает намерение выйти».
«В свою очередь, — подхватывал брат, — сестра обязана показать, что заметила этот знак внимания: например, легкой улыбкой или негромким «спасибо»».
Мистер Пириод словно прочитал ее мысли.
— Разумеется, все знают, что об этом думали в Викторианскую эпоху — чудесное, кстати, было время. Среди наших современников тоже попадались понимающие люди: взять хотя бы бедняжку Фелисите Санкье-Бонд, которая погибла в автокатастрофе, помните? И конечно, не стоит забывать про нашу дорогую Нэнси. В общем, задача не из легких. Итак…
Однако, продолжал он, Николя будет печатать черновики его заметок и распределять их по соответствующим рубрикам. Например: «Бальные танцы», «Полезные мелочи», «Обед в узком кругу», «Игра вчетвером», «Приглашения и поздравления», «Неловкие ситуации», «Первые шаги дебютанта: обеды и победы», «Секреты чаевых».
И конечно, отдельной главой: «Полное руководство по правилам переписки».
Очень скоро ей предстояло убедиться, что мистер Пириод весьма искушен в сочинении писем.
Особенно хорошо ему удавались соболезнования.
IV
Они принялись за дело. Николя устроилась за столиком возле балкона, а мистер Пириод — за письменным столом перед окном.
Работа оказалась трудной. Мистер Пириод то и дело перескакивал с одной темы на другую и хватался за новые мысли, как только они приходили ему в голову. Часто трудно было понять, куда вставлять тот или иной пассаж. «Никогда не складывайте свою салфетку (само собой, слово «платок» тут абсолютно не годится), просто положите ее рядом на столе». Николя поместила этот фрагмент в раздел «Застольный этикет», но засомневалась, сочтет ли мистер Пириод подобный заголовок достаточно «рафинированным» — словечко, которое он часто употреблял.
Подняв голову, она обнаружила, что ее работодатель сидит за столом в каком-то подобии транса: с отрешенным видом и карандашом, застывшим над листом бумаги.
Мистер Пириод заметил ее взгляд и пробормотал:
— Вот, хочу написать несколько строчек моей дорогой Дезире Бантлинг. То есть так называемой Дезире Бантлинг. Вдове, как именуют ее в «Пресс». Вы ведь видели сообщение об Ормсбери?
Николя понятия не имела, какое горе постигло вдову леди Бантлинг — смерть мужа или развод, — и покачала головой:
— Не видела.
— Ох, эти письма с соболезнованиями! — вздохнул мистер Пириод с легкой ноткой самодовольства. — Трудная задача!
Наверху раздался знакомый голос: «…могу сказать только одно: я дьявольски жалею, что вообще обратился к вам с этой просьбой, черт бы вас побрал!»
Кто-то быстро спустился с лестницы и прошел по коридору. Хлопнула входная дверь. Николя увидела через балкон своего дорожного попутчика, который с багровым лицом шагал по дорожке, сердито размахивая котелком.
«Он забыл свой зонтик», — подумала она.
— О Господи, — пробормотал мистер Пириод. — Вот вам и неловкая ситуация, будь она неладна. Эндрю и его вспышки гнева. Вы, конечно, с ним знакомы.
— Только с сегодняшнего утра.
— С Эндрю Бантлингом? Дорогуша, он сын той самой леди Бантлинг, о которой мы говорили. То есть Дезире, сестры Ормсбери. Бобо Бантлинг — отец Эндрю — был первым из трех ее мужей. Старшая ветвь рода, седьмой барон. Унаследовал титула пэра… — Здесь последовал один из классических экскурсов мистера Пириода в генеалогию. — Моя дорогая Николя, — продолжал он, — надеюсь, вы позволите мне воспользоваться правом старого друга вашей семьи?
— Конечно.
— Спасибо. Так вот, Николя, вы должны знать, что в этом доме я живу не один. Нет! Мы делим его пополам. Я и мой давний друг по имени Гарольд Картелл. Мы заключили договор и надеемся, что он устроит нас обоих. Гарольд — отчим и опекун Эндрю. Он бывший адвокат. Думаю, нет смысла говорить о мамаше Эндрю, — добавил мистер Пириод, неожиданно употребив простонародное словцо. — Бедняжка и так слишком известна.
— И она действительно леди Бантлинг?
— Нет, Дезире незаконно носит титул, ведь она вступила во второй, совершенно нелепый брак.
— То есть на самом деле она миссис Гарольд Картелл?
— Уже нет. Все кончилось довольно быстро. Увы. Теперь она миссис Бимбо Доддс. Бантлинг. Картелл. Доддс. В таком порядке.
— Ах да! — Николя наконец вспомнила скандальную вдову.
— Вот именно. Как говорится, добавить нечего. — Мистер Пириод скорбно согнул плечи. — А Хэл Картелл был поверенным и душеприказчиком лорда Бантлинга и теперь стал распорядителем наследства Эндрю. Кстати, я сам являюсь вторым распорядителем и очень надеюсь, что это не доставит мне лишних хлопот. Ну вот, а потом, — бодро продолжил он, — то есть после смерти Бантлинга, Хэл Картелл стал официальным опекуном Эндрю. В то время Дезире находилась в весьма плачевном состоянии, и у Эндрю были все шансы остаться сиротой. Но тут на глаза вдове попался Хэл Картелл. Она, как говорится, проглотила его с потрохами — понимаете, о чем я? Тем более что ей всегда шел черный цвет. Но они совсем не подходили друг другу. Так или иначе, Гарольд остался опекуном и распорядителем имущества Эндрю, который вступит во владение наследством только в двадцать пять лет, то есть через полгода. Сейчас он служит в британской гвардии, но собирается уйти в отставку и заняться живописью, что звучит довольно неожиданно. Может быть, из-за этого они сегодня и поссорились. Очень жаль. Бантлинга всегда служили в гвардии. Если уж бедняге так захотелось рисовать, почему бы не сделать это своим хобби? Что бы сказал его отец! — Мистер Пириод махнул рукой.
— А почему Эндрю не стал лордом Бантлингом?
— Когда его отец женился на Дезире, он был вдовцом с ребенком. Титул, разумеется, унаследовал старший сын.
— Разумеется, — вежливо поддакнула Николя.
— Вы, наверно, удивляетесь, зачем я вдаюсь во все эти тонкости? Во-первых, потому, что они меня забавляют, а во-вторых, вам так или иначе придется участвовать в жизни этого дома, и поскольку я делю его с Хэлом Картеллом, мы будем… так сказать, пересекаться. На самом деле, — добавил он, нахмурившись, — мы пересечемся уже за обедом. К нам присоединится наша соседка Конни Картелл, сестра Гарольда. Со своей… э… протеже, так называемой племянницей, которую она, не знаю где, откопала. Зовут эту девушку Мэри Ралстон, но у нее есть странное прозвище — Моппет. Кажется, она приведет с собой друга. Не важно! Вернемся к Дезире. Она и ее Бимбо часто живут во вдовьем гнездышке в Бэйнсхолме, всего в паре миль от нас. Кажется, Эндрю там сегодня ужинает. Мать собиралась заехать за ним сюда, и я надеюсь, что теперь он не удерет обратно в Лондон: это было бы слишком неудобно и утомительно для него.
— Значит, миссис Доддс… я хотела сказать, леди Бантлинг, и мистер Картелл все еще…
— Ну да, конечно! Они по-прежнему друзья. Дезире никогда не помнит зла. Она вообще необыкновенный человек. Я ее искренне люблю, но у нее на все свои правила. Например, никто не знает, как она отреагирует на смерть Ормсбери — собственного брата. Думаю, когда Дезире приедет, лучше вообще не упоминать его имя. Проще ей написать… Но вам, наверно, уже надоели все эти скучные сплетни. К делу, дитя мое! К делу!
Они снова взялись за работу. Николя кое-как продвигалась с распечаткой и сортировкой записей, пока не наткнулась на обрывочный текст, напоминавший черновик письма. «Моя дорогая, — начиналось послание, — что я могу сказать? Только то, что Вы потеряли любящего брата, — дальше шел пробел, — а я старого и преданного друга». Письмо продолжалось дальше в том же духе, с большим количеством помарок и пустых мест. Можно ли поместить его в «Полное руководство по правилам переписки»? И действительно ли оно задумано как образец?
Она положила листок перед мистером Пириодом:
— Не пойму, куда это вставить.
Тот посмотрел на бумагу и густо покраснел:
— Нет-нет. Это не нужно. Спасибо. — Он сунул листок под свой блокнот и, тихо насвистывая, сложил написанное им письмо. — Ну вот, — произнес мистер Пириод с наигранной небрежностью, — можно его отправить.
Николя сделала себе пометку и вернулась к работе. Она почувствовала, что мистер Пириод нервничает. Последовала довольно нелепая пантомима, во время которой они три или четыре раза украдкой обменивались взглядами, притворяясь, что ничего не происходит.
Наконец Николя не выдержала:
— Простите. У меня есть дурацкая привычка таращиться на людей, когда я пытаюсь сконцентрироваться.
— Ах, дитя мое, ничего подобного! Это я веду себя непростительно. Дело в том, — он робко улыбнулся, — что у меня есть одна личная проблема, которой я хотел бы с вами поделиться.
