— Зачем ты платила ему за развод? — спросила Мередит, припоминая слухи и рассказы Евы о неописуемом поведении ее второго мужа. — У тебя было имя, солидное положение, он был полным ничтожеством, пил, бил тебя, изменял, не работал…
— Правда, — серьезно подтвердила Ева. — Но в суде я не могла ничего сказать, потому что он знал кое-что обо мне.
Солнце закрыла туча, в комнате потемнело, похолодало. В ушах Мередит прозвучал мрачный голос Эллиота: «Вы еще пожалеете…» Она содрогнулась. Явившийся призрак стоял у нее за плечом. Глубоко в душе она знала, что на следующий вопрос получит ужасный ответ, которого слышать не хочет, но должна услышать.
— Что знал, Ева?
— Что я застрелила Майка. Хьюго каким-то образом догадался и предупредил, что, если я хочу вываляться в грязи, он с радостью поможет. В конце концов, устав от меня, устав меня мучить, он забрал деньги и ушел. Оставил меня без гроша. Хотя я так радовалась его исчезновению…
— А я думала, какой-то наркоман… — прошептала Мередит.
— Да нет! — Ева села, спустила ноги на пол, даже оживилась. — Вовсе нет. Понимаешь, я хотела, чтобы Майк вернулся к нам с Сарой. Он все твердил, что надо подумать, я надеялась на счастливый исход. В тот вечер мы пришли к нему в квартиру, выпили, и тогда он сказал… он сказал… — недоверчиво повторяла Ева, — что подумал и не вернется. Никогда. Мерри, он нашел другую! Она была ему дороже нас с Сарой!
Мередит крепко зажмурилась. В голове билась боль. Перед глазами газетными шапками плыли строчки последнего письма Майка.
«Мерри, я не знаю, что делать, только хочу найти правильное решение. Знаешь, я больше не люблю Еву, но у нас есть ребенок. Ради Сары надо еще раз попробовать. Хотя я вряд ли смогу вновь стоять в стороне, глядя, как Ева играет напропалую, а она точно будет играть, зная, что я надежно заперт в стойле. Честно сказать, даже не понимаю, зачем пишу тебе после тех планов, которые мы с тобой строили. Прошу тебя, милая, потерпи, постарайся понять. Вскоре я все улажу так или иначе…»
Уладил, подумал, решил, выбрал ее, Мередит. И это привело его к смерти.
— У меня в сумочке был пистолетик, — рассказывала Ева певучим звонким голосом, как читающий стихи ребенок. — Перед нашим приездом было несколько нападений на женщин, поэтому Майк купил мне дурацкий игрушечный пистолет. Тогда мы еще жили вместе. Видно, он о нем совсем позабыл. Я жутко разозлилась, выхватила его, прицелилась. Майк сказал, очень глупо, я все равно не выстрелю. Но я выстрелила, просто чтобы ему показать. Просто чтоб показать, что нельзя меня вот так бросить! — Ева возмущенно повысила тон, лицо стало яростным, злобным, губы задрожали, глаза засверкали. — Он упал замертво. Очень странно. То есть я ведь не метко стреляю. Я не виновата. Несчастная случайность. Меня никто не видел, я пришла с Майком, у него были свои ключи. Поэтому я вымыла стаканы, убрала бутылку, вытерла пистолет, выскочила на улицу, бросила его в мусорный бак.
Она вздохнула.
— До чего противные люди! Занимались бы своими делами… Откуда я знала, что маленький дурачок явится к своему дяде, швейцару, за деньгами, начнет шарить в мусорных баках, отыскивая что-нибудь на продажу? В конце концов, в тюрьме ему лучше, потому что он принимал наркотики, воровал и всякое такое. Не имеет значения, что его обвинили в убийстве.
— Ты чай не выпила, Ева, — без всякого выражения заметила Мередит.
— Выпью, — спокойно ответила Ева, взяв чашку.
Мередит тяжело сглотнула.
— Ты много пережила за последнее время. Я сейчас позвоню Питеру Расселу, попрошу приехать, дать тебе успокоительное.
Ева обдумала предложение.
— Правильно, милый Питер знает, что надо дать. Я плохо сплю. Очень устала. Хочу заснуть.
Мередит тихо закрыла за собой дверь. Эллиот стоял в ожидании в дверях своей комнаты, скрестив на груди руки.
— Я вас предупреждал, — тихонько сказал он. — А вы не послушались. А я вам говорил.
— Вы все знали, — задохнулась Мередит и с трудом продолжила: — Знали, что она убила Майка…
Эллиот вздернул до ушей тощие плечи.
— Конечно. Снимал фильм в то время. Однажды вечером всем вам об этом рассказывал. Ева ко мне пришла после убийства. Что-то бормотала, а когда я ее успокоил, то понял, что, если она сумеет взять себя в руки, никто ничего не сможет доказать. К тому времени она уже сообразила, что надо вымыть стаканы, бутылку, избавиться от пистолета. Об оставшихся в квартире Майка отпечатках можно было не беспокоиться — ведь они еще были женаты. — Эллиот нахмурился. — Ева в самом деле не верила, что он готов на развод. Ей было очень тяжело.
— Каждому было бы тяжело, — угрюмо согласилась Мередит.
— Если бы вы сейчас не вмешались, — горестно заключил Эллиот, — сидели бы тихо, не поднимали шума, мы бы снова выбрались. Но не тут-то было. — И, не дожидаясь ответа, сокрушенно добавил: — Очень жалко. Хуже того — глупо. По-настоящему глупо. — Он повернулся, зашел в комнату, закрыл за собой дверь.
* * *
После звонка Мередит Питер Рассел выехал из бамфордской больницы, обещав поспешить и приехать минут через двадцать. Казалось, она целую вечность сидела в гостиной, глядя на портрет Евы, видя не Еву, а кого-то другого, незваного, кто стоял там невидимо, но ощутимо. Прошлась по комнате, стараясь прогнать ощущение, но призрак неотступно следовал за ней, поэтому она, в конце концов, села на диван, не сводя глаз с портрета, представляя, как Филип Лорример швыряет в него лампу в ярости, горе, отчаянии.
Конечно, когда уйдут нестерпимые мысли, станет еще хуже. Придет чувство вины. Вновь вернется.
Она с облегчением услышала вой охранной системы, вскочила, бросилась к двери, опережая Лючию, заверив ее на бегу:
— Все в порядке, доктор Рассел приехал. Я вызвала его по телефону к мисс Оуэнс на всякий случай.
— Не нужен ей никакой врач, — мрачно сказала Лючия. — Я сама позаботилась. — И пошла обратно на кухню, выражая каждым своим движением негодование.
— Что случилось? — выдохнул Рассел, протиснувшись мимо Мередит в коридор.
Она молча кивнула в сторону гостиной, решительно постаравшись взять себя в руки, и, когда они прошли туда, прямо сказала:
— Поднимитесь наверх к Еве. Она… очень расстроена. И побудьте, пожалуйста, здесь какое-то время… — Мередит замолчала, встряхнула темными волосами, стойко выдержала любопытный враждебный взгляд, — до приезда полиции.
Рассел вздрогнул.
— Из-за Лорримера? — уточнил он изменившимся голосом, и Мередит догадалась, что он сразу подумал о Саре.
— Да. Он пытался Сару шантажировать. Угрожал ей. Ева изо всех сил старалась выдать ее за Лейзенби. Сама отчаянно хотела уехать в Штаты, сыграть дурацкую роль в мыльной опере. По-моему, она чувствовала вину перед Сарой, которую действительно любит. Ведь она ее мать… — Мередит замолчала. В конце концов, о чем говорить? Ничто не оправдывает убийство. Хладнокровное, старательно продуманное и спланированное убийство. В отличие от инстинктивного, вынужденного убийства несчастного слабого старика.
Бледное лицо Рассела стало мрачным.
— Это правда? — недоверчиво переспросил он.
— Правда, Питер. Она мне сама рассказала. Я еще не звонила в полицию. Хотела, чтобы вы сначала приехали. Вы ей нужны. Знаете, она не совсем нормальная. Суд ведь это учтет?
— Хороший адвокат постарается, чтобы учел. — Рассел по-прежнему пристально разглядывал Мередит. — Если хотите, я позвоню.
— Нет, я сама должна позвонить, — ответила Мередит. — Знаете, она не считает, что сделала что-то плохое. Себя не обвиняет. Во всем виноваты другие.
«Возможно, это и мой случай, — подумала она. — Если бы я вчера вернулась, старик Берт был бы жив. Если бы не призналась Майку в любви, он тоже был бы жив. Но если бы да кабы, по мнению инспектора Маркби, не считаются».
— Дело в Саре, — сказала она. — Я за нее боюсь. Если Лейзенби ее бросит, она на куски развалится.
— Я о ней позабочусь, — уверенно посулил Питер Рассел.
Если она позволит, мысленно оговорилась Мередит.
Возможно, позволит со временем. Она посмотрела вслед Расселу, который поднимался по лестнице, схватила телефонную трубку, набрала номер бамфордской полиции, гадая, решилась бы на такое, если б не Майк. По вполне справедливому заявлению Евы, подтвержденному Аланом Маркби, Филип Лорример был грязным мелким шантажистом, а Берт не самым симпатичным стариком на свете. Обоих никто не оплакивает. По последнему не горюют даже Перл и Уолтер. Они ошеломлены неожиданной смертью, и только. Огласка, суд, скандал окончательно погубят Сару. Лейзенби испарится в клубах пыли. Если Сара примет утешения Рассела, то не надолго. После чего он тоже почувствует себя обманутым. А еще есть Альби… Разумеется, он увезет Еву в Штаты, будет за ней присматривать. И никто ничего не узнает. Может быть, положить телефонную трубку и все позабыть? Убедить Рассела, что Ева наговорила всего в бреду, что она уедет в Штаты, снимется в сериале и все будут счастливы, никто больше не пострадает…
