Фрэн Челейн встала с кресла со слезами на глазах.
– Я не знаю, как выразить вам свою благодарность, – сказала она. – Это опыт, который навсегда со мной.
Глаза Мейсона сузились.
– Вам повезло, – спокойным тоном заметил он. – Вы отделались только неприятными воспоминаниями.
Фрэнсис улыбнулась, смахивая слезы.
– Я не это хотела сказать, мистер Мейсон. Это опыт, от которого я бы ни за что не отказалась!
Он молча уставился на нее.
– Да, да! Я именно это имею в виду. Даже не сам судебный процесс, а нахождение в тюрьме, где я узнала, как страдают люди. Я увидела окружающий мир в новом свете. Это помогло немного исправить мой характер. К тому же я поняла, как предан мне Роб. Он знал, что я невиновна, но обстоятельства складывались против меня, и оставалась угроза вынесения мне приговора. В те черные дни, когда вы не открывали нам своих планов и казалось, что тучи над нами сгустились, он был готов пожертвовать своей жизнью, чтобы спасти мою.
– Да, – кивнул Мейсон, задумчиво глядя на Роба Глиасона, – вы вели себя благородно и великодушно. Если бы я не был уверен в своей теории, вы сбили бы меня с толку. Ваше признание звучало убедительно, кроме слов о том, что вы взяли с тела тысячедолларовые купюры. Я понимал, что этого не могло быть, потому что мисс Челейн дала мне десять из них на следующее утро. Да и вы, Фрэн, были со мной неискренни. Вы все время что-то скрывали, пытаясь защитить себя.
– Я знаю, – кивнула она. – Все началось с той первой лжи о «Бьюике». Я просто не могла после этого говорить правду. Я ухватилась за версию о том, что гоняла по округе на автомашине, как за лучшее алиби, а затем осознала, что попала в ловушку. Я вам даже не могла признаться, что получила деньги от дяди, потому что предполагалось, что я в это время каталась на «Бьюике».
В дверь постучали, и в кабинет вошла Делла Стрит.
Она посмотрела на Мейсона с горящими от гордости за него глазами. Когда она заговорила, в голосе слышалась нежность.
– Вам телеграмма, шеф.
Фрэнсис Челейн быстрым шагом подошла к адвокату и протянула ему руку.
– Нам с Робом пора идти. Вы даже не представляете, как мы вам благодарны. Мы компенсируем ваш труд материально, но в дополнение к этому мы хотим, чтобы вы знали…
У нее задрожали губы и по щекам потекли слезы.
Мейсон крепко пожал ее руку и кивнул:
– Я знаю.
Когда дверь за ними закрылась, адвокат повернулся к Делле Стрит.
– Вот телеграмма, – протянула она лист бумаги. – Может, тебе удастся уловить смысл. Я не могу этого сделать.
Мейсон взял телеграмму и прочел:
«ПОСЫЛАЮ ЗАКАЗНЫМ ПИСЬМОМ АВИАПОЧТОЙ ФОТОГРАФИЮ ИСКЛЮЧИТЕЛЬНОЙ ВАЖНОСТИ В ДЕЛЕ О КОТОРОМ РАССКАЖУ ТЧК ХРАНИТЕ ФОТОГРАФИЮ И ВСКОРЕ ЖДИТЕ МЕНЯ У СЕБЯ В КОНТОРЕ ТЧК ЕВА ЛАМОНТ».
Мейсон с любопытством посмотрел на телеграмму.
– Фотография пришла? – поинтересовался он.
– Да, – кивнула Делла. – Несколько минут назад.
Она протянула ему снимок молодой женщины, без стеснения демонстрирующей свои ноги. В нижней части была приклеена полоска с напечатанными на машинке словами: «Девушка со счастливыми ногами».
Лица на фотографии не было – только плечи, бедра, руки, которые очень высоко поднимали юбку, и ноги – стройные, прямые, прекрасной формы, в чулках на резинках.
– Интересно, а это что значит? – спросил заинтригованный адвокат.
– Понятия не имею, – ответила Делла, – но я завожу новую папку – «Девушка со счастливыми ногами».
Мейсон взглянул на часы. Усталость как рукой сняло, глаза его горели.
– Интересно, а когда здесь появится Ева Ламонт? – подумал он вслух.
Ценные бумаги с золотым обрезом – первоклассные, особо надежные, высшего качества.
Третья степень – активное психологическое воздействие, психическое или физическое насилие.
Corpus delicti (лат.) – совокупность признаков, характеризующих преступление; вещественное доказательство преступления.
