— Я забыл, — сказал Уолтер. — Дженни должна была забрать его. Когда Питер упал, все вылетело у меня из головы.
— Нужно подумать и о бабушке. Что мы скажем ей?
— А почему ее не пригласили на день рождения? — спросил Ратлидж.
— Ей трудно путешествовать, — ответил Эдвин.
Однако она посещала внуков своей покойной сестры.
Ратлидж ждал, пока они закончат разбираться с непредвиденными проблемами, созданными смертью.
Когда наступила пауза, он сказал:
— Теперь, когда вы все уладили, я бы хотел кое-что знать.
Они повернулись лицом к нему — их глаза были настороженными, словно в ожидании удара.
Ратлидж продолжал в напряженном молчании:
— Что имела в виду Сюзанна Теллер, сказав мне, что это не Питер убил Флоренс Теллер? Что один из вас был в доме, когда Питер приехал туда, и воспользовался возможностью убить ее?
Казалось, они коллективно лишились дара речи.
— Она была расстроена, — сказала наконец Летиция. — И воображала невесть что. Вся вина за происшедшее с той женщиной в Ланкашире падала на голову Питера. Сюзанна пыталась очистить его имя. Думаю, она считает, что он упал намеренно, так как все, казалось, отвернулись от него. Люди бичуют в горе себя и других — я видела это сама, мистер Ратлидж.
Он это тоже видел. Но слышал боль и гнев в голосе Сюзанны и почти верил ей.
Ратлидж повернулся к Уолтеру:
— Какова была подлинная причина не отменять вечеринку?
— Я же говорил вам. Мы не отменили ее ради Дженни. Она так ждала ее. Для нее это означало больше, чем мы себе представляли. Семейное исцеление после моего злополучного исчезновения.
— Я думаю, — сказал Ратлидж, — вы устроили вечеринку, чтобы проверить, насколько правдивы мои доказательства. Чтобы заставить вашего брата рассказать вам, что случилось в Хобсоне в тот день. Он не рассказал, верно? Его мучили собственные знания — даже я видел, что он начал сильно пить. А когда я изложил мои доказательства, вы поняли, что его, вероятно, очень скоро арестуют. Вы хотели вынудить его все рассказать вам до прихода полиции, чтобы суметь вместе защитить его. Только он не понимал этого. Думаю, ему казалось, что вы предали его. В этом случае он вполне мог намеренно свалиться с лестницы. Единственный способ наказать вас за то, что вы сделали с ним.
Они уставились на него — ничто в их взглядах не говорило, правильны его догадки или нет.
— Я не могу заставить каждого из вас признаться. Но мне бы очень хотелось знать, почему Питер Теллер внезапно решил исправить ситуацию в Хобсоне в отношении Флоренс Теллер после стольких лет. Я хочу знать ради нее, где все это началось.
— Вы не можете ожидать от нас ответа, — проговорила Эйми Теллер, — когда мы сами не знаем правду.
— Это самоубийство? — спросил Эдвин Теллер. — Вы верите, что он покончил с собой?
— Веских доказательств нет, — ответил Ратлидж. — Все будет зависеть от того, что полиция и дознание скажут о его душевном состоянии. Дознание будет — можете в этом не сомневаться.
— Господи! — сквозь зубы процедил Эдвин. — Значит, выяснится, что мой брат подозревался в убийстве?
— Все существенные факты должны быть представлены.
— Это было случайное падение, — сказала Летиция. — Я знаю своего брата. Он не больше стал бы убивать себя, чем Уолтер. Не в традициях нашей семьи бежать от трудностей.
— О, заткнись, Летиция, — огрызнулся Эдвин. — Сейчас не время для напыщенности. Конечно, Питер не убивал себя. Ты согласен, Уолтер?
— Да.
— Тогда, инспектор, вот вам мнение семьи, которая знала Питера Теллера лучше, чем кто-либо еще. На его совести ничего не было. Ваши так называемые доказательства исключительно косвенные. Ваш свидетель едва ли сможет опознать мертвеца. Никакого дела нет и не было.
— Да, но есть мертвая женщина в Ланкашире. Как насчет ее?
— Понятия не имею. Такие дела я предоставляю полиции.
В дверь постучали.
— Войдите, — сказал Ратлидж, ожидая увидеть инспектора Джессапа.
Но это оказалась Молли.
— Прошу прощения, сэр, звонят из Скотленд-Ярда. Они срочно хотят поговорить с вами.
— Спасибо. Скажите, что я сейчас подойду.
Он окинул взглядом комнату, видя облегчение в глазах присутствующих.
— Вы останетесь здесь, на ферме, до дальнейшего распоряжения, пока будет расследоваться смерть вашего брата. Когда инспектор Джессап согласится выдать тело, можете готовиться к похоронам. Я постараюсь устроить дознание как можно скорее. Конечно, вам будет не слишком приятно терпеть общество друг друга еще несколько дней, но ничего не поделаешь.
— А как же бабушка? — сказал Эдвин. — Нам нужно ехать в Лондон.
— И как быть с Гарри? — спросил Уолтер. — Что сказать ему?
— Правду, — ответила Летиция. — Что с его дядей произошел несчастный случай и все мы горюем о нем.
— Простите, но я должен идти, — сказал Ратлидж. — Еще одно дело в Лондоне требует моего внимания.
Он повернулся и вышел из комнаты.
Молли ждала в коридоре и проводила его в комнату, где стоял телефон.
Ратлидж ожидал услышать в трубке голос сержанта Гибсона, который вызовет его в Лондон для осуществления плана инспектора Майклсона. Когда старший суперинтендент брал какой-нибудь курс, сбить его с него не представлялось возможным.
Подождав, пока Молли выйдет, он взял трубку и произнес:
— Ратлидж.
— Это Ланкашир, сэр, — без предисловий начал Гибсон. — Вам нужно сразу же ехать туда. Если вы нуждаетесь в ком-нибудь, чтобы разбираться с ситуацией в Эссексе, старший суперинтендент пришлет кого-то еще из Ярда.
— Сейчас все стабильно, — ответил Ратлидж, не желая раскрывать ход расследования смерти Питера Теллера на этой стадии. Здесь были секреты, до которых ему следовало добраться, прежде чем по поводу падения Питера будет вынесен окончательный вердикт. Он не хотел, чтобы кто-то еще мутил воду.
— Хорошие новости, сэр. Вы уезжаете оттуда?
— Как только поговорю с местным инспектором Джессапом.
— Разумное решение, сэр, — одобрил Гибсон.
Ратлидж понял это как совет в данный момент избегать Лондона.
— И, мистер Ратлидж… — Гибсон понизил голос.
— Да?
— Инспектор Майклсон только что информировал старшего суперинтендента, что, по его мнению, ловушку не может захлопнуть кто-то другой. Просто дружеское предупреждение, сэр.
Воскресный вечер был почти невыносимым. Летиция, пожаловавшись на головную боль, извинилась и легла в кровать. Но не спала.
Она открыла окна и слышала крики сов вдали. Летиция никогда не любила сов. Их уханье говорило о горе, печали и чем-то, чего следует бояться. В детстве она бежала в кровать няни и пряталась под одеяло, спасаясь от этих звуков.
Ее мать всегда утверждала, что Летиция подслушала одного из слуг, заявляющего, что совы предвещают беду. Сама Летиция не знала, правда это или нет, но всегда чувствовала то же самое.
И конечно, после недавней смерти Питера крики совы были особенно знаменательны. Она встала, чтобы закрыть окна, но с трудом могла дышать из-за духоты.
Летиция не переставала думать о своих братьях. Они всегда были дружной семьей. Болезнь Эдвина объединила их в стремлении заботиться о его безопасности. Когда их родители умерли, на ее долю выпала забота об Эдвине, пока Питер был в армии, а Уолтер в дальних краях по делам миссии.
Теперь Питера обвиняли в хладнокровном убийстве, Уолтер стал другим после своего таинственного исчезновения, никому толком не объяснив его, кроме, возможно, Дженни, а Эдвин отдалился даже от нее.
Странно, что до сих пор существовал заговор с целью защитить Дженни — мать их наследника, самую молодую из них. Они не рассказали ей о Флоренс Теллер. Это казалось правильным. Но на дознании все так или иначе выплывет наружу. Кто-то должен рассказать ей, прежде чем вопросы полиции возбудят ее подозрения, прежде чем она публично услышит, что Питера обвиняли в убийстве.
Что-то нужно было делать и с Сюзанной. Ее беспокойство и гнев были понятны и естественны. Но ей не следовало позволять расстраивать всех, втягивая в это дело Ярд в стремлении очистить имя Питера. Она твердила о его невиновности, даже когда Летиция рассказала ей, что человек из Лондона говорил об уликах. В то же время Летиция подозревала, что Сюзанна и раньше беспокоилась о Питере. Что-то в ее глазах…
Летиция вздохнула и встала, чтобы подойти к окну, несмотря на сов.
Она была старшей. Значит, ей и распутывать этот узел. Черт бы побрал Эдвина за его поездку на похороны. Черт бы побрал Питера за то, что он потерял голову. Черт бы побрал Сюзанну за то, что она не держала язык за зубами, пока все не успокоится. И черт бы побрал Дженни за ее наивность и появление в комнатах в неподходящий момент, хотя это был ее дом. Каждый раз, когда они пытались противостоять Питеру, он был либо пьян, либо защищен присутствием Дженни.
