– Джим, в самом деле! – запротестовала Сапфир. – Ты же ведь не имел в виду...
– Ангел мой, успокойся. Я не собираюсь выдавать никаких секретов без твоего разрешения. Ты же не думаешь, что я на это способен. – Джим снова повернулся к Киту: – С другой стороны, моя английская драгоценность и сама могла сделать это. Вот я и подумал, что это прекрасный повод для рекогносцировки.
– Рекогносцировки?
– Именно. Для изучения местности. Сапфир детально объяснила мне, где находится «Удольфо», как добраться туда, – словом, все. Ведь никому бы не принесло вреда, если бы я просто проехал мимо и посмотрел на него, не так ли?
– Никому. Я понимаю, Джим. Очередная романтическая идея.
– Можешь называть, как тебе нравится, – сказал Джим, устраиваясь поудобнее. – Таково было мое намерение, и я о нем не сожалею. Тут была Сапфир, которая остановила меня по пути; здесь же была и твоя британская жемчужина. Я не встречал Пат, но она заслуживает самых изысканных комплиментов, мы сразу же стали называть друг друга по имени. Проведя военный совет прямо на дороге...
– Проведя военный совет прямо на дороге, – объяснила Сапфир, – я отпустила ландо. Мы с Пат составили Джиму компанию по пути обратно в город. Вы же знаете, что три человека могут втиснуться в экипаж, тем более если двое из них не против пообниматься. По пути...
– Мы сравнили свои наблюдения и обменялись информацией, – объяснил Джим. – Не то что у меня было много данных, но узнал я достаточно. Я убедил Сапфир забыть – по крайней мере, временно – свою гостиницу и оказать мне честь своим пребыванием на Кларидж-стрит. Когда мы оставили Пат у ее дома, она обещала присоединиться к нам как можно скорее, как только переоденется. Кроме того, я попросил ее послать тебе телеграмму от моего имени с приглашением.
– Почему ты сам ее не послал?
– Потому что я не был полностью уверен в правильности адреса. По идее послание должно было найти тебя даже по адресу «Отель «Лэнгем». Но некоторые почтовые указания чертовски запутаны. Ты можешь создать на конверте настоящее произведение искусства типа «Рилинг-Уолк, 99, Топер-Корт, Стейджер-Инн, Лондон Ю.В.» или просто «X.Y.Z.» – а исход может быть какой угодно. Но могу поспорить с тобой, Кит, – телеграмма уже ждала тебя в гостинице, да?
– Да, хотя полковник Хендерсон, Уилки Коллинз и я снялись с места раньше тебя.
– А смысл? Сапфир показала нашему кучеру короткий путь закоулками – к Примроуз-Хилл и по краю Риджент-парка. Держу пари, что мы миновали середину города чуть раньше вас. – Джим откинулся на спинку кресла. – Сапфир, Пат и я собрались, а вы, как мы и надеялись, приехали. Вот таково расписание событий. Но что еще оно может дать нам?
– Немного, – признал Кит, – когда речь идет о тайне. Есть какие-то идеи относительно этой тайны?
– Если бы это был увлекательный роман Уилки Коллинза, – мечтательно сказала Сапфир, – то у тайны имелось бы только одно возможное решение, только один возможный преступник, скрытый завесой заговора.
– Ты совершенно права, моя сладкая, – согласился Джим. – А преступником этим, вне всяких сомнений, должен быть некий Дж. Карвер, этот закоренелый матерый негодяй, который, домогаясь жены Сигрейва, придумал, как покончить с ним и заполучить ее.
– Нет, Джим, нет! – передернувшись, вскинулась Сапфир. – Ты же знаешь, что это не просто совершенная чушь! Это абсурд!
– Почему же абсурд? Много ли человек, кроме этого гнусного Карвера, знают, что с самого лета женщина, выступающая как Мюриэль Сигрейв, на самом деле вовсе не моя Сапфир? И, кроме того, у меня нет алиби на воскресный вечер.
– Это просто смешно, и ты это знаешь. Даже если ты домогался меня, тебе и пальцем не надо было шевелить, я уже была при тебе. И если кто-то и домогался другого, то только один человек. Я имею в виду себя, именно себя, moi qui vous parle![23]
– Себя?
– Кого же еще? Ты не в состоянии объяснить, где был в воскресенье вечером, – но и я не могу. Строго говоря, я отнюдь не пыталась убить бедного Нига – а ведь могла бы! «Ох, Сэмми, Сэмми, где твое алиби?»
– В известном смысле, свет очей моих, ты права, – согласился Джим. – Можно сказать, я тебя заполучил. В другом смысле это безумие. Мы не сможем пожениться, пока ты не избавишься от твоих теперешних брачных уз. А я тот самый человек, который хочет на тебе жениться. Я, а не ты. Кроме того...
– Не может быть, Джим!..
– Вот именно – не может быть. Мы слышали, как в конце дня раздались еще два выстрела – и все мимо. Чем бы еще ты ни занималась в Хампстеде, Сапфир, ты не бегала за воротами с револьвером в руке. Когда это случилось, я был по пути сюда, и кучер это подтвердит. С другой стороны, если я подкупил его, чтобы он дал показания...
– О, ради всех святых! Имеет значение только вечер воскресенья, а день не считается. Сегодня грязной работой будет заниматься другой человек и по другому поводу. Давай спросим специалиста по таким делам. У вас есть какие-то замечания, Кит? Тот кивнул.
– Имей мы дело с увлекательным романом Уилки Коллинза, вы оба были бы признаны виновными. Мне не нравится такое решение сюжета, по которому события дня не имеют никакого отношения к главному событию воскресного вечера. Это топорно, безвкусно, это никуда не годится. Но вам не стоит так уж старательно обвинять себя. И перед нами стоит проблема разобраться не в художественном произведении, а в том, что произошло фактически, на самом деле. Вот в чем вопрос.
– Так давайте же проявим практичность! – Сапфир растерла окурок сигареты. – Фактически, Кит, мистер Коллинз и сам весьма озабочен тем же самым. Из некоторых намеков, которые Дженни обронила сегодня, я поняла, что на нее произвела впечатление его сообразительность и она даже немного побаивается его. Так что он думает?
– Это уже обсуждалось, Сапфир: вы никогда не поймете, о чем этот человек думает, особенно когда он разговаривает с вами. Вслух он скажет, что обдумывал способ, как бы помочь полиции. А на самом деле...
– Что на самом деле?..
– Он вроде бы согласится, что да, есть явный кандидат на роль преступника, но не скажет, кто именно. Он даже докажет, что наша проблема не такая уж сложная. Но я не могу не удивиться, как, случалось, удивлялся...
– Послушайте, публика! – внезапно сказал Джим. – Уже поздно, официант мается, и нам лучше очистить это заведение. Я сейчас попрошу счет, и мы тут же двигаемся к Полли.
Кит смерил его благодушным взглядом:
– О счете не беспокойся, Джим. С ним уже все в порядке.
– Вот как?
– Ну да. Какое-то время назад его принес метрдотель. Но разреши повторить, я не могу не удивляться...
– Ну и проныра ты! Для большинства из нас, Кит, ты смахиваешь скорее на американца, чем на англизированного ирландца, лояльного короне. Но под любым флагом ты будешь гнусным пронырой. Друг, руководствуясь самыми лучшими намерениями, пригласил тебя пообедать, а ты, скользнув ему за спину, расплатился по счету.
Тон Джима был не столько возмущенным, сколько нетерпеливым.
– Ладно уж, простим тебя! Высказывайся, облегчи душу! Так в чем дело? Что тебя волнует?
– Уилки Коллинз и проблема «прозрачности». Почему он так настойчиво утверждал, что во всем можно было бы разобраться, если бы не следователи? Это все, Джим. Думаю, мы готовы идти.
Таким образом, едва только минуло одиннадцать и колючий вечерний воздух затянулся туманной пеленой, эта компания из четырех человек, разместившись в двух кебах, подъехала к заведению Полли Лумис на восточной стороне Хеймаркет.
От тротуара пролет каменных ступенек вел к входу. Верхняя часть двери представляла собой стеклянную панель, почти полностью затянутую портьерой, из-за которой мерцали проблески света. За дверью их ждало гостеприимно освещенное фойе, нечто вроде фатовато украшенного коридора, длинная сторона которого была как раз напротив входа. Справа две невысокие ступеньки вели вниз, в шикарный главный зал.
Высокий и широкий, на всем своем протяжении залитый слепящим светом газовых светильников, он был затянут таким густым слоем табачного дыма, что приходилось всматриваться словно сквозь туманную пелену; воздух был пропитан влажными запахами пролитого алкоголя. Большое собрание мужчин и женщин сидело за беспорядочно расставленными столами.
Мужчины были в вечерних костюмах. Что касается женщин, то их наряды отличались изысканностью, хотя порой чрезмерной, но они не злоупотребляли пудрой или румянами; некоторые уже обзавелись спутниками, другие же продолжали с надеждой ожидать их, тщательно скрывая легкое беспокойство. В какофонии гула голосов, скрипа ножек стульев по каменному полу слышались хлопки взлетающих пробок, обращения к официантам; духота и плотный дым, казалось, никому не мешали.
Нельзя утверждать, что Кит, раскрасневшийся и счастливый из-за недавних объятий Пат, испытывал какое-то тревожное предчувствие. И все же...
