моей груди. И тут Хьюитт схватил его за руку и сбил с ног. Незнакомец боролся, как дикий зверь, и Мартину приходилось с силой выворачивать запястье до тех пор, пока он не выронил нож. На протяжении всей битвы этот человек ни разу не закричал, не позвал на помощь и даже не издал ни малейшего звука. Мы, со своей стороны, тоже молчали.
Конечно, у незнакомца не было шанса в одиночку противостоять нам двоим. Мы затащили пленника в конюшню и закрыли за собой дверь. Насколько мы видели, с улицы никто не заметил нашей борьбы, хотя, конечно, мы были слишком заняты, чтобы быть уверенными на сто процентов.
– Бретт, позади тебя на стене висит несколько ремней, – сказал Хьюитт, – думаю, мы свяжем его ими. Это лошадиные поводья, их делают из кожи, поэтому ничего крепче нам не найти. Кляп, я уверен, нам не понадобится, пленник не станет кричать.
Пока я натягивал ремни, Мартин держал заключенного особым захватом, когда одновременно удерживается и шея, и запястье. Это не позволяло незнакомцу двигаться, кроме как с риском сломать руку. Он, вероятно, никогда не обращал внимания на свой внешний вид. Его волосы были засалены и спутаны, косматая борода топорщилась. Он был невысокого роста, крепкого телосложения. Его лицо покраснело от борьбы, и было измазано грязью со двора конюшни, из носа текла кровь, а на лбу виднелась шишка. Выглядел он отталкивающе. Мы связали ему локти сзади и спросили, что у него в карманах, но он нас проигнорировал. Хьюитт бесцеремонно вывернул их содержимое. Каким бы беспомощным ни был незнакомец, но он изо всех сил пытался сопротивляться, хотя и безрезультатно. В его карманах нам удалось обнаружить какие-то бумаги, табак и связку ключей. Хьюитт поспешно взглянул на бумаги, внезапно отбросил их, схватил пленника за плечо и оттащил от частично обгоревшего стога сена в углу.
– Присмотри за ним, – сказал Хьюитт, – надо осмотреться еще и здесь.
И он начал вытаскивать сено из угла. Вскоре нами был найден большой кусок мешковины, подняв который, мы обнаружили еще партию хлеба, вроде той, что мы нашли в телеге. Буханок было около дюжины, все прямоугольные. Единственное, чем они отличались от хлеба в телеге это их положение – все они лежали вверх тормашками.
– Думаю, мы нашли, что искали, – сказал Хьюитт, – только ради всего святого, не трогай эти буханки! – Мартин поднял брошенные бумаги, и продолжил: – Они сэкономили нам немного времени на поиски. Послушай, Бретт! Я как раз рассказывал о своих подозрениях, когда меня прервал этот небольшой инцидент с нашим проворным незнакомцем. Если ты осмотришь эти бумаги, то сразу поймешь, о чем я говорил. Это связано с анархизмом и бомбами. Я почти уверен, что внутри каждой из этих невинных буханок спрятана бомба. Конечно же, я не собираюсь трогать их сейчас. Не мог бы ты поймать нам кэб? Надо, чтобы он подъехал прямо во двор. Постарайся не привлекать лишнего внимания, это нам сейчас ни к чему.
Я поспешил на улицу и нанял там экипаж. Теперь для меня стало понятно назначение хлеба и пружинного матраса. Анархисты явно затевали заговор с целью устроить несколько взрывов, вероятно, одновременно в разных частях Лондона. Я, конечно же, много слышал об ужасных "реверсивных" бомбах. Они содержат трубку с кислотой, которая затыкается ватным тампоном. Такие бомбы не нуждаются в запале, достаточно просто перевернуть их и взрыв произойдет через несколько минут. Их видимо планировали раздать сообщникам из тележки пекаря – под видом буханок хлеба, чтобы не вызвать подозрений. На всяком месте, где планировался взрыв, ждал человек. Ему отдавали буханку с адской машиной внутри. Он должен был поместить ее в выбранное для взрыва место и там уже привести механизм в действие, просто перевернув. Пока кислота из внутренней трубки начинала пропитывать ватный тампон, у злоумышленника было время сбежать. А затем взрыв разрушал стены, разбрасывая вокруг себя плоть и кости ничего не подозревающих жертв.
Анархисты не заботились о несчастных жертвах, даже о детях. Такая бомба может разнести человека в клочья. Для тех, кто делал этот адский хлеб, человеческие жизни не представляли ценности, для них важны только преследуемые ими цели.
Пружинный матрац должен был сглаживать ход телеги, пока в ней везли бомбы, чтобы предотвратить случайные взрывы в пути и сами заговорщики не пострадали. Были задействованы и остальные буханки, без взрывоопасной начинки. Два длинных французских батона были размещены внутри тележки так, чтобы удерживать бомбы в центре. Другие создавали своеобразный заслон для предотвращения опасного скольжения внутри телеги. Все казалось довольно простым, за исключением того, что я еще так и не понял, как Хьюитт обо всем догадался.
Итак, я подъехал к дверям конюшни на кэбе, мы втолкнули в него нашего пленника, и Хьюитт запер дверь сарая своим импровизированным ключом. Затем мы отправились в ближайший полицейский участок на Тоттенхэм-корт-роуд, заехав прямо во двор.
Менее чем через десять минут после того, как мы вышли из конюшни, наш заключенный был взят под охрану, и Хьюитт тщательно проконсультировался с полицейскими. Были отправлены курьеры и срочные телеграммы, а вскоре Хьюитт пришел ко мне с информацией.
– Полиция установила имя несчастного француза, которого полиция нашла сегодня утром, – сказал он. – Похоже, что его зовут Жерар. А судя по письмам, имя нашего задержанного на конюшне пленника – Луиджи, скорее всего он итальянец. Там же среди бумаг из его карманов, я нашел своего рода уведомление о встрече, которая состоится этим вечером. Там говорится, что повесткой дня будет решение «о вынесении окончательного приговора предателю Жерару». И ответственным лицом по этому вопросу назначен «товарищ Пингар».
Место встречи не упоминается, но не сомневаюсь, что она состоится в клубе Бакунина [22], это в пяти минутах ходьбы отсюда. У полиции, конечно же, все подобные заведения под негласным наблюдением. А в этом клубе в последнее время проводились, по-видимому, важные анархистские собрания. Это единственное место, в котором полиция давно не устраивала облав, поэтому анархисты чувствуют себя там в безопасности. Более того, Луиджи упорно молчит и отказывается сотрудничать с полицией. Его спросили, где произойдет встреча и предложили несколько названий мест, а он как воды в рот набрал, но едва упомянули клуб Бакунина, как он тут же начал категорически отрицать, уверяя всех, что встречи там никогда не проводились. Судя по поведению этого Луиджи, именно в этом клубе и будет собрание. Дело приняло очень серьезный оборот. Будет установлено незаметное наблюдение за конюшней и клубом. Облава
