Приам остался сидеть абсолютно неподвижно.
— Вот мы и подошли к концу, — резко нарушил молчание лейтенант Китс. — Остался сущий пустяк. Вам угрожает смерть, Приам, и она может настигнуть вас в любой момент — завтра, сегодня вечером или даже через час. Мне приказано сохранить вас живым, Приам, и Адама я также очень хотел бы заполучить живым, ибо с точки зрения закона это гораздо предпочтительнее. Будьте спокойны — с вас не спустят глаз ни днем, ни ночью. В комнате будет постоянно дежурить наш человек. И на террасе еще один. Парочку посадим в холле…
Роджер Приам набрал в грудь побольше воздуха. Затем раскрыл рот и издал такой рев, что в буфете зазвенел хрусталь:
— Стеречь как преступника?! Меня?! С какой стати?! — Он ткнул похожим на волосатую сардельку пальцем в сторону Китса. — Я отрицаю все! Вы не можете ничего доказать! Я не прошу ни помощи, ни защиты! Что вы лезете ко мне?
— А чего вы так испугались? — презрительно усмехнулся лейтенант. — Может быть, того, что нам действительно удастся добраться до Адама, живого и невредимого?
— Я всегда, слава Богу, сам умел постоять за себя! И на этот раз сам управлюсь! — продолжал реветь Приам.
— Не сходя с кресла?
— Не сходя с кресла! А теперь убирайтесь-ка отсюда поживее, вы… и чтоб я вас больше не видел!
И он их больше не видел. Постороннему могло показаться, что дело сделано и Приам их больше не занимает. Днем лейтенант Китс с головой уходил в свои обычные обязанности, а Эллери по-прежнему просиживал перед чистым листом бумаги, вставленным в пишущую машинку. Ночью же он или устраивал сам себе поздний обед, или лежал, уставясь в темноту, или подолгу курил у телефона. Он редко выходил из дома. А ночью вообще ни разу. Количество потребляемых им сигарет, трубочного табака и алкоголя давали миссис Вильямс массу тем для ее нескончаемых монологов, плавна переходивших от пророчеств о конце света до ужасов внезапного прободения язвы у Эллери.
Время от времени Лаурел, Гроув Макгоуэн, Альфред Уоллес, Кольер — даже Делия Приам! — звонили или заходили, порою без приглашения. Но каждый раз собеседник вешал трубку или уходил с тем же чувством беспокойства и недоумения, с каким начинал разговор. И неизвестно, кто кого больше расстраивал и озадачивал.
После таких бесед Эллери закуривал новую сигарету, или набивал трубку, или наливал очередную чашку крепкого кофе или стакан виски с содовой, что вызывало новый взрыв причитаний в кухне.
В одну из сырых ночей в конце июля, сразу после полуночи раздался звонок, которого так долго ждал Эллери.
Он выслушал сообщение, что-то ответил, нажал на рычаг и тут же набрал номер Китса.
Лейтенант ответил после первого звонка.
— Куин?
— Да. Срочно туда.
Эллери, не дожидаясь ответа, бросил трубку и побежал к машине. В течение последней недели он оставлял кайзер прямо у порога.
Подъехав к почтовому ящику Приама, он оставил машину рядом с уже стоящим там автомобилем Китса. Эллери медленно прошел вдоль газона вокруг дома. Он не стал зажигать фонарика. Около террасы чья-то ладонь сжала его локоть.
— Быстро, — раздался у самого его уха шепот Китса.
Дом был погружен во тьму, но из комнаты Приама на темную террасу проникал слабый свет. Двери на террасу были распахнуты.
Оба опустились на колени, пытаясь заглянуть в щели жалюзи.
Кресло Приама было разложено в кровать. Сам он лежал неподвижно на спине, с бородой, устремленной в потолок.
В течение нескольких минут царило полное спокойствие.
Затем раздался слабый металлический звук.
Свет ночника падал прямо на дверь, ведущую в холл. Ручка была хорошо видна обоим: она двигалась. Когда она повернулась до отказа, дверь начала открываться. Заскрипела. Остановилась.
Приам не шевелился.
Дверь рывком распахнулась. Но теперь ночник оказался закрытым дверью и комната погрузилась в темноту. Все, что они могли рассмотреть со стороны террасы, — это бесформенное черное пятно в глубине комнаты, еще более темное, чем сумрак. Черный силуэт медленно приближался к креслу Роджера Приама, выставив впереди себя нечто напоминавшее короткое щупальце. Когда это нечто попало в узкую полосу света, оставшуюся от ночника, они увидели револьвер.
Около кресла Приама черное пятно прекратило свое движение.
Револьвер слегка приподнялся. Китс рванулся. Это было скорее непроизвольное сокращение мускулов, чем настоящее движение. Но пальцы Эллери крепко вцепились в локоть лейтенанта и он замер на месте.
И тут вся комната словно взорвалась с оглушительным грохотом и пришла в движение.
Молниеносным броском рука Приама вскинулась над кроватью и сомкнулась, как челюсти хищного крокодила, на запястье вытянутой руки с револьвером. Парализованный калека с нечеловеческим ревом напрягся и слегка приподнял свое тело из лежачего положения. Это была безмолвная и почти невидимая схватка, как если бы два морских чудовища сошлись в поединке на дне океана.
Затем раздался приглушенный выстрел, послышался звук тяжело рухнувшего тела и все стихло.
Когда Эллери нажал на выключатель в стене, Китс уже стоял на коленях возле лежащей на полу фигуры. Человек свернулся калачиком, словно отдыхал на диване, только одна рука неловко подвернулась, а другая была беспомощно откинута в сторону, и рядом с ней валялся револьвер.
— Прямо в грудь, — прошептал Китс.
Роджер Приам с изумлением уставился на двух нежданных гостей.
— Это Адам, — хрипло сказал он. — А вы оба откуда взялись? Он пришел убить меня. Это Адам. Я же говорил, что сам с ним управлюсь! — Он оскалил зубы в усмешке, но тут же его начала бить мелкая дрожь, он скосил глаза в сторону скрючившейся на полу фигуры и провел дрожащей рукой по глазам. — Кто это? Покажите мне его лицо!
— Это Альфред.
— Альфред?! — Борода его поникла на грудь.
Китс поднялся с колен, подошел к креслу Приама и вынул один из телефонов из особого крепления. Затем набрал номер.
— Альфред — это Адам?! — В голосе Приама звучало изумление и растерянность. Он испуганно дернулся, но это всего лишь Эллери сдернул с него верхнее одеяло и прикрыл им лежащую фигуру.
— Он совсем… — Язык на секунду отказался повиноваться Приаму. Затем он собрался слухом и закончил: — Он мертв?
— Управление? — раздался голос Китса. — Это Китс из Голливуда, здесь убийство. Да, дело Хилла и Приама. Роджер Приам только что застрелил Альфреда Уоллеса, своего секретаря и компаньона… насмерть… Да-да. Прямо в сердце. Я сам видел в окно…
— Насмерть, — повторил Приам. — Насмерть. Он мертв!.. Но ведь это была самозащита. Вы сами видели — если вообще что-либо видели… Он тайком пробрался сюда. Я слышал. И притворился спящим. Да, я всегда был начеку! — Его голос дрогнул. — Неужели вы не видели, как он целился в меня? Я схватил его за руку и отвернул дуло в сторону! Это была самозащита…
— Все мы видели… — спокойно произнес Эллери.
— Вот и славно! Вы все видели. Он мертв. Ну и черт с ним! Уоллес… пытался убить меня, надо же! Слава Богу, что все разрешилось. Наконец-то.
— Да, — между тем говорил Китс в телефонную трубку. — Когда?.. Хорошо, не к спеху. — Он нажал на рычаг.
— Вы слышали, что сказал мистер Куин? — как заведенный бубнил Приам — Он все видел, лейтенант…
— Я знаю, — Китс подошел к одеялу на полу и приподнял за один угол. Затем опустил, вытащил сигарету и закурил. — Надо подождать. — Он глубоко затянулся.
— Да-да, конечно, лейтенант! — Приам нажал какую-то кнопку, задняя часть его ложа поднялась вертикально, а передняя опустилась, образуя кресло. Он пошарил в одном из многочисленных ящиков сбоку. — Выпить не желаете? — предложил он. — Составьте мне компанию. В честь благополучного завершения! — Он грубо заржал — Честно говоря, даже я слегка струхнул!
Эллери бродил по комнате, пощипывая кончик уха и потирая затылок. Между его бровями залегли глубокие складки.
Китс молча курил и наблюдал за ним.
— Надо отдать ему должное, — бубнил Приам, дрожащими руками управляясь с бутылкой и стаканом. — Альфред Уоллес… Надо же, и профиль совсем другой. Я и не узнал его. Чисто, чисто сработано! Комар носа не подточит. Все время вел двойную игру, да небось посмеивался в кулак! Но хорошо смеется тот, кто смеется последним. Не так ли? — Он с торжествующей улыбкой приподнял полный стакан виски, но глаза его все еще горели дикой злобой. Он разом опрокинул содержимое себе в глотку. Когда Роджер ставил стакан на место, руки его больше не тряслись.
— И вот где он, а где — я. Так в чью же пользу игра? — Голова его свесилась на грудь, и он погрузился в молчание.
— Мистер Приам, — позвал Эллери.
Тот не отвечал.
— Мистер Приам?!
— А? — Приам вскинул голову.
