Однако сегодня, рано утром, в наших руках оказались две новые прекрасные улики: показания Питера Синклера Фергюсона и разгадка тайны «Джудит Адамс».
Я перечитывал показания Фергюсона, и вдруг передо мной забрезжил свет. Сначала пелена упала только с одного глаза. Когда я перечел его записки еще раз, я прозрел окончательно. Должен вам сказать, Фергюсон особой правдивостью не отличался. Однако он выдал тайну Шумана — пусть и попал пальцем в небо — и разоблачил собственную жену. Я не усомнился в том, что Фергюсон точно описал обстоятельства убийства Хея. Это объясняет его дальнейшее поведение. Его убили только за то, что он слишком много знал. Если бы он врал, его незачем было бы убивать. Кроме того, в его показаниях имеются некие туманные намеки…
Я сказал туманные? Провалиться мне на месте, задал он мне задачу! Он все время петлял и путал следы. Вы только послушайте, что он пишет! Мастерс, передайте мне копию его записки.
Вот он прячется в спальне и наблюдает за всем происходящим в столовой через приоткрытую дверь. Его показания в точности совпадают с тем, что нам уже известно. Он пишет, что все вы расселись вокруг стола и Хей начал разоблачать вас. Он цитирует самого Хея. Фергюсон слышит, что пять коробочек с уликами находятся в конторе Дрейка, Роджерса и Дрейка, в ящике, на котором написана фамилия Хей. Он узнал все, что ему было нужно, и готовится уйти из квартиры и ограбить адвокатскую контору.
Но что он пишет потом? Роняет как будто бессмысленную фразу: «Я увидел также и платяной шкаф и потому вышел».
Что это значит? Единственный платяной шкаф в квартире — огромный гардероб в спальне. Ну и что? Что особенного в платяном шкафу? И почему он вынужден был уйти после того, как увидел шкаф?
Видимо, в квартире находился еще один посторонний человек, который прятался в шкафу!
Давайте еще раз проследим за дальнейшими действиями Фергюсона. Он спускается вниз, ищет в справочнике адрес конторы Дрейка, слышит чьи-то шаги на лестнице и следует за незнакомцем. Оба выходят через заднюю дверь, оставив ее открытой. На улице Фергюсон узнает человека, за которым идет, поэтому и пишет: «Вы удивитесь, когда я скажу, кто это был». Чему нам удивляться? Все гости в квартире и так находятся под подозрением. Но дальше начинается самое интересное.
Незнакомец влезает по пожарной лестнице и вроде бы — заметьте слово «вроде бы» — поддевает ножом шпингалет. Влезает в окно, а через две минуты выходит. Время — четверть первого ночи.
Запомните: неизвестный провел в помещении конторы две минуты. Фергюсон, опытный взломщик, идет по его следам. Послушайте, что он пишет дальше:
«Ящик с написанной на нем фамилией Хей валялся на полу: замок был взломан — и как он успел? Ящик был пуст. Я обшарил всю контору… Когда я вылезал из окна, было половина первого».
Как он успел? — удивляется Фергюсон, опытный громила. И верно, за такой короткий срок взломать замок на ячейке невозможно. Так когда же ограбили контору и чьих рук это дело? Неужели человек, за которым шел Фергюсон, успел все провернуть за две минуты?
Положа руку на сердце, заявляю: это невозможно. Таинственный грабитель влезает в окно, находит определенную ячейку с фамилией, взламывает замок, забирает из ячейки все содержимое и уходит. Как он успел? Всего за две минуты! Но погодите, это не все! Утром Дрейк, Роджерс и Дрейк сообщают нам: оказывается, у них пропали некие ценности, оставленные им на хранение. И вытащили их не из ячейки Хея, а из сейфа. И все за две минуты?!
Преступник водит нас за нос — толково и расчетливо!
Возможно, Фергюсон лжет. Но если так, какой смысл в его записке и почему его убили? До сих пор мы можем проверить все его показания, и все они соответствуют действительности. Давайте предположим — только предположим, — что остальные его показания также правдивы. По крайней мере, их нельзя опровергнуть. Из записки Фергюсона становится ясным следующее.
Первое. Контору Дрейка, Роджерса и Дрейка ограбили не позавчера в четверть первого ночи, а гораздо раньше.
Второе. Там орудовал человек, у которого имелся ключ от сейфа.
Третье. Грабителю было известно, что Феликс Хей отдал адвокатам на хранение некие ценные вещи. Он знал, о каких вещах идет речь и где их искать.
Уже от одного этого я почувствовал, как мозги у меня плавятся. Пойдем дальше. Предположим, что и в остальном Фергюсон не соврал. Что же получается, друзья мои? Если к четверти первого адвокатскую контору уже ограбили, значит, неизвестная личность не уносила оттуда наручные часы, будильник и все остальное. Улики были украдены задолго до четверти первого. Злоумышленник заранее отнес их на Грейт-Рассел-стрит и рассовал по карманам отравленных. Убийце было крайне важно, чтобы предметы, уличавшие гостей Хея, оказались у них в карманах. Но он не мог подбросить улики до тех пор, пока они не потеряют сознание, а гости находились в сознании до без десяти двенадцать. Значит…
Убийца подбросил улики тогда же, когда заколол Хея зонтиком, то есть между без десяти двенадцать и полночью. Сделав свое черное дело, он наведался в «Грейз Инн», забрался в уже ограбленную контору и убедился, что ничего не упустил.
А потом… потом пошел домой.
Все кусочки головоломки встали на свои места! Фергюсон недвусмысленно указывает: в квартире Хея, кроме него, находился еще один посторонний, который прятался в платяном шкафу. Мы удивимся, узнав, кто это был. Неизвестная личность влезает в контору Дрейка, Роджерса и Дрейка, проводит там две минуты и удирает домой… Каким образом становится понятно, что незнакомец уходит домой? Давайте перечитаем записку.
Убедившись, что убийца ушел, и осмотрев контору, Фергюсон возвращается на Грейт-Рассел-стрит. Вот что он пишет:
«Проклятая задняя дверь, через которую мы вышли, оказалась запертой на засов изнутри… Этого я не ожидал… я ничего не понял».
Если убийцей был один из гостей, почему запертая дверь так удивила Фергюсона? Гость-убийца, вернувшись, естественно, запер за собой дверь… Нет, друзья мои. Фергюсон удивился, так как знал, что «личность», сделав свое дело, отряхнула руки и удалилась восвояси.
Вот тут наша прекрасная версия терпит полный крах. Мы пятимся назад, к самому началу. Задняя дверь на засове, за парадной дверью наблюдают. Какая еще посторонняя личность? Однако я сохранял спокойствие. И даже одно время считал убийцей или сообщницей Маршу Блайстоун…
— Это уж слишком! — возмутился Сандерс.
— Неужели вы и правда думали, что я?.. — спросила Марша.
— Хо-хо! — замогильным голосом отозвался Г. М. — Еще как думал! Я ведь уже говорил вам: вы упорнее и увлеченнее всех вставляли правосудию палки в колеса в ходе всего расследования. Вы никогда не говорили правды, если можно было солгать. Вы утащили записку Фергюсона из-под самого моего носа, а вернули, лишь убедившись, что в ней не содержится ничего опасного. Но мне как-то не верилось, чтобы у вас имелся ключ от сейфа конторы «Дрейк, Роджерс и Дрейк»! А еще мне не верилось, что вы способны украсть ценные бумаги, принадлежащие Хею. Я наблюдал за вами, когда мы вломились в дом к миссис Синклер. Взломщица из вас никудышная, как и сообщница. Так что на роль убийцы вы не годились.
Отсеяв лишнее, я оставил в списке лишь подозреваемых, способных взломать дверь или сейф… — Г. М. широко улыбнулся и прочувствованно продолжил: — Милая старушка Джудит Адамс! Денни Блайстоун рассказал мне о ней и ее книжке, и тут до меня наконец дошло. Книжка никакая не улика. С ее помощью Феликс Хей затеял свой самый дурацкий розыгрыш. Скверный вышел анекдот. Представляю, как потешался Хей над занудным стилем книги о драконах, как порадовала его тяга мисс Адамс к иностранным языкам — о данной склонности ученой старушки нам сообщил еще Тимоти Риордан… О господи! — Г. М. зловеще поднял палец. — Возьмем, к примеру, тебя, Денни… Кто такой, по-твоему, дракон?
За Блайстоуна ответил Шуман:
— Я могу ответить, сэр Генри. «Дракон» происходит от латинского «драко», то есть «ручная змея»…
— Ручная змея! — зарокотал Г. М. — Конечно! Ручная змея. А теперь послушайте… — Он взял книгу. — Послушайте, что пишет старушка Джудит:
«Для древних римлян «драко» был вовсе не огнедышащим чудовищем христианских легенд. Они называли так ручных змей, которые в богатых семействах выполняли роль домашних животных — среди них попадались и ядовитые. Того же корня и английское слово «дрейк», то есть «селезень». Примечательно, однако, что в испанском языке латинское «драко» трансформировалось в «эль драко». Такое прозвище в елизаветинские времена было дано, после его набегов, сэру Фрэнсису Дрейку».
— Ба! Вот оно. Феликс Хей не мог пропустить такую замечательную шутку. Ручная змея, селезень — и даже прямое упоминание знаменитого однофамильца! Я почти слышу, как он хихикал, перечитывая книгу. Боюсь, особой чуткостью он не отличался — был несколько толстокож, из-за чего и погиб. Эль Драко, Дрейк…
