Эллери шагал по деревне рядом со стариком, с удивлением принимая цветы, которые предлагали ему даже старшие мальчики.
— У вас бывает много гостей из… снаружи, Учитель? — спросил Эллери.
— Нет, — ответил старик.
— Совсем нет? Даже в прошлом?
— Никогда. Ты первый — как предсказано. Мы мало знаем о том, что происходит во внешнем мире, а там ничего не знают о нас.
«И свет во тьме светит, и тьма не объяла его…»[31]
Эллери с растущим интересом изучал деревню.
Стоящие среди садиков маленькие коттеджи не имели никаких украшений, кроме виноградных лоз, увивающих стены. Некрашеное дерево казалось то серебристо-серым, то желтоватым; зелень винограда и травы, многокрасочность цветов дополняли хроматическую гармонию и радовали глаз. Контраст вносили несколько более крупных общественных зданий из грубого камня.
Дома словно вырастали из земли, и в этом, подумал Эллери, был урок для архитекторов. Казалось, искусство (или искусность) не заглядывало сюда. Во всем ощущалась наивная простота и естественный конструктивизм, заставляющие Эллери морщиться при мысли о городских коробках в стиле «Баухауз»[32] или монстрах, сооруженных Ле Корбюзье[33].
Не было ни мостовых, ни электричества, ни телефонных проводов. На фермах и пастбищах отсутствовали машины — даже плуги были в основном из дерева. И тем не менее везде ощущалось изобилие. Было трудно представить себе, что за кругом холмов — Холмом Испытаний, как называл их старик — нет ничего, кроме мертвой пустыни.
Женщины то и дело выходили на крыльцо, приветствуя Учителя с почтительностью, которая смешивалась с чем-то вроде смущения, как будто интерес к гостю внезапно перевесил все остальные чувства. Мужчины, идущие в поле или возвращающиеся домой с грязными ногами, мотыгами на плечах и тыквенными бутылями в руках, также здороваясь с Учителем, бросали быстрые удивленные взгляды на вновь прибывшего.
Кроме детей, которым предоставили выходной, все были чем-то заняты, но нигде не чувствовались напряженность и подавленность, так часто вызываемые тяжким трудом. Все, что видел Эллери, дышало счастьем и покоем.
Несмотря на пощипывающих кое-где траву животных, улицы казались на удивление чистыми — этот феномен получил объяснение, когда они проходили мимо деревенского «департамента оздоровления». Он состоял из очень старого мужчины и очень молодой женщины, которые выметали грязь с дорог, аккуратно складывая ветки, листья и экскременты животных в запряженную ослом телегу.
При взгляде на Эллери в глазах очень старого мужчины и очень молодой женщины появилось то же удивление.
Впрочем, это чувство переполняло не только жителей Квинана, но и самого Эллери. Поистине, вокруг было царство покоя.
Во всяком случае, так казалось.
* * *
— Здесь мы должны задержаться, — сказал Учитель, остановившись перед массивным зданием, похожим на огромный амбар.
Жара усилилась, и отдых выглядел заманчиво. В здании было меньше окон, чем в школе, поэтому внутри было прохладно. Моргая в полумраке после ослепительного солнца, Эллери нащупал скамью и сел.
По-видимому, они находились в каком-то складе или хранилище. Параллельно стенам тянулись полки, разделяя помещение на секции; на полу стояли сундуки с выдвижными ящиками. К потолку были подвешены пучки засушенных трав, связки перца, красные луковицы, кукуруза с зернышками разного цвета, сушеные бобы в куда большем разнообразии, чем Эллери когда-либо попадались за пределами мексиканских или пуэрто-риканских бакалейных лавок. Он видел целые колеса сыра, тюки шерсти, грязно-коричневой снаружи и кремово-белой на срезах по бокам, мотки пряжи, большие катушки ниток, рулоны тканей, инструменты, детали ткацких станков и прялок, восковые свечи, подвешенные за петли фитилей, бочонки с гвоздями, пакеты костяных игл, кучки роговых гребенок, пуговиц, деревянных катушек, глиняную посуду, семена, даже горшки с соленьями. Это выглядело примитивным рогом изобилия.
За прилавком стоял Сторикаи, который был с Учителем в магазине Отто Шмидта. Он торжественно приветствовал Эллери, скользнув глазами мимо него, словно хотел посмотреть, не прибыл ли гость к складу в странном экипаже, который так заинтересовал его у лавки Шмидта в тот день…
В тот день? Казалось, это был только вчера…
Внезапно Эллери осознал, что это действительно было вчера.
Шок вывел его из ощущения полудремы. Казалось, он очутился в лабиринте времени, где прошлое и настоящее перемещались, как цветные стеклышки в калейдоскопе. Поняв, какой сегодня день недели (хотя он отнюдь не был уверен, какой сейчас год и, коли на то пошло, век), Эллери наблюдал, как Учитель достает из кармана или кисета в складках мантии нож и вынимает его из ножен, чтобы показать Сторикаи сломанное лезвие.
— Найти новый нож, Учитель? — спросил Сторикаи.
— Нет, — ответил старик с тем же странным акцентом или интонацией. Было ли это следствием длительной изоляции общины Квинана или наследием какого-то иного языка? — Нет, я выберу его сам. Своя рука лучше знает, что ей нужно, Кладовщик. Положи сломанный нож в ларь с вещами для ремонта, откуда его заберет Плотник-Кузнец.
— Да, Учитель.
Сторикаи повиновался (в такой общине, подумал Эллери, бережливость была вопросом выживания, а не экономии), время от времени поглядывая на незнакомца.
Из тени донесся голос Учителя:
— Когда ты в прошлый раз видел нашего гостя, Сторикаи, ни ты, ни я не знали, что он вскоре будет среди нас. Он тот, о ком нам было предсказано. То, что он посетил нас, Кладовщик, поистине великое событие.
Глаза Сторикаи расширились от удивления, которое Эллери уже видел на лицах других жителей Квинана. Эллери беспокойно пошевелился, и луч солнца блеснул на его часах.
— О! — воскликнул Кладовщик.
Золотые часы были отцовским подарком на день рождения несколько лет тому назад. Они показывали не только время, но также число, год и фазы луны. Очевидно, в этой долине нужно знать только последнее, подумал Эллери. Восходящая и нисходящая луна — что еще требуется маленькому затерянному миру?
— Вы никогда не видели наручных часов? — спросил Эллери, подняв руку.
Бородатое лицо Кладовщика выражало изумление.
— Часы на руке? Нет, никогда.
— Значит, вы видели какие-то другие часы?
Эллери надеялся, что не выглядит могущественным белым человеком, покровительствующим простодушным детям природы. Но оказалось, что Сторикаи знаком с часами. В Квинане их было несколько (позднее Эллери их увидел) — больших, напольных или карманных, заводящихся ключом, которые, должно быть, пересекали прерии вслед за быками, устало бредущими по траве.
— Часы со стрелками, — с гордостью объяснил Кладовщик, хотя оказалось, что большинство из них были песочными, некоторые солнечными («для времени теней»), а некоторые водяными («для ночного времени»).
Повинуясь импульсу, Эллери снял часы с запястья. Глаза Сторикаи еще сильнее расширились при виде гибкого металлического браслета.
— Вот что они показывают, — сказал Эллери. — И это… И это.
— Но ключ! Я не вижу отверстия для ключа.
— Они заводятся проще, Сторикаи. Обычным движением руки.
Кладовщик робко прикоснулся к часам. Они снова блеснули, на сей раз отразив блеск его глаз. Эллери интересовало, вызван ли этот блеск удивлением, алчностью или чем-то еще.
— Вот новый нож, который я выбрал, — сообщил вернувшийся Учитель. — Он хорошо подходит к моей руке.
Кладовщик кивнул, неохотно оторвавшись от часов Эллери. Придвинув к себе толстый том, похожий на гроссбух, он зафиксировал в нем обмен ножей. Эллери, вновь подчиняясь импульсу, протянул ему часы:
— У меня при себе еще одни. Хотите поносить эти до моего отъезда?
Глаза Сторикаи сверкнули, когда он поднял лицо к учителю. Старик улыбнулся и кивнул, словно отвечая ребенку. Эллери надел часы на широкое запястье Кладовщика. Покидая склад вместе с Учителем, он обернулся и увидел, как бородатый мужчина вертит золотые часы в луче солнца.
* * *
— Это ваш храм или ратуша? — спросил Эллери, когда они вошли в самое высокое и импозантное из всех общественных зданий с окнами в вертикальных нишах почти от пола до потолка.
— Это Дом Священного Собрания, — ответил Учитель. — Здесь у меня и у Преемника есть свои комнаты. В этом зале Совет Двенадцати проводит собрания, как ты увидишь, Элрой. Как ты уже видел.
Элрой!
Значит, вчерашнее не было сном.
И что значит «уже видел»?
Что, в конце концов, было реальностью, а что нет? — в отчаянии думал Эллери. «Ты не должен больше задавать вопросы, — в конце концов приказал он себе. — Слушай и смотри».
Эллери видел перед собой зал, тянущийся во всю длину здания, наподобие школьного. В нем находились только очень длинный и узкий стол с четырьмя скамьями — двумя длинными и двумя короткими — по бокам. Единственная лампа, которую Эллери видел в Квинане, горела на консоли над дверью в дальней стене напротив входа — это, по-видимому, объясняло покупку керосина, которую Учитель совершил в магазине «Край света»… Если где-то и был край света, так, безусловно, здесь, в Долине Квинана, окруженной Холмом Испытаний.
