– Скажите, вы знаете в лицо капитана Мориса Уитерса? – спросил Аллейн. – Я приглашен в его компанию, но не уверен, что попал в нужное место. Он член этого клуба.
– Извините, сэр. Я работаю здесь совсем недавно и не знаю завсегдатаев клуба в лицо. Если вы спросите в конторе, сэр, вам скажут.
Проклиная мысленно эту неудачу, детектив поблагодарил портье и стал искать кассу. Он нашел ее под большим подсолнухом, в окружении еще более пышных складок шелка. Аллейн заглянул в щель между портьерами и увидел молодого человека в прекрасном смокинге, хмуро ковыряющего в зубах.
– Добрый вечер, – сказал старший инспектор.
Молодой человек ловким движением откинул зубочистку.
– Добрый вечер, сэр, – отозвался он с интонацией, выдававшей образованного человека.
– Могу я оторвать вас на минутку, мистер…
Лицо молодого человека мгновенно выразило подозрительность.
– Э… я управляющий этого клуба. Мое имя Катберт.
Аллейн просунул в окошко свою визитную карточку. Молодой человек заглянул в нее, и его подозрительность усилилась.
– Не будете ли вы так любезны пройти к боковой двери, мистер… о!.. инспектор… Аллейн. – И крикнул: – Симмонс!
Появился гардеробщик. По пути к боковой двери Аллейн вновь попытался задать свой вопрос, но ни гардеробщик, ни вызванный швейцар не знали в лицо Уитерса. Гардеробщик провел Аллейна окольными путями в маленькую, тускло освещенную комнату за кассой. Здесь Аллейн и нашел управляющего.
– Дело не особенно важное, – сказал Аллейн. – Пожалуйста, скажите мне, если можете, в какое время капитан Уитерс приехал в клуб вчера ночью или, скорее, сегодня утром.
Он увидел, как мистер Катберт бросил быстрый взгляд на вечернюю газету с большой фотографией Роберта Госпелла. Несколько секунд, пока Аллейн ждал ответа, до него доносились глухие звуки оркестра.
– К сожалению, не имею представления об этом, – вымолвил наконец мистер Катберт.
– Досадно, – отозвался Аллейн. – Если не можете сказать, то, пожалуй, мне придется заняться этим всерьез. Придется опросить всех ваших гостей, видели ли они его, когда видели и так далее. Я должен также заглянуть в книгу записей. Очень жаль. Столько неудобств для вас.
Мистер Катберт злобно посмотрел на него.
– Вы, конечно, понимаете, – начал он, – что мы вынуждены соблюдать конфиденциальность. Этого ожидают от нас наши гости.
– Разумеется, – согласился Аллейн. – Но если вы конфиденциально предоставите мне необходимые сведения, будет гораздо меньше шума, чем если я стану задавать всевозможные вопросы разным людям.
Мистер Катберт уставился на ноготь своего указательного пальца, а затем яростно впился взглядом в Аллейна.
– Но если я не знаю?
– Тогда мне не повезло. Попытаюсь порасспросить вашего швейцара и… Симмонса, не так ли? Если и здесь меня постигнет неудача, придется приняться за гостей.
– Проклятие! – вырвалось у мистера Катберта. – Хорошо, он приехал поздно. Это я помню.
– Почему вы это запомнили, скажите, пожалуйста?
– Потому что примерно в половине четвертого или без пятнадцати четыре сюда приехала целая толпа людей из… с бала в Марсдон-Хаусе. После этого наступило некоторое затишье.
– Так.
– Ну а потом, значительно позже, в книге входящих записался капитан Уитерс. Он заказал бутылку джина.
– Миссис Хэлкат-Хэккетт приехала вместе с ним, не так ли?
– Я не знаю имени его партнерши.
– Высокая блондинка лет сорока – сорока пяти, с американским акцентом. Надеюсь, вы не против, если мы вызовем…
– Хорошо-хорошо. Это была она.
– Было уже половина пятого, когда они приехали?
– Не знаю… то есть… послушайте, я имею в виду…
– Вполне возможно, что больше вы об этом никогда не услышите. Чем более точную информацию вы сейчас предоставите, тем менее докучливыми будут последующие расспросы.
– Да, я понимаю, но у нас есть обязательства перед нашими гостями.
– Знаете ли вы с точностью, скажем, до десяти минут, когда приехала эта пара? Думаю, знаете. Если так, я самым настоятельным образом советую вам сказать это.
– О, ну хорошо. На самом деле была четверть пятого. Возник такой долгий перерыв, когда никто не приезжал – хотя, разумеется, народу все равно было практически под завязку, – что я действительно обратил внимание на время.
– Восхитительно! А теперь, если вы еще подпишетесь под вашими показаниями, думаю, мне больше не придется беспокоить вас.
Мистер Катберт впал в глубокую задумчивость. Аллейн закурил сигарету и ждал, лицо его выражало благожелательность. Наконец мистер Катберт сказал:
– Есть ли вероятность, что меня вызовут куда-нибудь как свидетеля?
– Не очень большая. Мы постараемся пощадить вас по возможности.
– Я ведь мог бы и отказаться.
– А я, – сказал Аллейн, – мог бы стать членом вашего клуба. Вы не можете этого отрицать.
– Буду рад, – уныло вымолвил мистер Катберт. – Хорошо. Я подпишу.
Аллейн написал короткое заявление, и мистер Катберт подписал его. Он стал дружелюбнее и предложил Аллейну выпить, от чего тот любезно отказался. Мистер Катберт пустился в долгое хвалебное описание «Матадора» и методов его управления, говоря, что все это выше всяких похвал. Он также поведал о глупости владельцев других ночных клубов, которые пытаются обойти законные ограничения, налагаемые на продажу алкогольных напитков.
– Это никогда себя не оправдывает! – восклицал мистер Катберт. – Рано или поздно они все равно попадаются на этом. Это просто чертовски глупо.
В комнату вошел официант, заметил выражение лица мистера Катберта и тут же ретировался. Мистер Катберт радушно пригласил Аллейна пройти вместе с ним в танцзал. Он был так настойчив, что Аллейн позволил провести себя через вестибюль, по темно-фиолетовому туннелю. Звуки оркестра усилились. Аллейн увидел еще больше жестяных подсолнухов, тесно сдвинутые столы, лица, тускло подсвеченные снизу, а вдалеке – тесную толпу людей, завывающих и двигающихся в такт оркестру. Он стоял в дверях, ожидая, пока глаза привыкнут к происходящему. Между тем мистер Катберт простодушно болтал о привлекательности своего клуба. Аллейну это напомнило «Раддигор»[41]: «Мы выделываем только приличные антраша». Он уже собирался уйти, как вдруг понял, что за ним наблюдают. Он повернулся влево и увидел за угловым столиком Бриджет О’Брайен и Дональда Поттера.
Оба таращились на Аллейна так напряженно, что у него возникло ощущение, что они стараются привлечь его внимание. Аллейн перехватил их взгляд. Секунду-другую обе стороны смотрели друг на друга, а потом Бриджет сделала быстрое движение, приглашая его присоединиться.
Аллейн сказал своему спутнику:
– Я встретил знакомых. Не возражаете, если я поговорю с ними минуту-другую?
Мистер Катберт был счастлив это услышать и деликатно исчез. Аллейн подошел к столику и поклонился:
– Добрый вечер.
– Не присядете на минутку? – попросила Бриджет. – Мы хотим с вами поговорить.
Один из официантов мистера Катберта тут же подставил стул.
– Что случилось? – спросил Аллейн.
– Это идея Бриджи, – сказал Дональд. – Я больше не могу. Я обещал сделать все, что скажет Бриджет. Наверное, я дурак, но сдаюсь. В каком-то смысле я рад этому.
– Ему нечего бояться, – заметила Бриджет. – Я сказала ему…
– Послушайте, – проговорил Аллейн, – здесь не очень-то подходящее место для подобной беседы.
– Знаю, – согласилась Бриджет. – Если Донна или Барт узнают, что я была здесь, разразится скандал чудовищных масштабов. «Матадор»! Без сопровождения! С Дональдом! Но мы были в отчаянии – нам необходимо было увидеться. Барт довел меня до полного безумия, он вел себя так ужасно. Я исхитрилась позвонить Дональду из уличного телефона, и мы условились встретиться здесь. Дональд – член клуба. Мы все обсудили и решили обратиться к вам.
– Представим, что уже обратились. Здешний администратор знает, что я из полиции, поэтому нам лучше не оставаться вместе. Вот мой адрес. Выходите минут через пятнадцать. Идет?
– Да, спасибо, – сказала Бриджет. – Как ты, Дональд?
– Хорошо, хорошо, – кивнул Дональд. – Это твоя идея, дорогая. Если после этого я окажусь в…
– Нигде вы после этого не окажетесь, кроме моей квартиры. Вы оба пришли к очень разумному решению.
Аллейн встал и посмотрел на них. «Великий Боже, – подумал он. – Какие же они юные». Вслух он сказал:
– Держитесь. Au revoir[42]. – И вышел из «Матадора».
По дороге домой Аллейн задавался вопросом, приблизит ли его к разгадке потеря доброй половины оставшегося сна.
Аллейн беспокойно вышагивал по гостиной. Своего старого слугу Василия он отослал спать. Квартира, в тупичке за улицей Ковент-Гарден, погрузилась в тишину. Аллейн любил эту комнату, отмеченную странной атмосферой монашеского уюта, и это отражало что-то свойственное ему самому. Над каминной полкой возвышались молитвенно сложенные руки работы Дюрера. В другом конце комнаты висела картина Трой, изображающая пристань в Суве. Она была написана с благородной простотой в холодных, контрастных тонах. Аллейн купил эту картину тайно, на одной из выставок Трой, и она не знала, что ее работа висит в этой комнате. Три удобных почтенного возраста кресла из дома его матери в Боссикоте, отцовский письменный стол, а по стенам, вокруг всей комнаты, – стеллажи с любимыми книгами. Но нынешней июньской ночью эта комната казалась мрачной и неприветливой. Аллейн поднес спичку к камину и придвинул три кресла поближе к теплу. Этой парочке пора бы уже приехать. К тупичку подкатило такси и остановилось. Хлопнула дверца, он услышал голос Бриджет и пошел впустить молодых людей.
