— И что бедный Гонсалес сказал перед смертью? — Три бокала божественного напитка задобрили меня и умиротворили.
— Сперва, Ватсон, он играл ноту ре. Я абсолютным слухом не обладаю и опознал ее лишь потому, что Сарасате закончил концерт на ре мажор. Финальный аккорд еще звучал в моих ушах, когда умирающий заиграл в последний раз. Он взял ноту ре, а в переводе с итальянского это означает «король»; примерно так звучит испанское слово с тем же значением. Мне, убогому, следовало догадаться, что нас предупреждают об опасности, которая грозит прибывшему монарху. В тех нотах, что Гонсалес взял дальше, краткое послание. Я не мог разгадать его до сегодняшнего утра, пока вы не вспомнили о китайской системе обозначения, точнее, нумерации нот. Очень вовремя! Из сыгранных в любой тональности нот получается цифровая комбинация один-один-один-пять, то есть до-до-до-соль или ре-ре-ре-ля; высота не важна. Целиком сообщение получилось такое: один-один-один-пять-один-один-семь. Как мелодия, оно ценности не представляет — прозвучало словно искаженный сигнал горна. Зато теперь мы знаем систему и можем расшифровать: король в опасности в одиннадцать пятнадцать одиннадцатого дня седьмого месяца. Ватсон, это я, дурак, не разгадал тайну якобы предсмертного бреда, а на самом деле важного послания тому, у кого хватит ума в нем разобраться.
— Почему вы стали подозревать Сарасате? — спросил я, подливая себе божественный напиток.
— Давайте вспомним о его происхождении. Полное имя маэстро — Пабло Мартин Мелитон де Сарасате-и-Наваскуэс. Рожденный в Барселоне, он, разумеется, каталонец, член семьи с богатым антимонархическим прошлым. Все это я выяснил в испанском посольстве. Параллельно узнал о связи молодого Гонсалеса с Китаем, но тогда не понял, что к чему. Вообще антимонархический настрой семьи Сарасате — веская причина для подозрений, но великих артистов всегда считали выше грязных политических интриг. В том, что пианиста убили сразу после концерта, чудится хладнокровная бессердечность. Уничтожить юношу-аккомпаниатора, как только он сделает свою работу, — именно таким наверняка был жестокий приказ Сарасате наемнику. Не сомневаюсь, что молодой Гонсалес откровенничал с маэстро, которому имел все основания доверять как коллеге и великому музыканту. Он признался, что решил сообщить о планах сепаратистов властям. Что именно подвигло его на такой шаг — внезапные сомнения или реакция на письмо отца, — навсегда останется тайной. Наемник выполнил приказ с точностью до ноты, если так можно выразиться. Дух захватывает при мысли, что Сарасате одобрил столь чудовищный финал бесспорно блестящего выступления.
— Я сужу о блеске скорее по чужим аплодисментам, чем по собственным впечатлениям. Похоже, на совести Сарасате еще одно выступление, увы, не такое блестящее, — подделка записки от секретаря его высочества. Вспомните диковинную семерку в дате.
— Именно так, Ватсон. В театре «Савой» мы видели, как мило он болтал с сэром Артуром Салливаном, близким другом принца. И среди прочего сказал: «Grazie a Dio,[10] лондонские гастроли закончены, и теперь можно насладиться заслуженным отдыхом». Человек, достаточно неразборчивый и нещепетильный, чтобы работать с мистером Уильямом Швенком Гилбертом, знаменитым любителем смеяться над условностями, без лишних угрызений совести стащит пару листов писчей бумаги у принца и передаст попросившему, не уточнив, для чего они понадобились.
— Что же, Холмс, — проговорил я, — похоже, вы не будете преследовать Сарасате, чтобы он понес заслуженное наказание как преступник, и не станете рушить его музыкальную карьеру, хлопотать об аресте?
— Ватсон, где доказательства? Как съязвил умный молодой инспектор, все «чисто умозрительно».
— А если нет?
Холмс со вздохом взял смычок и скрипку.
— Сарасате — великий музыкант, и мир не может его потерять. Не передавайте мои слова своим набожным знакомым, но для меня искусство выше нравственности. Если бы Сарасате в этой самой комнате на моих глазах придушил вас, Ватсон, за полное отсутствие музыкального слуха, а его сообщник с заряженным пистолетом не позволил бы мне вмешаться и если бы потом маэстро составил подробный рапорт о преступлении и подписался Пабло Мартин Мелитон де Сарасате-и-Наваскуэс, мне пришлось бы действовать с закрытыми глазами — уничтожить рапорт, бросить ваше тело в канаву на Бейкер-стрит и молча наблюдать за полицейским расследованием. Настолько великий музыкант выше моральных принципов, которыми обременены простые смертные. А сейчас, Ватсон, подлейте себе коньяка и послушайте опус Сарасате в моем исполнении. Понимаю, до маэстро мне далеко, но гениальность его произведения вы, несомненно, ощутите.
Холмс встал, установил пюпитр, зажал скрипку подбородком и с благоговением заиграл.
Т. е. зеленым новичком. — Прим. ред.
Т. е. преподавателей-иезуитов, носивших черную одежду. — Прим. ред.
Дешевый фруктовый пирог с очень редко расположенными ягодами — им надо было «докричаться» друг до друга. — Прим. ред.
Парк на территории иезуитского колледжа Стоунихерст, излюбленное место для студенческих дискуссий. — Прим. ред.
Жаргонное прозвище иезуитов. — Прим. ред.
Т. е. в обуви с подошвами, пропитанными горячей олифой, чтобы не скрипели. — Прим. ред.
Джерард Мэнли Хопкинс. «Небесный причал», перев. Д. Якубова.
Ричард Д’Ойли-Карт — владелец театра и отеля «Савой».
«Брадшо» — справочник расписания движения пассажирских поездов в Великобритании.
Слава богу (ит.).
