— Кажется, это он, Луи?
Другой официант с тряпкой в руке подошел и посмотрел через плечо своего напарника.
— Это он… Вчера он так достал нас, что просто невозможно его не узнать.
— Вы помните, в котором часу он впервые здесь появился?
— Ну, это трудно сказать… Мы не всматриваемся в клиентов, которые заходят ненадолго… Но я помню, что около десяти утра этот тип был уже крайне возбужден…
Он не сидел на месте… Он подходил к стойке… Заказывал белого вина. Расплачивался и залпом выпивал…
Потом выходил на улицу… Мы думали, что избавились от него, а через десять минут мы снова видели его в зале, он звал официанта и требовал еще белого вина…
— И так он провел весь день?
— Кажется, да… Во всяком случае, я видел его раз десять — пятнадцать, не меньше… С каждым разом он все сильнее возбуждался, у него был какой-то странный взгляд, а пальцы дрожали, как у старухи, когда он протягивал деньги… Вроде бы он разбил у тебя стакан, Луи?
— Да… И упрямо собирал в опилках осколки, приговаривая: «Это светлое стекло… Это приносит счастье, старина! Видишь ли, сегодня мне особенно нужно, чтобы что-нибудь сулило удачу… Ты никогда не бывал в Габоне, сынок?»
Вмешался другой официант:
— И мне тоже он говорил о Габоне, уж не помню, в связи с чем… Ах да! Когда он начал есть крутые яйца… Он съел двенадцать или тринадцать штук подряд… Я испугался, что он задохнется — учитывая, что он уже немало выпил…
А он мне говорит: «Не бойся, сынок! Однажды в Габоне я на спор съел тридцать шесть яиц и выпил столько же кружек пива — и выиграл».
— Он казался озабоченным?
— Смотря что вы имеете под этим в виду. Он все время то входил, то выходил. Я сначала даже подумал, что он кого-то ждет. Порой он посмеивался про себя, как будто рассказывая себе какие-то истории. Он прицепился к одному старику, который каждый день заходит сюда после обеда выпить два-три стаканчика красного вина, и стал хватать его за отвороты пиджака…
— Вы знали, что он вооружен?
— Как я мог об этом догадаться?
— Дело в том, что человек такого типа вполне способен продемонстрировать всем вокруг свой револьвер!
У него и вправду было оружие, найденное на тротуаре около тела, большой револьвер с барабаном, из которого ни разу не стреляли.
— Дайте нам еще два белого!
У Мегрэ было хорошее настроение, и он не смог отказать маленькой торговке цветами, худенькой девочке с босыми и грязными ногами и самыми прекрасными глазами на свете. Он купил у нее букетик фиалок и затем, не зная, что с ним делать, засунул его в карман пиджака.
Надо сказать, что это был день стаканчиков вина.
Ибо, выйдя из бара, комиссар и Жанвье перешли улицу и оказались в прохладном зале кафе «Министерское», где им навстречу поспешил Жозеф.
Здесь постепенно начал вырисовываться расплывчатый образ человека с крашеными усами и с чемоданчиком в руке. Но слово «расплывчатый» не совсем подходит. Скорее возникало впечатление сдвинутого фотоснимка, еще точнее — пленки, на которой сделано сразу несколько снимков.
Все говорили по-разному. Каждый видел клиента по-своему, а полковник даже готов был поклясться, что незнакомец походил на человека, замышлявшего недоброе дело.
Одним он казался возбужденным, другим — удивительно спокойным. Мегрэ слушал, кивал, аккуратно набивал трубку указательным пальцем, раскуривал ее, выпуская небольшие клубы дыма, и блаженно щурил глаза, словно бы наслаждаясь чудесным днем, одним из тех, когда небо, расщедрившись, дарит людям хорошее настроение.
— Женщина…
— Вы хотите сказать, девушка?
Ибо Жозефу, почти не видевшему ее, она казалась девушкой — симпатичной и благовоспитанной девушкой из хорошей семьи.
— Могу поспорить, что она не работает.
Он видел ее хозяйкой, готовящей закуски и пирожные для гостей в приличном буржуазном доме, в то время как у кассирши, мадемуазель Берты, сложился свой взгляд на вчерашнюю посетительницу:
— Я бы не сказала, что за ней не числится грехов…
И все же, несомненно, она лучше его…
Бывали минуты, когда Мегрэ хотелось потянуться, словно он загорал на солнышке. В это утро все нравилось ему на этом перекрестке: автобусы, которые останавливались и отъезжали, кондуктор, привычным жестом нажимавший кнопку звонка, когда пассажиры поднимались на площадку, скрежет переключения передач, подвижные тени листьев каштанов на асфальте тротуара.
— Держу пари, что она далеко не ушла… — пробормотал комиссар, обращаясь к Жанвье, недовольному тем, что он не смог дать более подробного описания человека, сидевшего у него перед носом.
Какое-то время они постояли на краю тротуара. Кафе на этом углу и кафе на том углу улицы… Клиент в одном кафе, клиент в другом…
Можно сказать, что случай поместил каждого из них в привычную обстановку. Здесь — маленький усатый господин, который просидел, не двигаясь весь день, лишь раз отлучившись позвонить по телефону и довольствуясь кофе, минеральной водой «Виши» и лимонадом; он даже не протестовал, когда Жозеф объявил, что у них не бывает закусок.
Напротив, в шумной толчее, среди рабочих, служащих, разносчиков, всего этого мелкого, спешащего люда — этот молодчик, любитель белого вина и крутых яиц, который то входил, то выходил и который приставал к тому или другому посетителю, чтобы поговорить с ними о Габоне.
— Держу пари, что здесь есть и третье кафе, — заявил Мегрэ, глядя на противоположную сторону бульвара.
Он не ошибся. На другой стороне, как раз напротив улицы Сен-Пер, там, откуда были видны оба угла, находилось заведение — не кафе, не бар, а настоящий ресторан с узкой витриной и низким, вытянутым в Длину залом, в который можно было попасть, спустившись на две ступеньки.
Ресторан назывался «Улитка»; чувствовалось, что это заведение для завсегдатаев, хранящих свои салфетки в стоящем у стены шкафчике из светлого дерева. Воздух был пропитан чесночным запахом хорошей кухни. Это был неурочный час, и сама хозяйка вышла из кухонного помещения, чтобы встретить гостей — Мегрэ и Жанвье.
— Что вам угодно, господа?
Комиссар представился.
— Я хотел спросить: не было ли у вас вчера вечером клиентки, которая засиделась бы дольше обычного?..
В зале было пусто. На столах уже стояли приборы, рядом с ними — графины с красным и белым вином.
— За кассой сидит муж, он сейчас вышел, чтобы купить фрукты. Вам ответит Жан, наш официант, он будет здесь через несколько минут, ведь его работа начинается в одиннадцать… Если вы хотите, я вам что-нибудь принесу, пока вы будете ждать… У нас есть неплохое корсиканское вино, которое присылают моему мужу…
Все в этот день был прекрасным. И корсиканское вино тоже казалось прекрасным. И этот зал, в котором двое мужчин ожидали Жана, видя в окно оба кафе на той стороне бульвара и наблюдая за идущими по тротуару прохожими, этот зал тоже был прекрасен!
— У вас есть какая-нибудь идея, шеф?
— У меня их несколько… Вот только ни одной подходящей, увы!
Пришел Жан. Это был убеленный сединами старик; в таком, где его ни встретишь, всегда узнаешь официанта ресторана. Он открыл дверцу стенного шкафа, чтобы переодеться.
— Официант, скажите… Вы не припоминаете, была ли у вас вчера вечером клиентка, которая вела бы себя не так, как остальные?.. Девушка с темными волосами…
— Дама, — поправил Жан. — Во всяком случае, я уверен, что у нее было кольцо, точнее, обручальное кольцо из красного золота. Я обратил на это внимание, потому что у моей жены, как и у меня, кольцо тоже из красного золота. Взгляните…
— Молодая?
— На мой взгляд, я бы дал ей лет тридцать… Вполне приличная особа, почти не накрашенная, да и разговаривает с людьми очень вежливо…
— В котором часу она пришла?
— В том-то и дело! Она пришла около четверти седьмого, когда я заканчивал накрывать столы для ужина.
Клиенты у нас почти все постоянные, — он бросил взгляд в сторону полок с салфетками, — и они не приходят ужинать раньше семи часов… Она, казалось, удивилась, войдя в пустой зал, и даже сделала шаг назад. Я спросил ее:
«Будете ужинать?»
Потому что иногда люди ошибаются, они думают, что пришли в кафе.
«Проходите… Я смогу вас обслужить через четверть часа… Если вы хотите, можете пока заказать себе что-нибудь выпить».
Она заказала улиток и портвейн.
Мегрэ и Жанвье обменялись понимающими взглядами.
— Она устроилась возле окна. Я был вынужден попросить ее переменить место, так как она села за стол этих господ из регистратуры, которые ходят к нам вот уже десять лет и всегда занимают эти места.
Ей пришлось прождать почти полчаса, ведь улитки еще не были готовы… Она не теряла терпения… Я принес ей газету, но она не стала ее читать, а продолжала спокойно смотреть за окно…
