– Знаешь, где я сегодня была? В Сочи!!!
Она хотела насладиться произведенным эффектом, но Андрей оторопело молчал. Наташа продолжала:
– Ты же все учишь, что не нужно экономить по мелочам, вот я и решила шикануть. Полетела в Сочи! Представляешь?! А потом на вертолете – в Красную Поляну. Это в горах, полчаса лету… Там форелевое хозяйство. Реки чистые-чистые… На горах снег… Я купила пять рыбин… Они упаковали их в лед… И я сразу назад! Как раз к ужину!.. Вот так, мой дорогой, видишь, как я тебя балую? Как политбюро – Суслова… Только дешевле… Представляешь, Андрюш, за все про все я потратила вместе с билетами сто пятьдесят долларов… Не дороже, чем ужин в ресторане… Только вот в ушах от самолетов шумит… Ну, чего ты молчишь?.. Ты не рад?..
– А Дронкин?
Наташа обиженно вскочила из-за стола:
– При чем тут Дронкин? Я его уже месяц не видела, с того фуршета у Дьяковых!
Берсенев прошептал:
– Игорь Дронкин тоже улетел в Сочи. И мне ничего не сказал. Я думал…
Она закончила за него:
– …что мы вместе?
На ее глазах выступили слезы:
– Я так старалась… хотела угостить тебя настоящей форелью… А ты со своей глупой ревностью… Я, честное слово, сама летала. Хочешь – проверь? Я тебе номер вертолета скажу. Или в рыбсовхоз позвони. Там дядечка, Михаил Львович… Он меня должен помнить…
Андрей смотрел на свою Наташу, на рыбу в белом соусе, на идеально сервированный стол. Как ему хотелось ей верить!
И он поверил. Или сделал вид, что поверил.
Рыба и в самом деле оказалась восхитительно-нежной.
…Марек позвонил в полночь. Он растерянно сказал:
– Есть новости. Дронкина нашли.
– Что значит – нашли?
Наташа, утомленная, спала у него на плече. Андрей рывком высвободился – она не проснулась, только пробормотала что-то обиженно.
– Нашли его тело, – бесстрастно отвечал в трубке Марек. – В районе Красной Поляны. Он убит выстрелом в голову.
***
Через неделю Андрей Берсенев и Наташа прилетели в Адлер. Жмыхов прислал за ними личный вертолет и сам встретил гостей на посадочной площадке. Поздоровался с Андреем, галантно поцеловал Наталье руку. Провел их на веранду. После дежурных комплиментов и аперитива Жмыхов почти ласково, но безапелляционно сказал Наташе:
– Вы посмотрите дом, погуляйте по саду… Если хотите – в доме есть бассейн…
Наташа все поняла и оставила мужчин одних.
Жмыхов сказал:
– Давай без предисловий. Я хочу десять «зеленых» «лимонов».
Этого Барсенев не ожидал. Он планировал заплатить максимум пять. Барсенев покачал головой:
– Крутовато.
Жмыхов прищурился:
– Не въезжаешь? Пять «лимонов» – за казино. И пять – за твоего, так сказать, приятеля, который хотел тебя кинуть. Сюда приезжал, со мной хотел встретиться… Как его? Дронкин, кажется?
– Так это ты?.. – воскликнул Андрей и после секундной паузы добавил: – Ну что ж, пусть земля ему пухом… Баба с возу – кобыле легче… Помянем…
Он выпил, не чокаясь, неразбавленного виски.
– Скажи спасибо, что девку твою тогда не тронули, – продолжил Жмыхов.
– А что?
– Да была с ней большая непонятка. То ли она с Дронкиным приехала, то ли она его пасет, то ли прикрывает… Полдня разбирались… А она, оказывается, за форелью прилетела!.. Воистину: бабы – безумный народ…
Андрей издалека смотрел на тоненькую Наташину фигурку. Она гуляла по саду, собирая опавшие листья. Сердце его вдруг сжалось от любви, нежности и тревоги за нее.
– Форелью хоть тебя кормила? – усмехнулся Жмыхов.
Слова бандита долетали до Андрея как сквозь вату.
– Да-да… – рассеянно сказал он. И добавил, как в полусне: – Было вкусно…
В Королевский теннисный клуб меня привел Вик.
Он был настойчив и шумен:
– Совсем зачахла! Сидишь сычихой!
Я уверяла его, что вовсе не чахну: у меня дома есть телевизор и запасы хорошего кофе. Но Вик неумолимо тряс дорогой стрижкой:
– Тебе надо развеяться!
И вот я стою в неуютном коротком платье на теннисном корте. По другую сторону сетки мечется Вик. Его широкие шорты трепещут на весеннем ветру, он возмущенно машет на меня ракеткой, кричит:
– Набегай! Набегай на мяч, говорю! Обходи его справа и набегай.
Как это – обходить и набегать, – я не представляю. Все время кажется, что проклятый Вик целится мне прямо в нос. И я отпрыгиваю от упругих желтых кругляшков.
– Ты совсем потеряла форму! – возмущенно кричит он.
У корта толпятся высокомерные любопытные. Королевский теннисный клуб – элитарное, закрытое заведение. Иностранные дипломаты снисходительно наблюдают, как я спасаюсь от мяча. Персонал – все в одинаковых белых костюмах – старательно прячет ухмылки. Что мне сейчас полагается сделать? Швырнуть ракетку об землю?
К счастью, Вика отвлекает знакомая компания. Он забывает про меня, лезет обниматься. Ветер доносит: «Вы в ресторан? А я вот недотепу привел, пытаюсь обучить!»
Скотина он, этот Вик. Я бочком, с ракеткой под мышкой, выхожу с корта. Ныряю в сосновую аллею, без сил падаю на лавочку. В глазах мелькают желтые мячики. Я грустно откладываю ракетку, мимоходом замечаю: не очень-то мне идет короткое теннисное платье. Руки худые, а ноги… пожалуй, полноватые. Нет, просто не тренированные. Мышц мало осталось. Раньше надо было за себя браться, когда менеджерши уговаривали – пойдемте с нами на шейпинг, пойдемте с нами в бассейн…
В сосновой аллее одиноко и тихо. Здесь нет официанток с соком на подносах, нет бизнесменов, покрытых фальшивым загаром. Я закрываю глаза. В нос бьется весенний воздух – свежесть вперемешку с хвоей.
– Прячетесь?
У моей лавочки стоит молодой мужчина. Штаны и футболка – белые. Я говорю и стараюсь, чтобы вышло гневно:
– Спасибо, мне ничего не нужно.
Он плюхается рядом:
– А я ничего и не предлагаю. Учиться теннису вам бесполезно.
– Кто вы такой?
Он пожимает плечами:
– Местный тренер. Занимаюсь с богатыми курочками.
Глаза у него глубокие, карие. В них отражаются сосны.
Я отодвигаюсь на другой конец лавочки:
– Пардон, мсье… Тренеры меня не интересуют.
Знаем-с, читывали романы, читывали – эти жиголо так и норовят прыгнуть в постельку к богачкам. Или к тем, кого они считают богачками.
Он говорит с ноткой гордости:
– На самом деле я студент. Закончу учебу – буду программистом. А здесь так, подрабатываю.
– Очень рада за вас!
Когда же он наконец отвалит?..
– А вы кто? Певица? По телевизору вроде вас видел.
Мог, конечно, и видеть. Только не на сцене. Я по другой части.
Глаза у него замечательные. А в остальном – мышцы да смазливая морда. Халявщик.
Я встаю. Нужно привыкать быть высокомерной.
– Спасибо за компанию… юноша.
На лавочке у корта нетерпеливо вертится Вик.
– На-астик? Ну куда ты делась?
Я категорически отказываюсь вернуться на корт. Вик сдается. Ведет меня в ресторан (улитки, между прочим, несвежие). Затем отвозит домой. Когда я выхожу из машины, он кричит мне вдогонку:
– Эх ты, спортсменка! Ну и сиди перед своим ящиком!
***
Понедельник начался в семь утра. Ленинградское шоссе было забито, и в Шереметьево я чуть не опоздала. Джайлс прилетел сонный и желчный: его соседом в самолете оказался нестерпимо болтливый коммивояжер. «Пришлось обещать, что куплю у него партию принтеров… А где я буду жить? Опять в «Балчуге»? Фу, там так шумно. Ой, у тебя все та же машина! Ей же уже два года! Полтора? Ну, все равно пора менять». Он ворчал всю дорогу до гостиницы. Я старалась не смотреть на его кислую физию со следами недавней подтяжки. Хорошо бы Джайлс успел отдохнуть до обеда, когда мы начнем работать.
В офис я приехала в десять. Утренним затишьем и не пахло. Бизнес кипел, телефоны разрывались, на меня сыпались обычные проблемы. Сына издателя Ткаченко в монтанском колледже замели с марихуаной. Дочка композитора Ходакова в истерике звонила из Англии и жалилась, что она постоянно ходит голодной, а от овсянки ее тошнит. «Наверняка залетела. От местного тренера по теннису», – подумала я, слушая ее кислый слезливый голосок. Надо будет позвонить директору школы. Попросить, чтобы девчонку срочно посмотрел врач.
К одиннадцати стали подходить клиенты. Все как обычно: «Можно сначала аванс, а остальное потом? Я жду денежных поступлений со дня на день… Вы гарантируете, что она не начнет там курить? И… в общем… не заведет себе приятеля?..»
Дочка клиента сидит рядышком. Чистое, без косметики, лицо, скромная юбка по коленки, глазки потуплены. А из-под пуха ресниц так и брызжут искорки: «Эх, вырвусь отсюда! Буду в Штатах учиться! О-о, как я там развернусь!!!»
Приезжает Джайлс. Он выспался и шныряет по всему офису. Роется в рекламных буклетах. Просматривает видеотеку. Инспектирует менеджеров и даже проверяет, достаточна ли память у наших компьютеров. Джайлсу Седдонсу все можно. Он – директор американской корпорации, практически монополист на все школьное образование в Штатах. Если Джайлс возьмет нас в свои представители… Я улыбаюсь ему: «У нас на сегодня большие планы. Большой театр и ужин в „Черной кошке”… Да, так и называется – „Black Cat”».
