– А теперь, – сказал Пуаро, – нам бы хотелось услышать, что вас тревожит.
Но Брайан Мартин по-прежнему медлил.
– Беда в том, что я не могу рассказать все, что следовало бы. – Он поколебался. – Это нелегко. Все началось в Америке.
– В Америке? Вот как?
– Я случайно заметил. Ехал в поезде и обратил внимание на одного человека. Некрасивый, маленького роста, в очках, бритый и с золотым зубом.
– О! С золотым зубом!
– Совершенно верно. В этом вся соль.
Пуаро закивал головой.
– Я начинаю понимать. Продолжайте.
– Вот. Я его заметил. Ехал я, кстати, в Нью-Йорк. Через полгода я оказался в Лос-Анжелесе, и там он снова попался мне на глаза. Не знаю почему, но я его узнал. Однако ничего особенного в этом не было.
– Продолжайте.
– Месяцем позже мне понадобилось съездить в Сиэтл, и не успел я там выйти из вагона, как опять наткнулся на него, только теперь у него была борода.
– Это становится любопытным.
– Правда? Конечно, я тогда не думал, что это имеет какое-то отношение ко мне, но когда я снова встретил его в Лос-Анжелесе без бороды, в Чикаго с усами и другими бровями и в горной деревушке, одетого бродягой, – тут уж я удивился.
– Естественно.
– И в конце концов... конечно, трудно было в это поверить, но и сомневаться тоже было трудно... я догадался, что за мной следят.
– Поразительно.
– Правда? Тогда я решил в этом убедиться. И точно – где бы я ни был, всегда поблизости болтался этот человек, в разных обличиях. К счастью, я всегда мог узнать его из-за зуба.
– Да, золотой зуб пришелся очень кстати.
– Вот именно.
– Простите, мистер Мартин, но вы когда-нибудь говорили с этим человеком? Спрашивали, почему он вас так настойчиво преследует?
– Нет. – Актер заколебался. – Раз или два я хотел к нему подойти, но потом передумал. Мне казалось, что я его просто спугну и ничего не добьюсь. И если бы они узнали, что я его заметил, то пустили бы по моему следу другого человека, которого мне труднее было бы распознать.
– En effet[9] – кого-нибудь без этого ценного золотого зуба.
– Совершенно верно. Возможно, я ошибался, но так уж я решил.
– Мистер Мартин, вы только что сказали «они». Кого вы имеете в виду?
– Никого конкретно. Наверное, я не совсем удачно выразился. Но не исключено, что какие-то загадочные «они» действительно существуют.
– У вас есть основания так полагать?
– Нет.
– Вы хотите сказать, что не представляете себе, кто и с какой целью считает нужным вас преследовать?
– Нет. Впрочем...
– Continuez[10], – подбодрил его Пуаро.
– У меня есть одна идея. Но это всего лишь предположение...
– Предположения могут быть весьма полезны, мсье.
– Оно связано с происшествием, случившимся в Лондоне два года назад. Достаточно заурядным, но необъяснимым и хорошо мне памятным. Я много размышлял о нем, и поскольку так и не смог найти ему объяснения, то подумал, что, может быть, эта слежка связана с ним – хотя понятия не имею, как и почему.
– Возможно, мне удастся это понять?
– Да, но, видите ли... – Брайан Мартин вновь заколебался, – дело в том, что я не могу вам всего рассказать сейчас – разве что через день или два.
Понуждаемый к дальнейшим объяснениям вопросительным взглядом Пуаро, он выпалил:
– Понимаете, это связано с некой девушкой.
– Ah! Parfaitement![11] Англичанкой?
– Да... Как вы догадались?
– Очень просто. Вы не можете рассказать мне всего сейчас, но надеетесь сделать это через день или два. Это означает, что вы хотите заручиться согласием молодой особы. Стало быть, она в Англии. Кроме того, она определенно находилась в Англии в то время, когда за вами следили, потому что, если бы она была в Америке, вы бы обратились к ней тогда же. Следовательно, если последние полтора года она находится в Англии, она скорее всего англичанка. Логично, не правда ли?
– Вполне. А теперь скажите, мсье Пуаро, если я получу ее разрешение, вы займетесь этим делом?
Воцарилось молчание. По всей вероятности, Пуаро мысленно принимал решение. Наконец он произнес:
– Почему вы пришли ко мне прежде, чем переговорили с ней?
– Я подумал... – Он замялся. – Я хотел убедить ее, что... нужно все выяснить... и чтобы это сделали вы. Ведь если этим делом займетесь вы, то никто ничего не узнает?..
– Как получится, – спокойно ответил Пуаро.
– Что вы имеете в виду?
– Если это связано с преступлением...
– Нет-нет, уверяю вас...
– Вряд ли вы можете быть уверены. Вы можете просто не знать.
– Но вы займетесь этим – для нас?
– Разумеется. – Он помолчал еще и спросил: – Скажите, а этот человек, который за вами следил... сколько ему лет?
– О, совсем немного. Не больше тридцати.
– Вот как! – воскликнул Пуаро. – Потрясающе! Все гораздо интереснее, чем я предполагал!
Я в недоумении посмотрел на него. Брайан Мартин тоже. Боюсь, что мы оба ничего не поняли. Брайан перевел взгляд на меня и вопросительно поднял брови. Я покачал головой.
– Да, – пробормотал Пуаро, – все гораздо интереснее.
– Может быть, он и постарше, – неуверенно сказал Брайан, – но мне показалось...
– Нет-нет, я уверен, что ваше наблюдение верно, мистер Мартин. Очень интересно. Чрезвычайно интересно.
Обескураженный загадочными высказываниями Пуаро, Брайан Мартин замолчал, не зная, как ему вести себя дальше, и решил, что лучше всего будет перевести разговор на другое.
– Забавный вчера получился ужин, – начал он. – Сильвия Уилкинсон, должно быть, самая деспотичная женщина на свете.
– Она очень целенаправленна, – сказал Пуаро, – и ничего не видит, кроме своей цели.
– Что вовсе не мешает ей жить, – подхватил Брайан. – Не понимаю, как ей все сходит с рук.
– Красивой женщине многое сходит с рук, – заметил Пуаро, и глаза его блеснули. – Вот если бы у нее был поросячий нос, дряблая кожа и тусклые волосы – тогда бы ей пришлось гораздо хуже.
– Вы, конечно, правы, – согласился Брайан, – но иногда меня это приводит в бешенство. При том, что я ничего не имею против Сильвии. Хотя и уверен, что у нее не все дома.
– А по-моему, она в полном порядке.
– Я не совсем это имел в виду. Свои интересы она отстаивать умеет, и в делах ее тоже не проведешь. Я говорил с точки зрения нравственности.
– Ах, нравственности!
– Она в полном смысле слова безнравственна. Добро и зло для нее не существуют.
– Да, я помню, вы что-то похожее говорили вчера.
– Вы только что сказали: преступление.
– Да, мой друг?
– Так вот, я бы ничуть не удивился, если бы Сильвия пошла на преступление.
– А ведь вы хорошо ее знаете, – задумчиво пробормотал Пуаро. – Вы много снимались вместе, не так ли?
– Да. Я, можно сказать, знаю ее как облупленную и уверен, что она может убить, глазом не моргнув.
– Она, наверное, вспыльчива?
– Наоборот. Ее ничем не прошибешь. И если бы кто-то стал ей мешать, она бы его ликвидировала без всякой злости. И обвинять ее не в чем – с точки зрения нравственности. Просто она решила бы, что человек, мешающий Сильвии Уилкинсон, должен исчезнуть.
Последние слова он произнес с горечью, которой прежде не было. Интересно, о чем он вспоминает, подумал я.
– Вы считаете, что она способна на убийство?
Пуаро не спускал с него взгляда.
Брайан глубоко вздохнул.
– Уверен, что да. Может быть, вы вспомните мои слова, и очень скоро... Понимаете, я ее знаю. Ей убить – все равно что чай утром выпить. Я в этом не сомневаюсь, мсье Пуаро.
– Вижу, – тихо сказал Пуаро. Брайан поднялся со стула.
– Я ее знаю, – повторил он, – как облупленную.
Минуту он постоял, хмурясь, затем продолжил совсем другим тоном:
– Что касается дела, о котором мы говорили, мсье Пуаро, то я с вами свяжусь через несколько дней. Вы возьметесь за него?
Пуаро несколько мгновений молча смотрел на своего посетителя.
– Возьмусь, – произнес он наконец. – Оно кажется мне... интересным.
Последнее слово он произнес как-то странно.
Я спустился с Брайаном Мартином вниз. На пороге он спросил:
– Вы поняли, почему вашему другу было интересно, сколько тому человеку лет? Я имею в виду, что интересного в том, что ему тридцать? Я не понял.
– Я тоже, – признался я.
– Не вижу смысла. Может, он пошутил?
– Нет, – ответил я. – Пуаро так не шутит. Поверьте мне, для него это действительно было важно.
– Почему, мне не понятно, видит бог. Рад, что вам тоже. Обидно сознавать себя остолопом.
И он ушел. Я вернулся к Пуаро.
– Почему вы так обрадовались, когда он сказал вам, сколько лет его преследователю? – спросил я.
– Вы не понимаете? Бедный Гастингс! – Он улыбнулся и, покачав головой, спросил в свою очередь: – Что вы думаете о его просьбе – в общем?
