– Вы выходили из дому сегодня утром?
– Да. В десять я, как всегда, пошла в институт Ааронберга. Я работаю там до четверти первого. Вернулась я примерно без четверти час, приготовила на кухне яичницу-болтунью и чашку чаю и снова ушла, как уже говорила, в половине второго. Кстати, я поела в кухне и в гостиную не входила.
– Ясно, – кивнул Хардкасл. – Итак, вы утверждаете, что сегодня в десять утра здесь еще не было не принадлежащих вам часов и, следовательно, они появились позже.
– Относительно этого можете справиться у моей уборщицы, миссис Кертин. Она приходит сюда около десяти и уходит примерно в двенадцать. Ее адрес – Диппер-стрит, 17.
– Благодарю вас, мисс Пебмарш. Теперь я хотел бы, чтобы вы сообщили мне все предположения и подозрения, которые приходят вам в голову. Сегодня, в неизвестное время, сюда принесли четыре экземпляра не принадлежащих вам часов. Стрелки их были установлены на тринадцати минутах пятого. Это время говорит вам о чем-нибудь?
– Тринадцать минут пятого… – Мисс Пебмарш покачала головой. – Нет, ни о чем.
– Тогда перейдем к убитому. Кажется невероятным, что его впустила в дом и оставила здесь ваша уборщица, если только вы не предупредили ее, что ожидаете гостя, но об этом мы узнаем от нее. Предположим, этот человек пришел повидать вас по деловому или личному поводу. Между часом тридцатью и двумя сорока пятью его закололи. Возможно, он пришел навестить вас, но вы говорите, что ничего об этом не знаете. Может быть, он имел отношение к страхованию, но здесь вы снова не в силах нам помочь. Дверь была не заперта, поэтому он смог войти, устроиться в гостиной и поджидать здесь вас – но почему?
– С ума можно сойти! – раздраженно воскликнула мисс Пебмарш. – Значит, вы думаете, что этот… как его… Карри принес часы с собой?
– Но здесь нет никаких признаков тары, – заметил Хардкасл. – Едва ли он мог принести в карманах четыре экземпляра. Теперь, мисс Пебмарш, подумайте как следует. Вызывает ли у вас эта история какие-нибудь ассоциации или предположения, связанные, возможно, с часами или, скажем, со временем четыре тринадцать?
Женщина покачала головой:
– Я бы сказала, что это дело рук сумасшедшего или кого-то, пришедшего не по адресу. Но даже это не объясняет всего. Нет, инспектор, я не в силах вам помочь.
В комнату заглянул молодой констебль. Хардкасл вышел с ним в холл и оттуда к калитке, где поговорил с ожидающими там полицейскими.
– Можете отвезти молодую леди домой, – сказал он. – Ее адрес – Палмерстон-роуд, 14.
Вернувшись в дом, Хардкасл снова прошел в гостиную. Через открытую дверь в кухню он слышал, как мисс Пебмарш хлопочет у раковины. Инспектор задумчиво остановился в дверном проеме:
– Я хотел бы взять с собой эти часы, мисс Пебмарш. Оставлю вам квитанцию.
– Конечно берите, инспектор, – они ведь мне не принадлежат.
Хардкасл повернулся к Шейле Уэбб:
– Можете отправляться домой, мисс Уэбб. Вас отвезут в полицейской машине.
Шейла и Колин поднялись.
– Проводи ее до автомобиля, Колин, – попросил Хардкасл, садясь за стол и начиная выписывать квитанцию.
Колин и Шейла вышли из дома и зашагали по дорожке. Внезапно Шейла остановилась:
– Я забыла перчатки!
– Сейчас принесу.
– Нет, я помню, куда я их положила. И ведь они уже унесли это.
Она вернулась в дом и вскоре присоединилась к нему.
– Простите – я вела себя глупо.
– На вашем месте каждый вел бы себя так же, – успокоил ее Колин.
Хардкасл догнал их, когда Шейла садилась в машину. Когда автомобиль скрылся из виду, он повернулся к констеблю:
– Упакуйте как следует часы в гостиной – все, кроме высоких напольных и часов с кукушкой на стене.
Дав несколько дополнительных указаний, Хардкасл обернулся к другу:
– Мне нужно кое-куда съездить. Хочешь со мной?
– С удовольствием, – ответил Колин.
Глава 4
Рассказывает Колин Лэм
– Куда мы поедем? – спросил я у Дика Хардкасла.
Он ответил, одновременно обращаясь к шоферу:
– В секретарское и машинописное бюро «Кэвендиш». Это на Пэлис-стрит – вверх по Эспланаде и направо.
– Хорошо, сэр.
Автомобиль тронулся с места. На улице еще стояла небольшая толпа, жадно наблюдая за происходящим. Рыжий кот по-прежнему торчал на калитке «Дайаны-Лодж». Он уже не умывался, а сидел прямо, изредка помахивая хвостом и созерцая сверху толпу с тем полнейшим презрением к человечеству, которое присуще только кошкам и верблюдам.
– Сначала секретарское бюро, потом уборщица, – сказал Хардкасл, взглянув на часы. – Время идет – уже начало пятого. – Помолчав, он добавил: – Хорошенькая девушка, а?
– Весьма, – согласился я.
Хардкасл весело посмотрел на меня:
– Однако рассказала она довольно странную историю. Чем скорее мы ее проверим, тем лучше.
– Надеюсь, ты не думаешь, что она…
Он быстро прервал меня:
– Меня всегда интересуют люди, которые находят трупы.
– Но эта девушка почти обезумела от страха! Если бы ты слышал, как она визжала…
Хардкасл бросил на меня еще один лукавый взгляд и повторил, что Шейла Уэбб очень привлекательна.
– А чего ради ты сам околачивался на Уилбрэхем-Крезент, Колин? Восхищался изящной викторианской архитектурой? Или у тебя была какая-то цель?
– Да, была. Я искал дом 61 и никак не мог его найти. Возможно, он вообще не существует?
– Еще как существует. По-моему, здесь восемьдесят восемь номеров.
– Но послушай, Дик, когда я дошел до дома 28, Уилбрэхем-Крезент внезапно кончилась.
– Это всегда удивляет посторонних. Если бы ты свернул направо на Олбени-роуд, а потом еще раз направо, то очутился бы на другой половине Уилбрэхем-Крезент. Дело в том, что дома здесь построены спиной к спине, а садики примыкают к ним позади.
– Понятно, – сказал я, усвоив наконец эту своеобразную географию. – Как многие лондонские площадки и сады. Например, Онслоу-сквер или Кадоган. Идешь себе по одной стороне площади – и вдруг начинается парк. Даже таксистов это часто сбивает с толку. Как бы то ни было, дом 61 существует. Ты не знаешь, кто там живет?
– Дай подумать… Да, должно быть, архитектор Блэнд.
– О боже! – вздохнул я. – Как скверно.
– Значит, тебе не нужен архитектор?
– Нет. Я даже не знал, что он там живет. А может, этот Блэнд недавно сюда приехал?
– По-моему, он тут родился. Блэнд, безусловно, местный житель и уже давно здесь работает.
– Какое разочарование!..
– Архитектор из него никудышный, – ободрил меня Хардкасл. – Он вечно пользуется негодными материалами. Его дома выглядят довольно прилично, пока в них не въезжают жильцы. Тогда все идет вкривь и вкось. Иногда у него бывают крупные неприятности, но этому мошеннику всегда удается выйти сухим из воды.
– Меня это ничуть не соблазняет, Дик. Человек, который мне нужен, – столп честности.
– Блэнд около года назад получил крупную сумму денег – вернее, его жена. Она канадка, приехала сюда во время войны и познакомилась с Блэндом. Ее семья была против их брака и порвала с ней. Но в прошлом году умер ее двоюродный дед, его единственный сын погиб в авиакатастрофе, остальных близких доконала война. В итоге миссис Блэнд осталась его единственной родственницей, и он завещал ей все деньги. Думаю, это спасло Блэнда от банкротства.
– Ты как будто все знаешь о мистере Блэнде.
– Видишь ли, налоговую инспекцию всегда интересует внезапно разбогатевший человек. Блэнда проверили, не накопил ли он денежки клиентов, но все оказалось в порядке.
– Меня, во всяком случае, не интересуют внезапно разбогатевшие, – сказал я. – Это не входит в сферу моей деятельности.
– Вот как? А раньше ты ведь как будто занимался чем-то в таком роде, не так ли?
Я кивнул.
– И что же? С этим покончено? Или еще нет?
– Это длинная история, – уклончиво ответил я. – Пообедаем вместе вечером, как собирались, или это дело заменит нам пищу?
– Не волнуйся, все в свое время. Самое главное – начать. Нам необходимо выяснить, кто такой мистер Карри. Если мы узнаем, кто он и чем занимался, то сможем придумать недурную идейку насчет того, кому понадобилось отправить его на тот свет. – Хардкасл посмотрел в окно. – Вот мы и приехали.
Секретарское и машинописное бюро «Кэвендиш» находилось на оживленной улице с величественным названием Пэлис-стрит[3]. Как и другие расположенные там учреждения, бюро помещалось в викторианском доме. На точно таком же доме справа красовалась вывеска: «Эдвин Глен. Фотограф-художник. Специалист по детским, свадебным фотографиям и т.д.». Доказательством служила витрина, полная фотоснимков детей всех возрастов – от новорожденных до шестилетних, приманка для любящих матерей. Представлены были и несколько пар молодоженов – робкие на вид парни и улыбающиеся девушки. С левой стороны находились старомодные лавчонки торговцев углем, а рядом, на месте снесенных старых домов, выросло великолепное здание с вывеской: «Кафе и ресторан „Ориент“».
