Она резко осеклась, так как ее лошадь фыркнула, словно почуяв какой-то неприятный запах.
— Ш-ш-ш… — прошептал Ратлидж, выключая фонарь и быстро подходя к двери хлева.
На горе кто-то ходил.
Ратлидж скользнул под навес и погладил лошадь, чтобы успокоить ее. Не переставая что-то шептать ей, он осторожно отвел ее подальше. Джанет Аштон подошла к нему.
— Кто там? — громким шепотом осведомилась она, кладя руку ему на плечо. Ратлидж почувствовал, как она дрожит. — Ведь я могла бы на него наткнуться!
— Ш-ш-ш! — снова шепнул он. — Вот, держитесь за лошадь. Не позволяйте ей фыркать или ржать!
И он вышел из-под навеса на залитый звездным светом двор. Но склон горы снизу был виден совсем не так хорошо, как со второго этажа дома.
Тот, кто стоял на выступе горы, смотрел на ферму Элкоттов с высоты. Подыскивал наблюдательный пункт получше.
Чего он хотел? Там определенно был мужчина, а не мальчик.
Хэмиш шепнул: «Тейлор, беглый узник…»
Может, в самом деле?.. Ратлидж ждал, про себя уговаривая того, кто рыщет на горе, спуститься и показаться ему на глаза. Но неизвестный по-прежнему стоял на склоне, сторожкий, как дикий зверь. Его внимание было приковано к дому. Неожиданно Ратлидж понял: его трудно было бы разглядеть даже из комнаты Хейзел Робинсон. Неизвестный ступал осторожно, перепрыгивая с камня на камень, чтобы не оставлять следов. Как тень на тени, как рыба в пруду.
И вот, наконец, он начал спускаться.
Ратлидж вернулся к Джанет Аштон и приказал:
— Стойте здесь, рядом с лошадью. Что бы ни случилось. Если он вооружен, он будет стрелять во все, что движется.
— Не оставляйте меня здесь! — взмолилась она. — Я не хочу, чтобы он нашел меня!
— Не бойтесь. Здесь самое безопасное место.
Он подошел к двери и прислушался.
Снег хрустел как-то неотчетливо. Потом шаги затихли. А потом направились в обратную сторону, заспешили.
Ратлидж негромко выругался.
Хороший солдат нутром чует опасность. Чувствует перемену в тишине, которая подсказывает ему, что рядом, во мраке, таится угроза. Непонятно, что именно встревожило ночного гостя, но он, видимо, решил исключить любые неожиданности. К тому времени, как Ратлидж снова начал взбираться по тропе, неизвестный уже скрылся в темноте.
Он мог сбежать вниз и затаиться, как кролик, который пережидает лису. Сейчас невозможно его разглядеть — разве что наткнешься прямо на него…
«И тем не менее, — подумал Ратлидж, — я должен его найти!»
Но все было бесполезно. Целый час проплутав по горе, Ратлидж вынужден был сдаться. Когда он вернулся в хлев, Джанет Аштон уже ускакала.
Итак, куда направлялся неизвестный — в дом или в хижину — до того, как что-то предупредило его об опасности? Если бы его не спугнули, что бы он предпринял?
Перед рассветом рокот мотора пробудил Ратлиджа от некрепкого сна. Сержант Миллер, плотный, спокойный, спросил:
— Надеюсь, вы не зря не спали ночь? Что-нибудь получилось?
— Ночь прошла тихо, — ответил Ратлидж.
Миллер нахмурился:
— Возможно, и так, сэр. Вам повезло. А ведь могло случиться все, что угодно, и никто бы не пришел вам на помощь!
Вернувшись в гостиницу, Ратлидж первым делом заглянул в хлев. Кобыла Гарри Камминса спала в своем стойле. Едва прикоснувшись к ее шее, он сразу понял, что на ней недавно ездили, — грива была еще влажной от пота.
Теперь понятно, как Джанет Аштон добралась до фермы и обратно. Она ездила без седла. Со сломанными ребрами едва ли бы ей удалось перебросить седло через круп лошади.
Но как попал на место другой ночной гость? И что привело его туда, если не огарок свечи, предположительно найденный в старой пастушьей хижине?
В предрассветных сумерках Ратлидж спустился на кухню, чтобы набрать горячей воды для бритья. Джанет Аштон уже сидела за столом и пила чай.
— Вы, наверное, меня сейчас арестуете. Решите, что я возвращалась на место преступления.
— Вы с таким же успехом могли наткнуться там не на меня, а на убийцу. Да и он спокойно мог добраться до вас, пока я лазил в гору.
Она вздрогнула:
— Это не приходило мне в голову, иначе я бы там не осталась. Вы сегодня вернетесь туда искать следы?
— А зачем? Все равно все без толку. Снег весь истоптан, невозможно понять, кто куда направлялся.
— Поэтому сейчас вы не можете решить, арестовать меня или довериться своему суждению, что человеком, которого вы ищете, был другой идиот, который пробрался туда ночью.
— С радостью арестовал бы и вас, и Элкотта, а потом пусть все решает суд!
Джанет Аштон вскинула голову:
— Уж не думаете ли вы, что мы с Полом — сообщники?
Ратлидж вынул из кармана огарок свечи. И половинку запонки.
— Запонки сломал мальчик — случайно или в приступе злобы. Вы знаете, кто их ему подарил?
Едва взглянув на вещицу, Джанет ответила:
— Хью подарил их ему на день рождения. Грейс позволила Джошу держать подарок у него в комнате. Теперь я понимаю, что напрасно.
— Зачем он их сломал?
— Наверное, обиделся на отца — решил, будто Хью его бросил. Потому что не приехал за ним, не забрал его с собой в Лондон. Может, Хью и прав. Джошу было плохо, он хотел отомстить. Но оскорбленные чувства еще не делают мальчика убийцей!
Около восьми утра Ратлидж громко постучался в дверь Пола Элкотта и разбудил его. Пол открыл дверь взъерошенный, пижамная куртка была заправлена в брюки. Ратлидж опустил голову. Пол ходил по дому босиком.
— В чем дело? Что случилось?
— Хочу взглянуть на ваши ботинки.
— На мои ботинки?! Вы что, с ума сошли? Еще даже не рассвело!
— И тем не менее.
Элкотт нехотя впустил его в дом и открыл дверь шкафа.
— Вот они! Вторая пара стоит у кровати.
В душном помещении явственно попахивало джином. Запах пропитал и постельное белье, и самого Элкотта.
Ратлидж поднял оба ботинка по очереди и внимательно их осмотрел. Сухие и чистые, только на одном пятна краски — и, похоже, их недавно чистили.
— Других у вас нет?
— Я не богач! — вызывающе ответил Элкотт. — У меня две пары ботинок, больше нет.
— Не покажете ли пальто, которое было на вас на похоронах?
— Оно в чулане… Обыщите его и убирайтесь!
Ратлидж нашел темное пальто и провел пальцами по той стороне, где были пуговицы. Одной недоставало.
Как он выглядел в церкви? Ратлидж постарался вспомнить Элкотта, который стоял рядом с Белфорсами. Может, пуговица отсутствовала уже тогда? Под дождем, когда все пальто и шляпы промокли, отсырели, не обращаешь внимания на подобные мелочи. Сделав вид, будто ничего не заметил, Ратлидж закрыл чулан.
— Когда начали пить? — неожиданно спросил он.
— Вообще, это не ваше дело, но выпил я после ужина. Какого ни есть. Сейчас у меня нет желания готовить. Да и аппетита нет после работы в той проклятой кухне. Я бы продал ферму, если бы не боялся, что отец вылезет из могилы и начнет меня мучить. Придется привыкать там жить. Так что пью я, можно сказать, чтобы набраться храбрости… У меня осталось немного джина от прошлогодних запасов.
Ратлидж вдруг заметил, что в помещении стало теплее, чем раньше.
— Вы уже позавтракали?
Элкотт выругался.
— Встал часов в шесть и заварил себе чаю. Насколько я знаю, никакого закона я не нарушал!
У теплой плиты можно очень быстро просушить мокрую обувь. Может, вернувшись с фермы, Элкотт нарочно напился?
Элкотт продолжал:
— Я-то думал, вы с раннего утра поедете на ферму с фонарем и лопатой. Будете искать то, что ожидаете там найти!
— Вы хорошо ладили с Джошем?
— Нормально. Я же вам сказал, я считал, что Джерри дурак, что взял за себя женщину с ребенком. И мальчишка мне не нравился. Но это не значит, что я готов был его убить.
— Но ведь дети Робинсоны не представляли для вас угрозы, верно? Они не могли наследовать имущество отчима!
— Я спрашивал Джерри насчет наследства. Одно дело, когда дети — Элкотты по крови, и совсем другое — если у них нет связи с землей или Эрскдейлом. Он обещал мне, что ферма не уйдет из семьи.
— И вы ему поверили?
— А что мне еще оставалось? Да, по-моему, и Джерри не было смысла врать. Он вырос на этой земле, был к ней привязан даже больше, чем я. Джошу всего десять лет. Его с фермой ничто не связывало, кроме матери и сестры. Все могло быть по-другому, попади он сюда маленьким…
Пол Элкотт понял, что наговорил лишнего, и спросил:
— Инспектор, вы покончили с тем, ради чего пришли?
— Если не возражаете, я хотел бы осмотреть кухню.
— Возражаю, но вас это не остановит. Дорогу вы знаете.
Ратлидж осмотрел кухоньку. Все тряпки, которыми можно было отчистить ботинки, наверняка сгорели в огне.
Хэмиш упрекнул его: «Наплел невесть чего, а все равно ничего не добился!»
