Теперь, сударь, надеюсь, вы поняли, в чем смысл моей системы? — продолжал Рультабий. — Я не рассчитываю, что внешние знаки, то есть улики или вещественные доказательства, могут открыть мне истину, я только хочу, чтобы они не противоречили той истине, которую подсказывает мне мой здравый смысл, если, конечно, начать с нужного конца…
Что же касается Ларсана, то я, конечно, допустил ошибку, желая непременно увидеть его лицо, чтобы удостовериться в своей правоте; мне казалось, что Ларсан-убийца — это некое исключение из правил, требующее дополнительных гарантий и подтверждений. За что меня и постигла жестокая кара. Похоже, это мой здравый смысл решил отомстить за себя, возмутившись тем, что после событий в загадочной галерее я все никак не решался довериться ему, положившись окончательно и бесповоротно на его доводы и торжественно отказавшись от намерений найти иные доказательства виновности Ларсана, нежели неопровержимые доводы здравого смысла. Вот из-за чего мадемуазель Станжерсон был нанесен еще один страшный удар…
Рультабий умолкает. Волнение мешает ему говорить. Он достает платок…
* * *
— Но зачем понадобилось Ларсану вообще приходить в эту комнату? — спросил председатель. — Почему он дважды пытался убить мадемуазель Станжерсон?
— Да потому что он обожал ее, господин председатель…
— Вот уж действительно причина…
— Да, сударь, еще какая причина! Причина первостепенной важности. Он был безумно влюблен — и поэтому… и еще по многим другим причинам способен был на любое преступление.
— Мадемуазель Станжерсон знала об этом?
— Да, сударь, только она не знала, конечно, что человек, который ее преследовал, был в то же время и Фредериком Ларсаном, иначе Фредерик Ларсан не смог бы расположиться в замке, а тем более явиться вместе с нами к мадемуазель Станжерсон той ночью, после событий в загадочной галерее. Впрочем, я еще тогда заметил, что он старался держаться в тени и не поднимал головы… должно быть, искал потерянное пенсне. Ларсан преследовал мадемуазель Станжерсон и покушался на ее жизнь в другом обличье и под другим именем, которое было неведомо нам, но могло быть известно ей…
— А вы, господин Дарзак? — спросил председатель. — Может быть, вам что-нибудь известно?.. Как могло случиться, что мадемуазель Станжерсон никому не говорила об этом?.. А ведь это не только помогло бы правосудию напасть на след убийцы, но избавило бы вас, если вы невиновны, от несчастья оказаться на скамье подсудимых.
— Мадемуазель Станжерсон ничего мне не говорила, — сказал г-н Дарзак.
— То, что рассказывает этот молодой человек, кажется вам допустимым? — снова спросил председатель.
— Мадемуазель Станжерсон ничего мне не говорила, — все так же невозмутимо отвечал г-н Робер Дарзак.
— Как вы объясняете тот факт, — продолжал председатель, обращаясь к Рультабию, — что в ночь убийства лесника преступник вернул документы, украденные у господина Станжерсона?.. И каким образом убийце удалось проникнуть в спальню мадемуазель Станжерсон, которая была заперта?
— О! Что касается вашего последнего вопроса, то, мне думается, ответить на него нетрудно. Такой человек, как Ларсан-Боллмейер, должно быть, с легкостью мог раздобыть или изготовить каким-то образом необходимые ему ключи… Что же касается похищения документов, то мне кажется, что сначала Ларсан об этом и не помышлял. Решив во что бы то ни стало помешать браку мадемуазель Станжерсон с господином Робером Дарзаком и выслеживая ее повсюду, он в один прекрасный день отправляется вслед за мадемуазель Станжерсон и господином Робером Дарзаком в магазин «Лув», там он завладевает сумочкой мадемуазель Станжерсон, которую она потеряла или которую он выхватил у нее. В сумочке находится ключ с медной головкой. Он не знает ценности этого ключа до тех пор, пока в газетах не появляется объявление, данное мадемуазель Станжерсон. Тогда он пишет мадемуазель Станжерсон до востребования, как было указано в объявлении, и наверняка требует свидания с ней, сообщив при этом, что тот, у кого находятся и сумочка и ключ, и есть то самое лицо, которое с давних пор преследует ее своей любовью. Ответа он не получает. Справившись в почтовом отделении № 40, он узнает, что его письмо получено. А идет он туда, приняв уже обличье господина Дарзака, ибо, на все готовый, лишь бы заполучить мадемуазель Станжерсон, он предусмотрел, чтобы при любых обстоятельствах господин Дарзак, которого любит мадемуазель Станжерсон и которого он ненавидит, желая его погибели всей душой, прослыл виновным.
Я говорю «при любых обстоятельствах», но думаю, что тогда еще Ларсан не предполагал, что ему придется пойти на убийство. Во всяком случае, он сделал все возможное, чтобы под видом Дарзака так или иначе скомпрометировать мадемуазель Станжерсон. Впрочем, надо сказать, что Ларсан примерно одного роста с Дарзаком, да и размер обуви у них почти одинаковый. Так что при надобности ему нетрудно было, сняв мерку с отпечатка следов господина Дарзака, заказать себе по этому рисунку ботинки, которые он в нужный момент наденет. Для Ларсана-Боллмейера это детские игры.
Итак, никакого ответа на его письмо и никакого свидания, зато в кармане у него маленький драгоценный ключик. Ну что ж, раз мадемуазель Станжерсон не идет к нему, он сам решил пойти к ней! План у него созрел уже давно. Он загодя навел справки и подробнейшим образом изучил все, что касалось замка Гландье и флигеля. И вот однажды после полудня, когда господин и мадемуазель Станжерсоны вышли на прогулку, а папаша Жак отлучился из флигеля, он проник туда через окно в прихожей. Оставшись на какое-то время в полном одиночестве, он преспокойно стал изучать все вокруг. Оглядел мебель… Один из шкафов показался ему не совсем обычным, он чем-то напоминал сейф… Тут внимание его привлекла маленькая замочная скважина. Так, так! Весьма любопытно… А ключик-то с медной головкой лежал у него в кармане… Он вспомнил о нем… Отчего бы не попробовать? Он вставляет ключ в замочную скважину, дверца открывается… Бумаги! Должно быть, это очень ценные бумаги, если их заперли в такой необычный шкаф, да к тому же так дорожат ключом, который этот шкаф открывает… Что ж, это может пригодиться… Небольшой шантажик… Как знать, не поспособствует ли он его любовным домогательствам?.. Торопливо собрав в пакет все документы, преступник относит их в туалетную комнату, расположенную в прихожей. За время, истекшее с момента его экспедиции во флигель, до той ночи, когда был убит лесник, Ларсан успел ознакомиться с этими документами. Что же он с ними делает? Они ведь могут скомпрометировать его… И поэтому той ночью он относит их в замок… Не исключено, что, возвращая эти документы, заключавшие в себе двадцать лет работы, он надеялся на некоторую признательность со стороны мадемуазель Станжерсон… От такого человека всего можно ожидать — мало ли что может прийти ему в голову!.. Но каковы бы ни были причины, толкнувшие его на этот шаг, главное, что он вернул документы, избавившись таким образом от них!
Рультабий кашлянул несколько раз, и я сразу понял, что означает его кашель. Он был явно смущен, дойдя в своих объяснениях до этого момента, так как был вынужден не раскрывать до конца истинную причину ужасного поведения Ларсана по отношению к мадемуазель Станжерсон. В его рассуждениях чувствовались пробелы, его доводы вряд ли могли убедить всех, и председатель суда наверняка обратил бы на это внимание, если бы Рультабий, хитрющий, как обезьяна, не воскликнул в эту минуту:
— А теперь мы дошли до разгадки тайны Желтой комнаты.
* * *
В зале задвигали стульями, кое-кто попытался протиснуться вперед, послышалось энергичное шиканье. Всеобщее любопытство достигло наивысшего предела.
— Но мне казалось, — вмешался председатель, — что, согласно вашей гипотезе, господин Рультабий, тайна Желтой комнаты уже нашла свое объяснение. Сам Фредерик Ларсан и разъяснил нам ее, поменяв местами действующих лиц и поставив вместо себя господина Робера Дарзака. Совершенно очевидно, что дверь Желтой комнаты открылась, когда господин Станжерсон остался один, и что профессор позволил уйти человеку, который вышел из комнаты его дочери, не задержав его, возможно, по просьбе самой дочери, во избежание скандала!..
— Нет, господин председатель, — с живостью возразил молодой человек. — Вы забываете, что мадемуазель Станжерсон находилась в таком состоянии, что не могла ни о чем просить, не говоря уже о том, чтобы запереть за собой дверь на замок, да еще на задвижку… Вы забываете также, что господин Станжерсон поклялся головой своей умирающей дочери, что дверь эта не открывалась!
— Однако, сударь, это единственно возможное объяснение случившемуся! Желтая комната была заперта, как сейф. Пользуясь вашими же словами, позволю себе заметить, что убийца не имел возможности исчезнуть оттуда ни естественным, ни противоестественным путем! Когда комнату открыли, его там не обнаружили! А ведь должен же он был каким-то образом уйти оттуда!..
