Миссис Рук задрожала. Она сорвала вуаль с лица.
— Господи, будь милостив к грешнице! Подите сюда, — сказала она Эмили. — Где вы? Нет, я не смею сказать вам, что я увидела; я не смею сказать вам, что я сделала. Когда вами овладеет дьявол, вы можете сделать все, все, все!
Голова Эмили закружилась, сердце ее неистово забилось, шатаясь, дошла она до двери, чтобы убежать из комнаты.
— Я виновата только в том, что обокрала его, но в его крови я неповинная! — закричала ей вслед миссис Рук. — Когда я вошла, дело было уже сделано — дверь во двор отворена, человек убежал. Вернитесь, вернитесь!
Эмили оглянулась.
— Я не могу подойти к вам, — сказала она слабым голосом.
— Подойдите ближе — и взгляните.
Миссис Рук сняла с себя ленту, к которой был привязан бумажник. Она протянула его Эмили.
— Это бумажник вашего отца. Разве вы не возьмете его?
Эмили взяла бумажник.
— Раскройте, — потребовала миссис Рук.
Девушка послушалась. В бумажнике были два пятифунтовых билета.
— Его? — спросила Эмили.
— Нет, мои — столько я успела скопить, для того, чтобы возвратить украденное.
— О! — вскрикнула Эмили. — Неужели в вас есть что-нибудь святое?
— Во мне нет ничего святого, — с отчаянием ответила миссис Рук. — Во мне нет ничего, кроме страха — теперь я боюсь ада. А прежде боялась этого бумажника. Два раза пыталась я уничтожить его — и два раза он возвращался ко мне, чтобы напомнить о моем поступке. Я пробовала бросить его в камин. Он ударился о решетку и отскочил к моим ногам. Я бросила его в колодец. Его вытащили с первым ведром воды. С той минуты я решила копить. Возвратить! Загладить!
Она остановилась перевести дух и ударила себя в грудь.
— Я спрятала его здесь, — продолжала она, — так, чтобы никто не мог видеть его и никто не мог отнять. Суеверие? О да, суеверие! Он бросил меня! Человек, для которого я обесславила себя, оставил меня в тот день, когда я отдала ему украденные деньги. Он догадался, что они украдены, струсил и сбежал. Разве я не страдала? Разве я не искупила свой поступок? Будьте христианкой — скажите, что вы простили меня.
— Я прощаю вас.
— Скажите, что вы будете молиться за меня.
— Буду.
— А! Это утешает меня! Теперь вы можете идти.
Эмили посмотрела на нее с умоляющим видом:
— Неужели вы больше не можете сказать мне ничего, решительно ничего?
Миссис Рук указала на дверь.
— Разве я уже не сказала вам? Ступайте и посмотрите на злодея, который убежал тогда на рассвете!
— Тише, сударыня, тише! Вы говорите слишком громко! — закричал насмешливый голос за дверью.
— Это доктор, — сказала миссис Рук.
Она сложила руки на груди с глубоким вздохом.
— Мне теперь доктор не нужен. Я примирилась с Создателем. Я приготовилась к смерти, я готова попасть на небеса. Уйдите! Уйдите!
Вошел доктор — улыбающийся, самодовольный человек, одетый щеголевато, с цветком в петлице. Удушающий запах мускуса наполнил комнату, когда он вынул свой носовой платок и отер им лоб.
— Много у меня дел, — сказал он. — А вам, миссис Рук, кто позволил взволноваться? Это вы подстрекали ее говорить? — обратился он к Эмили, погрозив ей пальцем.
Эмили сделала ему знак следовать за ней в угол комнаты, где их не могла слышать утомленная признанием миссис Рук. Там, указав на миссис Рук глазами, она шепнула:
— Помешана?
Довольно бесцеремонный и фамильярный доктор последовал ее примеру и тоже взглянул на постель.
— Не больше вас, мисс. Моя больная взволновалась и поэтому, наверное, говорила не совсем разумно. Но ее мозг не расстроился, могу уверить вас.
Эмили выбежала из комнаты. Она остановилась в коридоре, стараясь справиться с ужасным волнением. К ней выглянул доктор.
— Вы знакомы с тем господином, который ждет у входной двери? — спросил он.
— С каким господином?
— Он похож на пастора. Если вы знаете его…
— Я знаю его. Я не могу отвечать на вопросы.
— Приведите в порядок ваши мысли мисс; и отвезите вашего знакомого домой как можно скорее. Он находится в таком нервном изнеможении, которое может кончиться дурно. Вы знаете, где он живет?
— Он гостит у своей сестры — миссис Дельвин.
— Миссис Дельвин! Она моя пациентка. Скажите ей, что я заеду завтра утром. А пока уложите его в постель и не бойтесь дать ему водки.
Доктор вернулся в спальню. Эмили услышала голос миссис Элмазер за входной дверью.
— Сюда можно зайти?
— Да.
— В несчастный час приехали вы сюда! — появившись, вздохнула служанка. — Мистер Мирабель…
При взгляде на лицо Эмили слова замерли на ее губах. Она заключила девушку в свои объятия.
— О, дитя мое, что случилось с вами?
— Не спрашивайте меня теперь. Дайте мне вашу руку.
— Вы не испугаетесь, когда увидите мистера Мирабеля, моя милая? Видите ли, мистер Мирабель ужасно перетрусил. Куда вы смотрите?
— Есть здесь сад? — жалобно спросила Эмили. — Какое-нибудь место, где мы могли бы подышать свежим воздухом.
Позади дома был двор. Эмили с верной служанкой пошли туда. У стены стояла скамейка. Они сели.
— Подождать мне, пока вы оправитесь, и тогда уже вам сказать? — спрашивала миссис Элмазер. — Нет? Вы желаете слышать о мистере Мирабеле? Когда его выставили из дома, с ним вдруг сделался припадок лихорадки. Глаза выкатились, зубы стучали. Мистер Рук еще испортил дело. «Будь я проклят, — сказал он, выглянув, — если не начинаю думать, что вы тот самый человек; меня забирает охота послать за полицией». Я схватила мистера Мирабеля за руку. Холодная-холодная, как лед. Я довела его до экипажа и оставила там.
Когда миссис Элмазер отворила дверцу кареты, Мирабель сидел в ней. Он обернулся к Эмили и сказал:
— Я невинен, как и вы.
Она отшатнулась от него и схватила за руку служанку.
— Сядьте с ним, — сказала она. — Я не могу. Опять будет дурно. Мне лучше быть возле кучера.
Напрасно миссис Элмазер противилась и возражала. Как Эмили решила, так и сделали.
— Говорил он что-нибудь? — спросила Эмили верную старушку, когда они приехали к башне.
— Он сидел, как окоченелый, и даже не пошевелился.
— Отведите его к сестре. Не забудьте сказать, что завтра прибудет доктор. Я не могу видеть миссис Дельвин. Будьте терпеливы, мой добрый, старый друг, я не имею от вас тайн. Только подождите до завтра и оставьте меня одну сегодня.
Оставшись в своей комнате, Эмили раскрыла шкатулку и отыскала между письмами бумажку. Это было объявление и описание человека, убежавшего из гостиницы, и предложение награды за его поимку.
Она не смогла прочесть до конца — бумажка выпала из ее рук. Слезы вновь выступили на ее глазах. Вынимая носовой платок, Эмили ощупала бумажник, который получила от миссис Рук. После некоторой нерешимости, она вынула его из кармана и раскрыла. Вид банковских билетов был ей противен; она спрятала их в одно из отделений бумажника. Там было другое отделение. Она засунула в него руку и вытащила письмо.
Конверт (уже распечатанный) был адресован Джеймсу Брауну, в почтовую контору в Зиланде.
В письме не было ни числа, ни адреса; это было письмо удивительное, состоящее из следующих слов:
«Мой ответ — нет. С. Д.».
В ту минуту, когда Эмили прочла эти начальные буквы, ей пришло в голову имя.
Сера Джетро!
Глава LXII
Защита Мирабеля
Найденное письмо дало новое направление мыслям Эмили — и таким образом, по крайней мере на время, сняло тяжесть с ее души. На какой вопрос со стороны ее отца, коротко и сурово ответила мисс Джетро: «Мой ответ — нет»? Ни в письме, ни в конверте нельзя было найти ни малейшего намека, который мог бы способствовать розыскам; даже штемпель был так небрежно поставлен, что его разобрать было нельзя.
Эмили еще размышляла над этими тремя таинственными словами, когда ее прервал голос миссис Элмазер в дверях.
— Я должна просить у вас позволения войти, мисс; хотя я знаю, что вы желали остаться одна до утра. Миссис Дельвин говорит, что должна непременно видеть вас сегодня. Я уверена, что она позовет слуг и велит принести себя сюда, если вы не согласитесь на ее просьбу.
— Где мистер Мирабель?
— Сестра отдала ему свою спальню. Она подумала о ваших чувствах, прежде чем прислала меня сюда, и велела опустить портьеру между гостиной и спальней. Должно быть, мой гадкий характер сбил меня с толку, я совершенно несправедливо относилась к миссис Дельвин. Она предобрая; мне жаль, что вы не пошли к ней, когда мы вернулись.
— Она была рассержена, когда послала вас сюда?
— Рассержена! Она плакала, когда я от нее ушла.
Эмили больше не колебалась.
Она заметила перемену в гостиной миссис Дельвин — раньше всегда ярко освещенной. Теперь на лампочках были абажуры, а свечи все были погашены.
