Дидрих по-прежнему не откликался.
— Вы ни единым намеком не дали понять жене и сыну, что вам известен их секрет. Разумеется, нет! Они ошибались в своих оценках и судили о вас до смешного неверно. Сколько раз они заявляли мне, будто вы ни о чем не подозреваете! Какими они были глупцами, какими несмышленышами! Они ограждали вас от малейших подозрений, а вы уже несколько месяцев знали об их связи! И как умело вы играли роль наивного, несведущего простачка.
Но вам все было известно, и вы только ждали подходящего момента… Салли говорила мне, что если вы обнаружите, то без каких-либо упреков дадите ей развод и выделите ей при уходе солидное состояние.
Бедная Салли, — с улыбкой заметил Эллери.
А потом вернулся к своим доказательствам:
— Для того чтобы окончательно утвердиться в роли простодушного, ни о чем не ведающего рогоносца и создать подходящую атмосферу для вашего масштабного плана, вы украли японскую шкатулку с ее содержимым и подстроили нужные улики. В результате ваши близкие поверили — в спальню Салли проник профессиональный грабитель и похитил ее шкатулку с драгоценностями. Вы умно распорядились «украденным» и сдали отдельные украшения в ломбарды разных городов. Несомненно, в прошлом году вы действовали достаточно активно. И если проверить, то выяснится, что их сдача в ломбарды совпала с нашими срочными и важными «деловыми поездками». И конечно, вы знали, что драгоценности будут возвращены.
Но письма вы хранили у себя, мистер Ван Хорн. А когда настало время, использовали их с хитростью шантажиста. Вы и стали этим шантажистом. Я краснею от стыда, стоит мне вспомнить, что всякий раз, когда «шантажист» звонил по телефону, а однажды решил появиться, — хотя и остался невидимым, — чтобы забрать деньги из ящика бюро в отеле «Холлис», вас не было дома.
Эллери достал сигарету. Движение было автоматическим. Но как только он увидел ее, зажатую в пальцах, то снова аккуратно положил себе в карман.
— Когда вы обнаружили четыре письма — в конце мая или начале июня — и принялись разрабатывать планы шантажа, вряд ли вы думали о десяти заповедях. Убежден, что ничего подобного у вас и в мыслях не было. Вы стремились к другой цели — подготовить почву для «психической атаки» на Говарда и Салли и хорошенько вымотать им нервы. Вдохновение осенило вас позже, и его источник вовсе не был связан с шантажом. Впрочем, ваш проект строительства музея тоже не имел к нему отношения. Пока вы просто почерпнули из писем информацию и размышляли. По-моему, вы сделали первый шаг лишь в тот день, когда Говард позвонил вам из моей нью-йоркской квартиры и сообщил, что я приеду в Райтсвилл по его приглашению. Однако я немного задержался, и Говард вернулся один.
Эллери тревожно шевельнулся.
— А теперь речь пойдет о событиях, касающихся самой операции шантажа. Вы потребовали от Салли двадцать пять тысяч долларов наличными — таково было ваше первое условие. Вы знали, что Салли скажет Говарду. Вы знали, что ни у Салли, ни у Говарда, ни у них обоих, вместе взятых, нет двадцати пяти тысяч долларов. И вы прекрасно понимали, как они вам благодарны и как боятся вас хоть чем-нибудь огорчить. Их страх попросту граничил с манией. А значит, вы были уверены: они сделают все, чтобы «шантажист» не осуществил свои «угрозы» и не отдал вам письма! Вы знали, что им хорошо известна ваша привычка держать деньги дома, в стенном сейфе. И не сомневались, что загнанный в угол Говард непременно подумает об этих деньгах и возьмет их из сейфа. Вы знали, что там лежит именно такая, названная «шантажистом» сумма. Или, возможно, лежавшая в сейфе сумма и продиктовала вам точный размер выкупа писем.
Итак, мистер Ван Хорн, мы можем сделать вывод. Когда Говард нарушил заповедь «не укради», его вынудили к этому обстоятельства. А вы создали данные обстоятельства для четко поставленной цели.
Дидрих наклонился в кресле, подвинулся к свету и улыбнулся. Он улыбнулся, обнажив зубы, и с неожиданной энергией, чуть ли не с добродушным юмором произнес:
— Я прослушал вашу замечательную речь, мистер Квин, и она меня перепугала. До того умно и до того сложно! — Дидрих засмеялся. — Но что-то уж чересчур лестно для меня, вам не кажется? Вы превратили меня в какое-то божество. Или в самого Господа Бога! Я создал то, я создал это; я был «уверен», что Говард поступит, как я хочу, я «знал», что Говард это сделает. Не слишком ли вы на меня полагаетесь, мистер Квин, считая… как это там называется?
— Всеведущим?
— Да. Как мог я или кто-либо еще быть в чем-то твердо уверен?
— А вы не могли всегда быть уверены, — спокойно пояснил Эллери. — Да в этом и не было необходимости. Вы разработали гибкий план, позволяющий изменять ваши следующие шаги в зависимости от обстоятельств. Но, задумав ваше черное дело, мистер Ван Хорн, вы планировали и действовали с глубоким и доскональным пониманием психологии Говарда и Салли. Вы правильно оценили их характеры, а вот они, повторяю, судили о вас до смешного неверно. Все, что творилось в глубине души каждого из них, было для вас открытой книгой, и вы понимали их как самого себя. Вы заранее знали, что они подумают, что почувствуют и как поступят. И выполняли следующий пункт вашего плана. Неудивительно, — за тридцать с лишним лет вы успели изучить Говарда, а Салли впервые увидели десятилетней девочкой, не так ли? К тому же вы долгие годы переписывались с нею. По словам Салли, она делилась с вами самыми сокровенными тайнами, которые многие девочки не осмелились бы доверить даже своим матерям. И в случае Салли ваше знание ее натуры углубилось благодаря интимным отношениям в браке. В своем роде, мистер Ван Хорн, вы отличный психолог. Жаль, что ваши таланты не нашли себе применения в мирных целях.
— Что-то не похоже на комплимент, — с мрачной улыбкой отозвался Дидрих.
— С другой стороны, вам и не требовалось всякий раз совершать правильные шаги. Если Говард и Салли не подскакивали, как вы того ожидали, когда вы дергали их за веревки, словно кукол, — из-за неточности суждений или неучтенных вами обстоятельств или просто из чистой случайности, которую вы не сумели предвидеть, — у вас была возможность привести в действие другие веревки и придумать целую серию новых шагов. Рано или поздно Говард непременно поступил бы так, как вам хотелось.
Но вы действовали безошибочно, а ваши суждения всегда оправдывались. Говард и Салли получали от вас верные «указания», вы оказывали на них давление в нужное время и в нужном месте, они двигались по заданному вами курсу и не обманывали ваших ожиданий.
И еще я могу добавить, — произнес Эллери, понизив голос до полушепота, — что по этому курсу двигались не только Говард и Салли.
— Продолжайте, — проговорил Дидрих Ван Хорн после короткой паузы.
Эллери изумленно посмотрел на него:
— Да, разумеется, я продолжу. Итак, я проанализировал три преступления, которые вы навязали Говарду. И заставили его совершить четвертое.
Какое событие привело меня к выводу, что Говард нарушил еще две заповеди: «помни день субботний, чтобы святить его» и «почитай отца твоего и матерь твою»? Его поездка в предрассветные часы воскресного утра на кладбище Фиделити, где он осквернил могилы двоих людей, которые, по вашим словам, были его родителями.
Должен признаться, — заявил Эллери, — что сегодня вечером, мысленно воссоздавая этот эпизод, я пришел в отчаяние. Ведь при всей вашей проницательности и точной оценке характера Говарда было совершенно невозможно предугадать, что он осквернит могилы Уаев. И вы никак не могли предположить, что Говард сделает это в воскресенье. Тут и вопросов нет. Структура моих аргументов зашаталась и была готова рухнуть. Но потом я понял, каким должен быть ответ.
Конечно, вы не могли учесть, что Говард отправится на кладбище, и не могли заставить его совершить столь странный поступок. Но вполне могли сделать это за него.
Чем больше я думал о случившемся, тем сильнее убеждался в своей правоте. Тогда, на исходе ночи, передо мной ни разу не мелькнуло лицо Говарда и я не слышал его голоса. Да, я видел машину Говарда, видел человека такого же роста и одетого в его пальто и шляпу. Видел, как этот человек орудовал скульптурным молотком и резцом. Но если ваш план требовал участия Говарда в поездке, а вам, по всей вероятности, не удалось его «уговорить», то ночью роль Говарда должен был сыграть кто-то другой. Вы разработали этот план, вы примерно одного роста с Говардом, и таким «другим человеком» стали вы. Дальнейшая реконструкция оказалась несложной. Допустим, что поздней субботней ночью, когда все в доме уже давно спали, вы пробрались в студию Говарда или в его спальню и принесли ему стакан воды. Дело семейное, мистер Ван Хорн, и никого, кроме отца и сына, оно не касается. Допустим, что вы подмешали в воду какой-то наркотик. Сильную дозу, чтобы он крепко проспал до утра. Когда Говард выпил воду, отключился и уснул, вы надели его легко различимую на расстоянии широкополую стетсоновскую шляпу и длинное пальто, его носки, ботинки и брюки. Вы оставили Говарда мирно спящим в его комнате или в студии, осторожно спустились, вышли из особняка и двинулись к гаражу. Там вы вставили ключи Салли в щиток ее автомобиля с открытым верхом, что мне очень помогло. А сами сели в родстер Говарда и сделали круг перед особняком, намеренно громко заводя мотор. Конечно, вам нужно было привлечь мое внимание, чтобы я услышал его гул из коттеджа. Убедившись, что я не сплю, вы столь же намеренно поставили машину под навес. Наверное, хотели твердо знать, что не обманулись, и решили дать мне время одеться, если я был не одет. Или, может быть, вы даже наблюдали за мной еще до того, как вывели машину из гаража, и видели, что я дремал на террасе, а завели мотор, желая, чтобы я не торопясь надел пальто.
