«Мерседес» подкатил к загородной вилле, поражающей своим величием.
Застолье, сауна, бассейн, любовные игры — все по программе, составленной хозяйкой. Они забыли обо всем и обо всех на свете, целиком отдаваясь друг другу. Тем временем Станислав Витальевич готовил им ловушку. Ни в какой район он не поехал, а был в городе, у знакомого по бизнесу. Доверенным лицам он поручил проследить за женой и был в курсе ее развлечений. Любовникам он выделил определенный промежуток времени, чтобы застукать их в самый разгар любовных утех.
Разгоряченный Колесников, покрытый красноватыми пятнами, буквально вылетел из сауны и нырнул в бассейн. Прохладная и освежающая вода приятно обволакивала тело. Он проплыл под водой, пока не уперся в стенку. Только тогда вынырнул и с удовольствием набрал полные легкие воздуха. Женщина последовала его примеру и вынырнула прямо перед ним. Несколько нежных поцелуев разбудили страсть. Казалось, никто не должен был нарушить их уединения.
— Так, значит, на тебя подействовали мои предупреждения и напутствия! — прогремел бас пожилого мужчины, неожиданно ворвавшегося в помещение.
Любовники вздрогнули одновременно. Но когда Елена Ивановна обернулась, то уже взяла себя в руки.
— Я не просила тебя следить за мной, — попрекнула она мужа, словно не она сама, а он перед ней провинился.
Чтобы не позориться, Самойлов прибыл на дачу один, не считая водителя, который остался в машине.
— Немедленно вылезай из бассейна и накинь что-нибудь на себя, бесстыдница! — приказал Станислав Витальевич. — А ты, — эти слова уже относились к онемевшему Колесникову, — убирайся отсюда и, ради всего святого, никогда больше не попадайся мне на глаза. Отнесись к совету серьезно для своего же блага.
Прикрыв руками интимное место, вдоль бортика Виктор Тимофеевич засеменил к лестнице. Но Елена Ивановна настигла его и придержала.
— Мы уйдем отсюда вместе с ним, — заявила она мужу и посмотрела с вызовом.
Они вместе поднялись на площадку, и если мужчина прикрывался и прятал глаза, то женщина вела себя вызывающе нагло, и Самойлов перехватил ее за руку.
— Пойдешь со мной, — потребовал он.
— Отвали, старая развалина. — И она влепила ему еще и пощечину.
У того закипела обида не столько от нанесенного оскорбления, сколько от упоминания разницы в возрасте. Они уже давно спали отдельно. Кровь отхлынула от лица Станислава Витальевича, он приложил руку к левой стороне груди и осел на скамейку.
— Свинья неблагодарная, — произнес он заметно осипшим голосом.
— Может, ему требуется помощь? — спросил Колесников.
— Пришлем кого-нибудь из его свиты, — сказала женщина, застегивая молнию на юбке. — Кем бы ты был, если бы не мой папочка? — попрекнула напоследок она мужа.
— Забыла, кто тебя обеспечивал… не будь меня, давно бы обанкротилась…
Было заметно, что слова Самойлову даются с большим трудом.
— Посмотрите на него, какой незаменимый! — воскликнула Елена Ивановна. — Нашлась замена в постели, найдется и в бизнесе.
Последняя реплика подвела жизненную черту Самойлова, он раскрыл рот и начал лихорадочно хватать воздух.
Но любовники этого уже не видели, они ушли, оставив его одного. Перед тем как уехать, женщина сказала водителю, чтобы тот забрал своего шефа.
— А то влажный воздух на него плохо действует, — произнесла она напоследок не без иронии.
— На этот раз мы влипли серьезно, — сказал Виктор Тимофеевич по дороге в город.
— Что ни делается, все к лучшему. Теперь мы станем встречаться открыто.
Дальнейший путь преодолели молча, каждый думал о перспективах и потерях.
Самойлова высадила любовника на том же месте, где забрала, со словами:
— До скорого. — И подставила щеку для поцелуя.
Колесников неловко ткнулся в щеку губами и вылез из машины.
…Елена Ивановна вязала в своей спальне шарфик. Она редко утруждала себя таким занятием, но оно успокаивало нервы, а сейчас это было необходимо.
Дверь спальни неожиданно и резко распахнулась. Словно вихрь, влетела Татьяна и бросилась с кулаками на мачеху.
— Сдурела, скотина! — От первых ударов женщина увернулась, но нападки продолжались и последующие достигали цели, пока взбешенная Елена Ивановна не отшвырнула падчерицу. Та упала на ковер и заголосила:
— Это ты, ты убила его!
— Кого убила, умалишенная? — уставилась на нее мачеха. — Объясни вразумительно.
— Убийца! Из-за тебя умер мой папа! — И девушка застучала ладонями по ковру, у нее начиналась истерика.
— Так он что, умер? — не поверила жена и отбросила спицы в сторону. Теперь уже и вязанье не могло успокоить.
Вдову не грызла совесть, что она несет моральную ответственность за смерть мужа, — главное, не юридическую. Но новость приятной не назовешь, и она по-своему переживала потерю. Ее больше всего волновало, кто теперь станет управлять фирмой, приносившей доход.
Проблемы, связанные с похоронами, отбросили остальные заботы на задний план. Но уже через неделю Елена Ивановна возобновила встречи с любовником и попросила его подыскать достойного и честного управляющего.
Виктора Тимофеевича подобная просьба не обидела, он вовсе не метил на высокую должность. Правда, где-то на задворках души теплилась надежда стать хозяином доходного предприятия, а пока хватало подачек от любовницы. Через пару дней он подыскал достойную кандидатуру, но не беседовал с ним, предоставив такую возможность Самойловой.
— Мне посоветовали обратиться в одну посредническую организацию, которой руководит некто Груздев Николай Сергеевич. Он зарекомендовал себя как порядочный предприниматель. Его акционерное общество неофициально называют в городе информационным центром, — поделился Колесников результатами проделанной работы.
— Что ему предложить? — новая хозяйка совместного предприятия, совладельцем которой являлась ее падчерица, которую она когда-то официально удочерила, практически не разбиралась в управлении какой бы то ни было организацией.
— Можно предложить определенный процент за ведение всех дел фирмы.
— А какой именно?
— Откуда мне знать? Поторгуемся.
…Груздев откинулся на спинку кресла в своем офисе. По серьезному выражению лица нетрудно было догадаться, что он явно не в лучшем расположении духа. От сына вестей не поступало. Позвонив в Москву, он выяснил, что Василий на место не прибыл. Именно в этот момент в кабинет заглянула смазливая секретарша.
— Николай Сергеевич, к вам посетители, — пропела она елейным голоском.
— Не принимаю, — коротко бросил хозяин кабинета, и улыбающееся личико исчезло.
Но через минуту секретарша вновь появилась. На этот раз она не просто заглянула, а вошла и пояснила:
— Дело в том, что вас желает видеть Самойлова Елена Ивановна.
— Это та, у которой недавно муж умер, — не то сказал, не то спросил начальник. — Совместная русско-американская фирма. Но что этой дамочке понадобилось от меня?
— Хочет переговорить лично с вами.
— Грех отмахиваться от подобных знакомств, — рассудительно произнес Груздев, — проси.
В кабинет вошли женщина, мужчина и девушка и по предложению хозяина сели на удобные стулья.
— Чем могу быть полезным? — поинтересовался он у женщины после знакомства, безошибочно выделив главу делегации.
— Нам нужен управляющий фирмой, — ответил за нее мужчина.
Знал бы Груздев, что он имеет дело с настоящими родителями Василия, которому после гибели Марины Владимировны посвятил жизнь!
— Кому это вам? — уточнил он, чтобы внести ясность.
— Мне и моей дочери, — пришлось вставить Елене Ивановне. — А Виктор Тимофеевич большой друг нашей семьи.
— Не семьи, а твой, — поправила Татьяна. И Николай Сергеевич догадался, что у этой троицы сложные и запутанные отношения.
— Веди себя прилично, — не очень-то дружелюбно сказала Самойлова, на что падчерица поджала мясистые губы и отвернулась. — Не обращайте на нее внимания, Николай Сергеевич.
Груздев провел рукой, выставленной ладонью вперед, что означало: конфликт исчерпан.
— Значит, вы хотите, чтобы я возложил на себя обязанности вести все дела вашей фирмы и получал за это свой процент? — спросил он у Елены Ивановны, уже игнорируя остальных.
— Совершенно верно.
Теперь они вели переговоры только вдвоем.
— Спасибо за доверие, мне очень лестно ваше предложение, но я вынужден отказаться.
— Почему? — удивилась Самойлова-старшая, и все остальные тоже с любопытством посмотрели на хозяина. — Мы даже не обговорили условия. Назовите свои.
— Почему бы вам не поручить это дело другу семьи? — произнес Груздев, и в его голосе прозвучали нотки иронии.
