— Разве? Ты ещё по-настоящему ни разу не просил моей руки.
— Мисс Коупленд.., можно мне называть вас Диной? Будьте моей. Будь моей.
— Я не могу отрицать, господин Джернигэм, что мои чувства… Ну что ж, я не буду скрывать, я люблю вас и тронута этим признанием. Я не могу оставаться равнодушной, слушая вас.
Генри поцеловал её и прошептал ей на ухо, что очень сильно любит её.
— Я тоже, — сказала Дина. — Интересно, почему господин Аллен хочет, чтобы мы все пришли в ратушу сегодня вечером? Я не хочу идти. Это место наводит на меня ужас.
— На меня тоже, Дина. Я выглядел таким дураком вчера вечером.
Он рассказал ей, как услышал, сквозь шум бури, три аккорда прелюдии.
— Я бы умерла от этого, — сказала Дина. — Генри, почему они хотят видеть нас сегодня вечером? Они что.., собираются кого-то арестовать?
— Кого? — спросил Генри.
Они некоторое время молча смотрели друг на друга.
— Не представляю, — прошептала Дина.
* * *
— Я говорю вам, Коупленд, что для меня это сильный удар, — сказал эсквайр, наливая себе виски с содовой. — Это страшно неприятно. Хотите ещё немного черри? Чепуха, вам это пойдёт на пользу. Вы не кажетесь особенно счастливым.
— Это самое ужасное из всего, что когда-либо случалось с кем-нибудь из нас, — заметил ректор. — Как себя чувствует мисс Прентайс?
— Это отчасти то, о чем я хотел бы поговорить с вами. Я должен предупредить вас…
Ректор выслушал рассказ Джоуслина о мисс Прентайс и побледнел.
— Бедная душа, — сказал он. — Бедная душа.
— Да, знаю, но это чертовски беспокоит меня. Простите, ректор, но это.., так.., это.., это… О, Боже!
— Вы не хотите рассказать мне? — спросил ректор, уже изнывая от нетерпения, но Джоуслин едва ли заметил это.
— Нет, — сказал Джоуслин, — нет. Нечего рассказывать. Я просто довольно сильно обеспокоен. Как вы думаете, что за смысл в этой встрече сегодня вечером?
Ректор с любопытством посмотрел на него.
— Я думал, что вы знаете. Я имею в виду ваше положение…
— Раз оружие оказалось моей собственностью, мне казалось, что лучше держаться подальше от этого дела. С технической точки зрения, я — подозреваемый.
— Да. Дорогой мой, да, — проговорил ректор, потягивая черри. — Как и все мы.
— Интересно, — сказал эсквайр, — что собирается делать Аллен.
— Не думаете ли вы, что он собирается.., арестовать кого-то?
Они в изумлении посмотрели друг на друга.
— Обед подан, сэр, — сказал Тэйлор.
* * *
— Спокойной ночи, дорогая, — сказал доктор Темплетт своей жене. — Я думаю, что когда я вернусь, ты уже будешь спать. Я рад, что сегодня у тебя был хороший день.
— Это был великолепный день, — произнёс спокойный, любезный голос. — Спокойной ночи, дорогой.
Темплетт тихо закрыл дверь. В его комнате на другом конце лестничной площадки трезвонил телефон. До восьми надо было позвонить в больницу. Он вошёл в свою комнату и снял трубку.
— Алло!
— Это ты, Билли?
Он сел, похолодев, прижимая трубку к уху.
— Билли? Алло! Алло!
— Ну? — сказал доктор Темплетт.
— Значит, ты жив, — сказал голос на другом конце.
— Я не был арестован, в конце концов.
— Довольно странно, но я тоже, несмотря на то, что была у Аллена и взяла на себя всю ответственность за письмо…
— Селия! Не по телефону!
— Меня не слишком заботит то, что теперь может случиться со мной. Ты покинул меня в беде. Остальное не имеет значения.
— Что ты хочешь сказать? Нет, не говори этого? Это не правда.
— Ну что ж, прощай, Билли.
— Подожди! Тебе велели прийти в ратушу сегодня вечером?
— Да. А тебе?
— Да.
Доктор Темплетт провёл рукой по глазам. Он быстро промычал:
— Я заеду за тобой.
— Что?
— Если хочешь, я отвезу тебя туда.
— У меня есть машина. Тебе не нужно беспокоиться.
— Я заеду за тобой в девять.
— И высадишь меня через несколько минут, так?
— Это не совсем справедливо. Как ты думаешь, что я подумал, когда…
— Ты, очевидно, не веришь мне. Это все.
— О, Боже… — начал было доктор Темплетт. Но голос в трубке холодно оборвал:
— Хорошо. В девять. Почему, как ты думаешь, он хочет, чтобы мы все пришли в ратушу? Он собирается арестовать кого-нибудь?
— Я не знаю. Как ты думаешь?
— Я тоже не знаю.
* * *
Часы на церкви пробили девять, когда полицейская машина остановилась у ратуши. Из неё вышли Аллен и Фокс, сопровождаемые сержантом Эллисоном и двумя мужчинами в защитной форме. В тот же момент подъехал Найджел на своей машине вместе с сержантом Роупером. Они все вошли в ратушу через заднюю дверь. Аллен включил свет на сцене и в комнате отдыха.
— Итак, что мы имеем, — сказал он. — Два ряда ступенек от комнаты отдыха до сцены. Я думаю, Фокс, что мы опустим занавес. Вы можете остаться на сцене. Вы тоже, Басгейт, за кулисами, и ни слова вашего чтобы не было слышно. Вы знаете, когда спускаться вниз и что делать?
— Да, — нервно сказал Найджел.
— Хорошо. Эллисон, будет лучше, если вы переместитесь к парадной двери, а остальные могут расположиться в задних комнатах. Приглашённые пройдут прямо через комнату отдыха и не увидят вас. Роупер, вам нужно выйти на улицу и направлять их к задней двери. Затем войдёте сами. Но тихо, если не хотите, чтобы я вырвал у вас все пуговицы и чуть не убил вас. Остальные могут оставаться в уборных, пока не соберётся вся компания. Когда все соберутся, я захлопну обе двери на сцену. Затем вы сможете пройти в комнату отдыха и сесть на ступеньки. Рояль стоит на месте, так. Фокс? А ширма? Да. Хорошо. Опускаем занавес.
Занавес опустился в три шумных толчка, подняв облако пыли.
Отделённая от той части, где был зрительный зал, сцена выглядела как настоящая. Декорации Дины, хотя и были залатаны и потребовали большой изобретательности, были похожи на декорации некой труппы, совершающей турне по графству, а стулья и другая обстановка миссис Росс очень выделялись на общем фоне. Ярко освещённая сцена как будто ожила и пребывала в состоянии ожидания. Аллен положил на круглый стол анонимное письмо, прелюдию до диез минор, “Венецианскую сюиту”, кусочки резины в коробке, лук, ящик и чайник. Затем он накрыл эту странную коллекцию скатертью.
Фокс и Аллен принесли дополнительные стулья из уборных и поставили на сцену одну из парафиновых ламп.
— Восемь стульев, — подсчитал Аллен. — Правильно. Мы готовы? Думаю, да.
— Что-нибудь ещё нужно, сэр?
— Ничего. Помните о своей роли. Оставьте свет в комнате отдыха. Кажется, он уже идёт. Уходите.
Фокс пошёл в уголок суфлёра. Найджел прошёл через противоположную дверь и сел вне поля зрения в тени просцениума. Эллисон спустился в зрительный зал, два человека в защитной одежде исчезли в актёрских уборных, и Роупер, тяжело дыша, направился к задней двери.
— Шоковая тактика, — пробурчал Аллен. — Черт, я ненавижу это. Это нечестно и выглядит как самый настоящий эксгибиционизм. О, что ж, ничего не поделаешь.
— Я не слышу шума машины, — прошептал Найджел.
— Она подъезжает.
Они все прислушались. Завывал ветер и дождь стучал в ставни.
— Воспоминания об этом месте у меня навсегда будут связаны с этим шумом, — заметил Найджел.
— Сегодня погода хуже, чем когда-либо, — проворчал Фокс.
— Вот он, — сказал Аллен.
Теперь все они услышали, как на дороге остановилась машина. Хлопнула дверца. Слышно было, как скрипел гравий под ногами. Послышался голос Роупера. Открылась задняя дверь. Роупер, неожиданно превратившись в мажордома, громко объявил:
— Господин Джернигэм-старший, сэр. И эсквайр вошёл.
Глава 26
МИСС ПРЕНТАЙС ЧУВСТВУЕТ СКВОЗНЯК
— Таким образом, вы понимаете, — сказал Аллен, — я вёл к тому, чтобы поинтересоваться, был ли, откровенно говоря, целью её визита шантаж.
Лицо эсквайра было лишено любых его нормальных оттенков, но в этот момент вспыхнуло и зарделось.
— Я не могу поверить в это.
— В связи со сведениями, имеющимися у полиции… Эсквайр сделал резкий, неуклюжий жест правой рукой. Стоя посреди сцены, под беспощадным светом, он казался одновременно испуганным и решительным. Аллен в течение минуты молча смотрел на него, а затем сказал:
— Видите ли, мне кажется, я знаю, что она хотела вам поведать.
У Джернигэма отвисла челюсть.
— Я не верю вам, — сказал он охрипшим голосом.
— Тогда разрешите мне сказать вам, в чем, по моему мнению, была её власть над вами.
Голос Аллена все звучал и звучал, спокойно, бесстрастно. Джернигэм слушал, не поднимая глаз. Однажды он поднял голову, как будто хотел перебить, но, кажется, тут же передумал и принялся кусать ногти.
— Я даю вам эту возможность, — сказал Аллен. — Если теперь вы хотите мне рассказать…
— Мне нечего вам рассказать. Это не правда.
— Миссис Росс не приходила к вам сегодня днём с этой историей? Она не договорилась с вами ни о чем определённом?
— Я не могу обсуждать этот вопрос.
