— Нет. Мне никто не угрожал. Я понятия не имею, кто бы мог хотеть меня убить.
— А Рэйчел Лурье? Может кто-то хотел убить ее?
— Если бы вы знали Рэйчел, вы бы не спрашивали… — с грустью сказала Рут. — Это такая чистая девушка… Она никому не могла мешать. Нет! Убить пытались меня!
Инспектор Майлс взглянул на меня и Максимилиана. У нас тоже не было вопросов к ней. Инспектор отпустил Рут, попросив ее пригласить Че Гевару.
Революционер занял место невесты, снял берет и положил его перед собой. Тонкими длинными пальцами забросил волосы за плечи и приготовился отвечать на вопросы.
Его звали Стенли Круассон, двадцать девять лет, автомеханик.
— Вы дружили с Рэйчел?
— Она была моей невестой…
— Вы давно знакомы с ней?
— Полгода.
— Вы знали о том, что девушки поменялись костюмами?
— Нет. Я узнал об этом только, когда Рут заявила об этом.
— Как вы считаете, кто-нибудь мог хотеть убить Рэйчел Лурье или Рут Голдстайн?
Лицо Стенли Круассона было хорошо освещено, но казалось жутко мрачным, будто погруженным в тень.
— Все это так ужасно, сэр. Я просто не представляю кому это могло прийти в голову…
— Спасибо, мистер Круассон. А теперь пригласите мушкетера.
Мушкетер вошел обезоруженным. Полицейские отобрали у него игрушечную шпагу. С маской и шляпой он тоже успел расстаться. Его смуглое лицо сохранило мужественность и без мушкетерской шляпы с перьями.
Энтони де Сильва, двадцать четыре.
Он отвечал коротко, по-военному. Смотрел куда-то выше наших голов, давая понять, что наше общество ему неприятно. Надменность не шла ему. Зачем только он ее напустил?
— Вы были знакомы с Рэйчел Лурье?
— Да. Я дружу с ее подругой Рут Голдстайн.
— Когда вы узнали о том, что девушки поменялись костюмами?
— Когда Рут вдруг открыла свое лицо. Я очень удивился, ведь я думал, что танцую с ней, а оказалось, что это была Рэйчел.
— Вы можете сказать, когда это произошло?
— Нет. Я не следил за временем. Мы просто веселились.
— Скажите, кто-нибудь мог желать убить вашу подругу?
Энтони де Сильва на секунду замешкался, но решительно ответил:
— Она несколько раз жаловалась мне, что Стенли Круассон угрожал ей.
— Стенли Круассон? — удивился инспектор. — Она нам ничего не сказала.
— До меня Рут встречалась со Стенли. Он оставил ее и стал встречаться с Рэйчел Лурье. Он опасался, что Рут расскажет Рэйчел о его уголовном прошлом. Он считал, что Рэйчел оставит его.
— Черт возьми, так мы никогда не кончим. Будьте добры, мистер де Сильва, пригласите Рут Голдстайн к нам.
Когда де Сильва дошел до дверей, инспектор остановил его и задал еще один вопрос:
— Скажите, де Сильва, вы все время танцевали с Рут?
— Нет, я танцевал со многими, и Рут тоже не скучала.
Когда Энтони де Сильва вышел, инспектор обратился ко мне:
— Как вам нравится, дорогая мисс, девушка с такими честными глазами…
Я не успела ответить, как в кабинет зашла Рут Голдстайн.
— Присядьте, мисс Голдстайн, и расскажите нам об угрозах мистера Круассона.
— Он не угрожал мне.
Мы с инспектором обменялись взглядами.
— Но мистер де Сильва утверждает…
— Да, я говорила об этом Энтони, но я все выдумала…
— Выдумали? Зачем? — я никогда не видела инспектора Майлса таким злым.
Максимилиан потом признался, что в этот момент его подмывало сообщить Рут, что все, сказанное ею, может быть использовано против нее.
— Я хотела проверить чувства Энтони. Надеялась, что он, как настоящий мужчина, захочет меня защитить…
— И что же он?
— Он не отнесся к этому серьезно…
— Ладно. Будьте так любезны, пригласите Стенли Круассона.
Через минуту вновь появился Стенли. Едва войдя в кабинет, он со злостью выкрикнул:
— Я не угрожал Рут! Это она угрожала мне!
— Сядьте и объясните все по-порядку.
— Я провел полтора года в далласской федеральной тюрьме. Это давняя история, давно пройденный этап. Ошибки молодости. Я не хотел, чтобы Рэйчел узнала об этом. Она такая… Она такая… — Стенли не мог подыскать нужных слов, — неиспорченная… Это разрушило бы наш брак. Она бы оставила меня. Рут угрожала рассказать все ей.
— Но что она хотела от вас?
— Я не знаю. Она говорила очень уклончиво. На секунду я даже подумал, что она хочет вернуть меня, но это невозможно себе представить.
— Спасибо, мистер Круассон, а теперь пригласите Рут Голдстайн.
— Как поживаете, мисс Голдстайн? — с угрожающей иронией обратился к Рут инспектор, как только та показалась в кабинете. — Я вижу, вы никуда не торопитесь?
— Простите, я очень устала, инспектор.
— Тогда присядьте и расскажите, зачем вы угрожали Стенли Круассону?
— Я не угрожала ему. Стенли совершенно лишен чувства юмора. Из безобидной шутки может раздуть бог знает что. Я пыталась вразумить его. Рэйчел моя подруга, и я не хотела, чтобы кто-нибудь испортил ей жизнь. Я пыталась убедить Стенли, что он ей не пара.
— Идите, мисс Голдстайн.
Рут встала.
— Но, инспектор, я хочу, чтобы вы знали. Стенли не обидит и комара. Если вы думаете, что он… Нет, это невозможно представить.
Она еще помедлила, но инспектор никак не отреагировал на ее слова.
— Допрашивать женщину — тратить время впустую, — себе под нос проворчал инспектор, провожая Рут недобрым взглядом. — Николь, у вас ничего не найдется от головной боли?
Таблеток у меня не оказалось, но в углу кабинета я заметила кофеварку. Инспектор не отказался от чашечки кофе — лучшего средства от головной боли.
За кофе он сетовал, что нечего и пытаться установить порядок перемещений людей, никто ни за кем не следил, никто не в состоянии подтвердить чье-либо алиби, все веселились и не интересовались временем. Полнейший балаган.
— Вот, например, вы, мисс Федона, можете сказать, когда скончалась Рэйчел Лурье?
— Мне очень стыдно, инспектор, — потупила взор я, — но я тоже веселилась. Все произошло так неожиданно…
— Тебя же Генри предупреждал, — щедро сыпанул соли на мою рану Максимилиан.
На прощание я взяла с инспектора Майлса слово держать меня в курсе событий.
Макс отвез меня домой. Всю дорогу мы обсуждали детали допроса, особенно слова Рут Голдстайн. Я пыталась втолковать Максу, что не следует искать логику в поступках женщины…
На следующий день я приехала на работу раньше Генри. Он немного задерживался, и я с нарастающим нетерпением ожидала его появления.
Наконец хлопнула входная дверь, послышался шум шагов в прихожей и спустя несколько секунд в кабинет вошел Генри. Я поприветствовала его, давая знать, что я уже здесь. Он, пару раз стукнув тростью по стене, уверенно повесил на вешалку плащ и водрузил шляпу на полку. Я встала из-за стола и помогла ему добраться до рабочего места.
— Пожалуйста, положите мне в кофе побольше корицы, — попросил Генри, что однозначно свидетельствовало о прекрасном расположении духа.
За приготовлением кофе я решила немножко подразнить Генри: должна же я как-то отомстить за его вчерашнее издевательское поведение.
Я поставила кофе перед Генри и уселась на рабочее место. Свою порцию кофе я успела прикончить до прихода босса.
— Вы слышали последнюю новость, Николь? Наконец-то арестован Билл Лесли. Полиция много лет гонялась за ним.
— Что вы говорите, Генри! Это тот, парень, который зверски прикончил известного баскетболиста?
Мои занятия в театральной студии не прошли совсем даром.
— Да. Как сейчас помню репортажи по радио. Сначала он перерезал ему горло, а затем нанес несколько десятков колотых ранений. Просто садист.
— И как же полиции удалось его арестовать?
— К сожалению, вчера Китти забыла поставить будильник, и мы немного проспали. Нам удалось послушать лишь конец новостей, так что подробности мне не известны. Поищите в Интернете.
— Неужели он попался на горячем?
— Кристофер Майлс наверняка пойдет на повышение. А как прошел ваш вчерашний праздник, Николь?
— Я чуть не умерла со скуки, Генри. Если бы не мои любимые булочки с маком…
— Я очень рад, Николь, что вам было скучно, — многозначительно заметил босс.
— Кстати, Кристофер Майлс передавал вам большой привет.
Молчание. Генри положил руки на подлокотники и приступил к вращению креслом. Прошло минуты две.
— Вы хотите сказать, что он тоже был на маскараде?
— Да.
— Он был в костюме губернатора?
— Нет, он был в своей обычной одежде.
— Странно, что он упустил такой прекрасный шанс примерить костюм большого начальника. Так что же он там делал? Ну он-то точно не еврей.
— Я его пригласила.
