– Такая возможность не приходила мне в голову. Может быть… Не знаю.
Вульф кивнул:
– Да, сентиментальный романтик мог такое придумать… Теперь второй вопрос: почему вы обратились ко мне? Чего вы от меня хотите?
Она прямо посмотрела ему в лицо:
– Я хочу, чтобы вы отыскали доказательства вины Поля Чапина и добились того, чтобы он понес заслуженное наказание. Тогда вы назвали дяде сумму в десять тысяч долларов. Я в состоянии заплатить эту сумму. Я ненавижу Поля Чапина, причем уже много лет, потому что мы с Руфью любим дядю Эндрю. Он замечательный человек, бесконечно добрый. Поль Чапин отравлял его существование. А теперь… ох…
– Успокойтесь, мисс Хиббард. Вы не собираетесь поручить мне отыскать вашего дядю? Или вы не надеетесь, что он еще жив?
– Боюсь, что нет. Ох, если бы вы смогли его найти!
Ниро Вульф вздохнул и повернулся ко мне.
– Арчи, заверни, пожалуйста, бювар и верни его мисс Хиббард. Оберточная бумага и шнурочек в порядке? Вот и хорошо.
Она запротестовала:
– Но вам все это понадобится! Оставьте это у себя.
– Нет, мисс Хиббард. Я не могу взяться за ваше поручение.
Она широко раскрыла глаза.
Вульф продолжал:
– Дело находится в руках полиции и окружного прокурора, так что я связан по рукам и ногам. Я беспомощен. Мне остается пожелать вам всего лучшего.
Она наконец обрела дар речи:
– Глупости! Вы не можете говорить это всерьез. Я же вам все рассказала. Вы задали мне вопросы, и я на них ответила! Участие в этом деле полиции – никакая не причина…
Вульф остановил ее, погрозив пальцем. Голос его зазвучал совсем иначе, хотя он его ни на йоту не повысил. Меня всегда огорчало, что я не понимаю, как это у него получается.
– Прошу вас, мисс Хиббард. Я сказал «нет» и привел свои доводы. Возьмите свой пакет у мистера Гудвина.
Ниро Вульф встал с кресла, что было – хотя Эвелин Хиббард и не знала этого – небывалой вежливостью. Она тоже поднялась и взяла у меня пакет, причем выглядела чертовски взбешенной. Но было ясно, что она скорее беспомощна, чем взбешена. Прежде чем уйти, Эвелин снова обратилась к Вульфу:
– Но неужели вы не видите… Что же мне делать?
– Я могу предложить только одно: если полиция не добьется успеха, приходите ко мне в следующую среду.
– Но это еще целых четыре дня!
– Сожалею. До свидания, мисс Хиббард.
Я проводил ее до входной двери, а когда возвратился в кабинет, Вульф сидел с весьма самодовольным видом. Подбородок у него был задран, и он рисовал какие-то кружочки на ручке кресла.
Я остановился возле стола и сказал:
– Эта девушка вне себя от негодования… и лишь немногим меньше, чем я.
Он пробормотал:
– Арчи, прошу, не мешай мне.
– Хорошо, сэр. Разве я посмею? Трюк был удачен, а трюкачество в глазах некоторых людей считается чуть ли не добродетелью. Только вы не подумали о том, что благодаря вашим штучкам мы так и остаемся «ввергнутыми в пучину прозябания»… Если не ошибаюсь, это Спенсер.
– Арчи, предупреждаю, что в один прекрасный день мое терпение может лопнуть. Я весьма сожалею, что мне пришлось быть таким грубым с мисс Хиббард. Но мне было необходимо отделаться от нее без промедления. Мы должны провернуть массу дел.
– Прекрасно. И если я смогу вам помочь…
– Можешь. Возьми, пожалуйста, блокнот и запиши текст телеграммы.
Я сел за стол. Я был не в состоянии предугадать ход мыслей Вульфа, и это, как всегда, раздражало меня.
Вульф начал диктовать:
– «Учитывая недавние события и третье предупреждение Чапина, Вас просят непременно присутствовать на встрече по данному адресу пятого ноября, в понедельник, в девять часов вечера». Подпиши «Ниро Вульф» и укажи наш адрес.
– И отправить это всем, кого я смогу вспомнить?
Вульф приподнял угол настольного пресс-папье и вытащил из-под него листок бумаги, который подтолкнул ко мне.
– Вот имена. Разошли телеграммы местным жителям, а я тем временем – живущим в Бостоне, Филадельфии и Вашингтоне. Остальным отправим письма позднее. Сделай копии письма и списка…
Я взял у него бумагу, и одного взгляда хватило, чтобы понять, что это такое. Я уставился на Вульфа и полагаю, что нечто в выражении моего лица остановило его. Он прервал сам себя.
– Спрячь свое неудовольствие, Арчи. Береги свои фальшивые нравоучения для себя самого.
Я сказал:
– Так вот почему вы заставили меня достать ей Спенсера. Вам надо было как-то отвлечь ее внимание. Зачем вы стащили бумагу?
– Не стащил, а позаимствовал.
– Неужели? Надо посмотреть в словаре. На мой взгляд, эти глаголы – не синонимы. Ну, а для чего же вы позаимствовали эту бумагу? Мисс Хиббард и так бы ее вам дала.
Вульф вздохнул.
– Ввиду твоего близкого знакомства с тончайшими этическими нормами, ты должен понимать, что я не мог бы, имея мисс Хиббард своей клиенткой, предложить свои услуги другим. Особенно целой группе…
– Конечно, я это понимаю очень хорошо. Теперь ваша идея ясна мне. Снимаю перед вами шляпу и восхищаюсь вашей дальновидностью. Но мисс Хиббард все равно дала бы вам бумагу.
– Во всяком случае, мы будем действовать в ее интересах. Похоже, что это будет дорогостоящее и сложное дело, и нет никаких оснований для того, чтобы мисс Хиббард взяла все расходы на себя. Через несколько минут я уйду наверх, а ты будешь занят. Сейчас я продиктую тебе текст письма, которое ты вечером отправишь мисс Хиббард. Индивидуальная доставка. Пиши.
– Да…
– «Я обнаружил, что прилагаемая бумага сегодня днем не попала в ваш бювар, а осталась у меня на столе. Надеюсь, что ее отсутствие не причинило вам неприятностей. Если вы все еще не отказались от своего намерения встретиться со мной в следующую среду, приезжайте без предварительной договоренности».
– Так, сэр. И послать с письмом этот лист.
– Разумеется. Следи, чтобы в твои копии не вкрались ошибки. Сделай три копии. Полагаю, что ты знаешь домашний адрес мистера Хиггема из «Метрополитен траст-компани»?
– Да, – кивнул я.
– Разыщи его и передай ему копию списка. Попроси его в понедельник утром составить отчет о финансовом положении людей, поименованных в этом списке. Никакая дополнительная информация не требуется. Меня интересует лишь фактическое положение на сегодняшний день. О жителях других городов пусть запросит по телеграфу. Информация нам нужна к шести часам вечера в понедельник.
– Здесь есть имя Хиббарда, а может быть, и других умерших.
– Банк весьма опытен в делах подобного рода. Они выяснят все без шума и суеты. Свяжись с Солом Пензером и попроси его позвонить нам в понедельник вечером. Даркину позвони тоже. Узнай, можно ли будет рассчитывать на Гора, Кэтера и еще двух детективов по твоему выбору во вторник утром. Как только ты разошлешь телеграммы, позвони мисс Хиббард. Пусти в ход все свое обаяние. Назначь ей свидание на сегодняшний вечер. Если она согласится на встречу, скажи ей, что ты огорчен моим отказом от ее дела. Предложи ей свою помощь. Таким образом мы выиграем время. Ты мог бы узнать у нее ряд фактов и, возможно, заглянуть в личные бумаги и вещи мистера Хиббарда. Нужно убедиться, что он не предполагал в скором времени отлучиться на длительный срок. Мы в этом вопросе согласны с мнением закона: нельзя считать человека умершим только потому, что он не появляется в тех местах, где его привыкли видеть.
– Понятно, сэр, но, если я встречусь с мисс Хиббард сам, я могу передать список ей в руки?
– Нет, отправь его по почте.
Вульф начал выбираться из своего кресла, а я наблюдал за ним: зрелище того стоило.
В субботу вечером и в воскресенье было очень много дел. Я виделся с Эвелин Хиббард и провел с ней целых три часа. Созвонился с Солом, Фредом и другими ребятами, потратив уйму времени на телефонные разговоры. Только поздно вечером в воскресенье удалось добраться до Хиггема, сотрудника банка: он только что вернулся домой с уик-энда на Лонг-Айленде.
Члены Лиги, получившие телеграммы, тоже звонили. Всего звонков было пять или шесть, и все разного рода: одни приглашенные были напуганы, другие раздосадованы, а одного просто разбирало любопытство.
После телефонных разговоров я делал пометки на одной из копий списка. Я не знал, были ли в списке покойники, а если были, то кто? Список имел следующий вид (для экономии места я выпустил адреса):
Эндрю Хиббард, психолог
Фердинанд Бауэн, биржевой маклер
Лоринг А. Бартон, врач
Юджин Дрейер, комиссионер по художественным изделиям
Александр Дреммонд, цветовод
Джордж Р. Бретт, политический деятель
Николас Кэбот, адвокат
Огастес Фарелл, архитектор
Вильям Р. Гаррисон, судья
Филмор Коллард, владелец текстильной фабрики
Эдвин Роберт Кайрон, издатель журнала
