– Барт, в тебе говорит уныние, мой милый! – продолжал упрашивать Ингрэм. – Ты увидишь, как все изменится через несколько дней!
– Нет! – голос Барта сорвался. – Я каждый день буду видеть, как Раймонд с холма смотрит в последний раз на этого жеребца, Дьявола, а потом уезжает... Боже мой, почему он это сделал?
– Я ведь объяснил тебе все! – вздохнул Ингрэм. – Тебе нужно просто как следует выпить и немного переменить обстановку на время. У тебя масса времени подумать надо всем этим... А с женитьбой я на твоем месте не стал бы торопиться. Подумай, ведь отца еще не предали земле! Что скажут люди..
– Ну хорошо, я подожду... Подожду поминок. Но не дольше. И я не собираюсь жениться на ней здесь. Я заберу ее в Лондон и там обвенчаюсь. Ты не можешь остановить меня, Ингрэм.
Ингрэм с сожалением вздохнул, но понял, что в нынешнем состоянии Барт не способен ничего всерьез обсуждать. Ингрэм очень не одобрял брачные намерения Барта, но не возражал вслух, надеясь, что Лавли удастся хотя бы вывести Барта из такой депрессии. Тогда можно будет предложить ему поучаствовать, хотя бы на первых порах, в управлении Тревелином, и опять же Лавли, скорее всего, сумеет убедить Барта принять такое предложение... А дальше подрастет старший сын Ингрэма, Рудольф, и что-нибудь образуется.
Ингрэм вздохнул еще раз, еще печальнее.
Но тут в библиотеку вошел Рубен с известием, что приехал инспектор Логан, и Ингрэму пришлось прервать беседу. Сумрачный Барт поплелся к себе в комнату, а Ингрэм отправился в приемную, где его ждал Логан.
Фейт под влиянием аспирина проспала несколько часов кряду и проснулась только поздно вечером. У ее постели уже сидела Лавли с чашкой куриного бульона.
Лавли быстренько причесала Фейт, напудрила ей нос, подложила под спину еще пару подушечек. Та выглядела так ужасно, что Лавли решила посоветоваться с Чармиэн – может быть, стоит вызвать к ней доктора?
Когда Лавли поставила перед нею поднос с едой, Фейт еле слышно пробормотала:
– Я не хочу есть. Что случилось? Расскажи мне... Лавли стала мягко уговаривать ее съесть хоть немного бульона, убеждая Фейт, что никаких новостей нет...
– А скоро вы с мистером Клеем сможете уехать отсюда! – ласково добавила Лавли. – Вы уедете, и весь этот ужас скоро позабудется... Вот и мистер Барт, хоть и переживает, все же надеется на лучшее...
– Нет... – пробормотала Фейт. – Я никогда не смогу забыть этого... А что Барт? Я ведь совсем позабыла о Барте? Ведь он, вероятно, просто убит?
– Да, ему тяжело, – признала Лавли. – Но стоит только нам с ним уехать из Тревелина, и все станет на свои места. Все станет совсем иначе, как только мы с мистером Бартом станем мужем и женой... И даже мистер Конрад, хотя он страшно ревнует своего брата ко мне, и тот со временем смирится. А мой Барт – так он тем более не из тех, кто долго помнит зло... Меня только печалит, как вы останетесь без меня... Кто будет ухаживать за вами...
– О, Лавли, милая, не оставляй меня! – взмолилась Фейт.
– Но мне придется! – мягко сказала Лавли. – Я нужна Барту, мой долг сейчас помочь ему в его горе. И я уверена, что сумею сделать его счастливым!
– Да, я тоже надеюсь на это! – задумчиво, вздохнула Фейт. – А что насчет полиции? Инспектор приезжал сюда? Что там делалось внизу?
Но поскольку Лавли большую часть времени пробыла запершись наедине с Бартом, она ничего не могла рассказать Фейт по этому поводу. Тогда Фейт попросила, чтобы Лавли пригласила зайти Вивьен.
Не прошло и пяти минут, как появилась Вивьен.
– Садитесь, – тихо пригласила ее Фейт. – Расскажите мне, что произошло в доме за день.
– Ничего особенного! – заявила Вивьен, кладя ногу на ногу. – За обедом было гадко. Ингрэм занял место Раймонда за столом, и, конечно, на него все стали бросаться... Я хочу вам сказать, что наши вечерние сборища в спальне у Пенхоллоу были совершенно ужасны, но теперь, когда его убили, стало еще хуже... Теперь, как это ни дико звучит, если я встаю утром и узнаю, что не случилось нового несчастья, я бываю благодарна Богу...
– Неужели? А вы ведь всегда...
– Да, я всегда хотела уехать из Тревелина. И когда я узнала, что Пенхоллоу мертв, я сказала себе – ну вот, теперь моя мечта сбудется...
– Конечно, – осторожно сказала Фейт. – Вы ведь теперь поедете в Лондон, не так ли?
– Нет, нет! – с нервным смешком отвечала Вивьен. – Кажется, мне предстоит торчать полжизни в Дауэр Хаус, пока не подрастут сыновья Ингрэма, а что будет дальше – неизвестно... А возможно, придется жить там до своей смерти...
– В Дауэр Хаус? – изумилась Фейт. – У Ингрэма? Но почему?
Вивьен обреченно пожала плечами.
– Дело в том, что Ингрэм не справится один с Тревёлином и Дауэр Хаусом без Барта. А Барт наотрез отказался оставаться здесь. И Ингрэм уже просил Юджина остаться здесь – вести бухгалтерские книги или еще что-то такое... Взамен он предложил ему Дауэр Хаус...
– О, Вивьен, как мне жаль! – воскликнула Фейт. – Но ведь вы смогли бы убедить Юджина отказаться?!
– В том-то и дело, что он не собирается отказываться! – нервно передернула плечами Вивьен. – Он говорит, ему это даже нравится! И потом... Ведь Пенхоллоу оставил ему не так уж много... Мы не сможем выжить на эти деньги, а много зарабатывать в Лондоне Юджину не позволяет здоровье, вы же знаете... В общем, такая уж у меня несчастная судьба, как видно, – торчать в этой дыре всю жизнь... Но с другой стороны – Дауэр Хаус будет наконец моим собственным домом, хоть он и великоват для нас с Юджином...
– Боже мой... А я надеялась, что теперь вы уедете в Лондон...
– Я тоже так надеялась! – вздохнула Вивьен. – Но я была счастлива хотя бы тем, что меня не арестовали и не осудили за убийство! В один момент мне показалось, что до этого уже недалеко... И все-таки мне не верится, что отравил его Раймонд, а вам?
– Это невозможно, конечно же! – воскликнула Фейт.
– Однако... Знаете, мне подумалось, что, может быть, это было не самоубийство? Ведь в своем письме он написал Ингрэму, где что лежит, в каком состоянии деловые бумаги, приложил ключи, и... Нет, не будем больше об этом, это меня просто убивает!..
– Что? Что вас убивает? – Фейт задрожала крупной дрожью. – Что-нибудь сказал Джимми?
– Нет, этого я не знаю. Здесь был инспектор, но от него мы ничего не узнали. Не станем продолжать этот разговор. Мне тяжело говорить о Раймонде и его предсмертном письме. По-моему, лучше всего мне убраться отсюда и дать вам отдохнуть. Может быть, вам чем-нибудь помочь – пока я здесь?
Фейт молча помотала головой, и Вивьен удалилась.
Сразу же после нее снова вошла Лавли и стала готовить Фейт ко сну. Она предложила побыть у нее в спальне, но Фейт решила, что на сей раз ей лучше остаться одной.
Фейт полежала немного при свете масляной лампы, и перед глазами ее проплывала картина, как Раймонд снимает уздечку с лошади и отпускает ее, а сам спускается к берегу Мура и стреляет себе в висок...
Масло стало шипеть и брызгать из лампы, и Фейт привстала, чтобы погасить ее.
Потом, в темноте, облик Раймонда стал еще отчетливее, и Фейт явственно увидела, как он, призрачный, седовато-прозрачный в неясном лунном свете, пробивающемся сквозь гардины, вошел в спальню и присел у ее кровати...
– Раймонд, Раймонд! – возбужденно заговорила она, сперва шепотом, потом все громче и громче. – Дорогой мой, ведь я же не знала, что вы с отцом так поссорились! Ну хорошо, пусть даже так, но ведь тебя никто бы не смог обвинить! Ведь не оставалось никаких улик! Ах, почему ты потерял голову, Рай! Поверь мне, я не хотела этого, вовсе не хотела! И потом, я ведь не знала, что потом все так повернется! Мне показалось, что сделать это так просто, так просто, и вот я сделала это... И потом, это было не как убийство, ведь он не мучился, просто спокойно заснул и не проснулся... И я не думала, что это преступление! Он всем нам так портил жизнь... И потом, у меня ведь есть Клей... И все равно, я сожалею об этом! Я не хотела этого, Рай, поверь...
Она очнулась от своего полубредового монолога, когда дверь ее спальни отворилась. Она готова была уже увидеть Раймонда во плоти, но... Это была Чармиэн.
– Как себя чувствуете, Фейт? – спросила она. – Вы, кажется, звали?
– Нет, нет, – Фейт обессиленно упала на подушки. – Нет, со мною все в порядке...
– Никак не можете заснуть? – прищурилась Чармиэн. – Хватит вам думать об этом всем... Ведь СДЕДАННОГО НЕ ВЕРНЕШЬ, не правда ли? Кстати, я уже говорила с Ингрэмом насчет вас. Он готов ссудить вам денег с тем, чтобы вы могли прямо сейчас, пока не получили свою долю, уехать из Тревелина и немного сменить обстановку. Здесь вы можете заболеть – у вас слишком чувствительные нервы. А Клей сможет снова поехать в Кембридж. Ведь вы этого и хотели всегда, не правда ли?
– Не знаю... Теперь я ничего не знаю... А они – полицейские, они уверены, что именно Раймонд сделал это?
– Я думаю, что ВАМ об этом не стоит думать. Они готовы принять версию, что Раймонд отравил отца. Не терзайте себя, Фейт, и лучше поспите.
