– Боже мой! – вырвалось у мистера Ридера. – Значит, один из них крикнул: «Сматываемся отсюда, Кеннеди!» Вы уверены в этом?
– Я готов поклясться, что прозвучало именно это имя. Немного погодя я вспомнил, или, точнее говоря, об этом вспомнила моя супруга, что человек по имени Кеннеди был членом банды Писарро.
Мистер Ридер внимательно осмотрел полученные клириком увечья.
– Оружие не использовалось?
Доктор Ингам болезненно улыбнулся.
– Для меня это жалкое утешение! – с некоторой сухостью отозвался он. – Нет, я склоняюсь к мысли, что меня ударили кулаком, в котором было зажато оружие. В темноте этот негодяй, скорее всего, просто вслепую размахивал руками.
Он не стал вызывать полицию. Очевидно, кентские стражи порядка не внушали ему особого почтения; кроме того, он признался, что с ужасом представляет себе, как его имя появляется в газетах. Мистер Ридер вполне разделял его предубеждения: он тоже до смерти боялся публичности.
– Я до сих пор так и не решил, были ли это обычные грабители, которым помешали в самый неподходящий момент, или же месть за какие-либо вымышленные прегрешения. А вот для миссис Ингам дело Писарро превратилось буквально в навязчивую идею. Она, кстати, с большим нетерпением ждет встречи с вами. А теперь скажите, мистер Ридер, что мне делать? Я целиком и полностью полагаюсь на ваше просвещенное мнение. Обращаться в полицию представляется мне затеей бессмысленной и запоздалой. Описать нападавших я не смогу – видел я их всего какое-нибудь мгновение, когда силуэты мелькнули на фоне открытой двери. Мой садовник и дворецкий расспросили немногочисленных местных жителей, но, судя по всему, никто их больше не видел. Включая таможенную береговую стражу, домик которой располагается неподалеку.
Мистер Ридер сидел, откинувшись на спинку кресла, прикрыв глаза и сцепив пальцы на животе.
– Все это очень странно, – пробормотал он наконец. – Кеннеди, Кассиус Кеннеди. Паршивая… э-э-э… овца. Характером он удался в мать, женщину с крайне… э-э-э… неприглядной родословной.
Задумчиво покусывая нижнюю губу, он опустил глаза в пол.
– Все это странно, чрезвычайно странно.
Доктор Ингам шумно вздохнул.
– Итак, что же мне делать? – пожелал узнать он.
– Попросите защиты у полиции, – посоветовал мистер Ридер. – Пусть один полисмен ночует у вас в доме, а второй постоянно находится где-нибудь поблизости, на территории вашего замка. Надеюсь увидеться с вами в субботу.
Он вдруг вскочил на ноги и рывком протянул священнику руку.
– До субботы, – сказал он, и разочарованному и неудовлетворенному доктору Ингаму ничего не оставалось, как покинуть его кабинет.
В то утро мистер Ридер не отличался ангельским терпением или добродушием. Он пребывал в таком расположении духа, какого мисс Жиллет еще не видела, в чем ей пришлось убедиться довольно скоро.
– Что вы сказали доктору? – поинтересовалась она.
– Когда вы мне понадобитесь, молодая леди, я позвоню в колокольчик, – отрывисто бросил он.
Она вышла из кабинета, ошеломленная бунтом на корабле, и услышала, как в замке поворачивается ключ. Когда же мисс Жиллет дозвонилась до мистера Ридера, он был и вовсе не расположен к разговорам.
– Пожалуй, я пойду домой, – сказала она.
– Я пришлю вам причитающееся жалованье почтой, – ответил он.
Мисс Жиллет вышла из конторы, громко хлопнув дверью на прощание, то есть сделав наконец именно то – за исключением грохота, – о чем он давно мечтал.
Дверь в коридор мистер Ридер запер тем же манером, после чего позвонил инспектору Гейлору.
– Мне нужно пару человек, – сказал он. – Я нервничаю, точнее, проявляю предусмотрительность.
– А я все ждал, когда же это случится, – отозвался Гейлор. – Молодого Эдельшейма охраняют днем и ночью. Благодарю за письмо. Есть какие-нибудь подвижки?
Мистер Ридер поведал ему о неприятном происшествии, приключившемся с доктором.
– Ого! – обронил Гейлор и надолго замолчал, после чего заметил: – Дело близится к развязке.
– Я тоже так подумал, – отозвался мистер Ридер. – Вы не будете возражать, если сегодня я воспользуюсь вашим именем и авторитетом?
– Только не вздумайте брать деньги взаймы! – отшутился Гейлор, который всегда отличался своеобразным чувством юмора.
После этого разговора мистер Ридер долго сидел над торговым справочником, созваниваясь с агентствами по продаже и прокату яхт. Его вдруг заинтересовали прогулочные рейсы. Первые девять звонков оказались безуспешными, а вот десятый сполна вознаградил его за старания. Мистеру Ридеру без труда удавалось получить ответы: попадая на упрямого, подозрительного или неразговорчивого агента, он без стеснения вспоминал Гейлора, неизбежно узнавая сведения, которые требовались.
И во время десятого звонка ему пришлось прибегнуть к подобным мерам принуждения, но результат превзошел все ожидания. Добрый час мистер Ридер в приподнятом расположении духа провел над своими записями и морским альманахом. К этому времени к нему в контору уже прибыли двое агентов из Скотленд-Ярда, а когда после обеда замотанный посыльный доставил ему тяжелую квадратную посылку, на которой красовался адрес торговца книгами в Вест-Энде, они оказались весьма полезными. Дело в том, что один из них целый год проработал во взрывотехническом отделе Скотленд-Ярда и потому уловил слабое тиканье, доносившееся из посылки.
– Это бомба с часовым механизмом, но она может быть снабжена и прерывателем.
Они опустили посылку в ведро с водой, а когда полчаса спустя техник из Ярда вновь вынул ее оттуда, тиканье прекратилось.
– Они продумали эту штуку заранее, – заявил детектив. – Такую бомбу в спешке не изготовишь…
В это мгновение зазвонил телефон, и мистер Ридер снял трубку.
– Это вы, Ридер? – Звонил Гейлор и, против обыкновения, говорил быстро и возбужденно. – Я сейчас заеду за вами. Мы нашли Гельпина.
– Вот как? – сказал мистер Ридер.
– Он мертв, убит выстрелом в сердце. Лесник обнаружил тело в лесу Эппинг-Форест. Будьте готовы.
На другом конце линии прозвучал щелчок отбоя, но мистер Ридер еще несколько минут стоял, прижимая трубку к уху, и лицо его исказилось гримасой напряженной задумчивости.
– Что-нибудь случилось, сэр? – полюбопытствовал детектив.
Мистер Ридер кивнул.
– Я ошибался. Будь у меня мозги… э-э-э… великого человека, мне следовало бы ожидать этого.
Чего именно, он не уточнил, а уже через несколько минут сидел вместе с еще четырьмя спутниками в патрульном фургоне, катившем в Эппинг.
Стемнело, когда автомобиль наконец остановился на обочине дороги. Лесник привел их к месту, где лежало тело.
Это был труп человека выше среднего роста, широкоплечего и развитого физически. Хотя Джорджу Гельпину было уже изрядно за пятьдесят, он оставался в прекрасной форме. Он увлекался охотой на лис и был завзятым игроком в крикет.
– В карманах у него пусто, никаких меток или бирок. Если бы у нас не оказалось его фотографии и описания – мы получили их сегодня утром из Бирмингема, – было бы чертовски трудно опознать покойного.
Вокруг трупа сгрудилась группа мужчин. Один из них оказался врачом. Он предоставил в их распоряжение кое-какие сведения, которые лишь укрепили мистера Ридера в его мнении. Но главное подтверждение он получил, осмотрев раскинутые в стороны руки бездыханного тела.
Поблизости не обнаружилось следов автомобиля, а ветки на кустах, за которыми и лежал труп, не были изломаны. Случившееся можно было принять за самое обычное самоубийство, и врач первым высказал подобное мнение.
Рядом с телом был обнаружен револьвер. Очевидно, Джордж Гельпин погиб от выстрела в упор, поскольку на пальто виднелось пулевое отверстие с обожженными краями.
– Он у вас?
Один из детективов, ожидавших их приезда, вынул оружие из кармана. Им оказался небольшой шестизарядный кольт.
– На затыльнике выцарапаны инициалы, – сообщил он. – «Ф. С.».
С этими словами он протянул оружие Гейлору.
– «Ф. С.», – нахмурился инспектор. – Такие инициалы встречаются довольно часто и могут принадлежать кому угодно.
– Франку Сифилду, например, – заметил мистер Ридер, и Гейлор с открытым ртом уставился на него.
– С чего это вдруг он должен принадлежать Сифилду? Это совершенно невероятно, Ридер.
Однако, когда они вернулись в Лондон и мистер Ридер позвонил партнеру Сифилда, Гейлор обнаружил, что предположение вовсе не является столь диким и несообразным, как ему показалось вначале. В Скотленд-Ярд приехал Томми Энтон и с ходу опознал оружие.
– Он принадлежит Франку, – уверенно заявил он. – Он постоянно носил с собой револьвер. Насколько мне известно, особых причин на то не было, но он всегда был склонен к мелодраматичности.
Джоан Ральф уже уехала в Бишопс-Стортфорд, и с ней связались по телефону. Она тоже видела револьвер и описала его довольно подробно.
