Наступила долгая пауза. Потом Мандрэг прервал молчание:
— Но ведь это мог сделать и кто-нибудь другой?
— Но только после смерти Уильяма. Он бы увидел это приспособление, когда включал приемник. Вот здесь как раз и важен для нас танцующий лакей Томас. Он-то и ограничивает время, когда убийца мог выскользнуть из комнаты. Кстати, он подтверждает, что Харт не сталкивал вас в пруд. Рок преследовал Николаса и послал ему этого парня. Если бы не Томас, нам бы еще ох сколько пришлось поработать, чтобы доказать, что Харт не делал того, в чем обвинял его Комплайн: не пробирался через дверь в холл и не убивал Уильяма. Чтобы перепутать братьев, надо было подойти сзади. Вот почему Николас запер дверь в будуар. А ведь с самого начала было ясно, что алиби с приемником выгодно только ему. Мистер Ройял, чья отлучка, впрочем, тоже выглядит весьма подозрительно, ушел уже после того, как включили приемник. Доктору Харту это ничего не давало: он был все время один. Леди Херси, которая, несмотря на отсутствие мотива, мне все время казалась этакой непременной для любого детектива фигурой — подозреваемой номер один. Но и ей это устройство с леской ни к чему. Она вошла в комнату уже после того, как заработал приемник.
— Ну и как же он все это проделал?
— Он убил брата, приладил это приспособление, вышел, закрыв за собой дверь. Потом открыл дверь, сделал вид, что разговаривает с Уильямом, попросил включить «Новости», потянул за пришпиленную к косяку леску и стал ждать, когда кто-нибудь войдет в комнату и обнаружит убитого. Бог его знает, что он при этом чувствовал.
— А что потом стало с леской?
— Вы помните, Мандрэг, что Николас вошел, когда вы с мистером Ройялом стояли у трупа. Он закрыл за собой дверь. От нас его скрывала ширма. Ему нужно было только потянуть леску к себе. Кнопка куда-то отскочила, а искать ее у него не было времени. Леска была в тени и к тому же одного с ковром цвета. Так что он спокойно подтянул ее к себе за ширму, скомкал, а потом при первой возможности бросил в огонь. Может, вы оставляли его одного у камина?
— Да, он просил об этом.
— Я был в этом уверен. Но рыболовная леска не может сгореть без следа. И мы нашли эти следы в золе.
— Понимаю, — задумчиво произнес Мандрэг.
— У меня не выходит из головы его мать, — проговорила Клорис. — Ведь она же обожала Николаса.
— И именно поэтому покончила с собой. На дознании вы полностью услышите ее письмо. Она надеялась им спасти сына. Под видом признания она ясно дает ему понять, что все знает. Не удивительно, что он, прочитав его, расстроился. Это было последним проявлением любви.
— Мне кажется, — голос девушки дрожал, — что и он любил мать.
— Возможно, — ответил Аллейн.
Дверь библиотеки открылась, и заглянула бледная и измученная Херси.
— У вас официальная беседа? — спросила она.
Аллейн, пригласив ее войти, пояснил:
— С леди Херси и мистером Ройялом мы об этом уже говорили, — и, повернувшись к Херси, добавил: — Я подошел к тому, как вы ходили с Николасом к миссис Комплайн.
— О да. Вчера вечером вы меня просили подробно рассказать, что он там делал, а я не могла вспомнить. Вот почему я и пришла. Я вспомнила, что было после того, как он сообщил матери о смерти брата. Может, это не очень важно. Он, конечно, казался очень расстроенным. Да, наверное, так и было: у него все же были на это причины. Она никак не могла понять, что произошло, и он отошел. Пришлось мне говорить с ней. Я встала на колени возле кровати и обняла ее. Мы ведь были старыми друзьями. Я постаралась как-то все рассказать ей. Теперь я припоминаю, что краем уха слышала, как он отошел, и даже почувствовала раздражение, потому что мне показалось, что он открывает и закрывает дверцу гардероба. Но он, разумеется, был в жутком состоянии и не сознавал, что делает.
— Думаю, что прекрасно сознавал, — возразил Аллейн. — Твидовая шляпа лежала на виду, на верхней полке. Он просто решил избавиться от красно-зеленой мухи.
— Но это какой-то совершенно нелепый поступок, — утомленно заметила Херси, когда Аллейн рассказал ей обо всем.
— Не такой уж нелепый, как может показаться. От этого крючка не так легко избавиться. Он не сгорел бы, а положить его в мусорную корзину Николас не решился. Конечно, было бы разумнее держать его при себе и дождаться момента, когда можно будет спокойно его выбросить. Или даже было бы лучше оставить его на камине. Просто его охватила типичная для убийц паника, желание поскорее освободиться от всех улик. В том состоянии, в каком была его мать после смерти Уильяма, она вряд ли скоро заметила бы вторую мушку.
— Вот и все, — нарушил наступившее молчание Мандрэг.
— Да, думаю, что все. Вы едете сейчас?
— Поехали? — спросил Мандрэг у Клорис. Она вяло кивнула, но не тронулась с места.
— Я бы не откладывал отъезд, — Аллейн выразительно посмотрел на Мандрэга.
— Поехали, дорогая, — ласково проговорил тот. Молодые люди попрощались и вышли.
— Дорогая? — пробормотала Херси. — Впрочем, у современной молодежи это ничего не значит. Почему вы их выпроводили, мистер Аллейн?
— Сейчас приедут полицейская и санитарная машины. Не очень приятное зрелище. Вы тоже, полагаю, захотите уехать?
— Нет, спасибо, — отказалась Херси. — Я думаю остаться с Джо. Он весь извелся. Ведь это его затея — созвать такую компанию. Не очень-то приятно это сознавать, — Херси взглянула на дверь в курительную. — Мистер Аллейн, — тихо заговорила она. — Я знаю, что он просто выродок, но я любила его мать. Может, она захотела бы, чтобы я с ним сейчас повидалась?
— На вашем месте я не стал бы этого делать. Мы скажем ему о вашей просьбе, а потом сообщим его ответ.
— Я хочу спросить… он признался?
— Он написал показания. Это не совсем признание.
— А что?..
— Больше я пока сообщить не могу, — ответил Аллейн. Он вспомнил исписанные листки с невразумительными фразами без начала и конца, противоречащими одна другой, где исступленные обвинения против Харта сменялись обвинениями против матери. Фокс потом докладывал ему: «Я уже устал предупреждать его. Он делал все по-своему. Он там каждым словом выдает себя, обеспечивает себе виселицу». Почувствовав взгляд Херси, он поднял глаза и увидел, что она смертельно побледнела.
— Мистер Аллейн, что будет с Николасом?
Аллейн ничего не ответил. Херси закрыла лицо руками.
Сквозь дождь Аллейн услышал шум подъезжающей машины. Вошел Фокс.
— Полиция, сэр.
— Хорошо, — ответил Аллейн и повернулся к Херси: — Извините, но я должен идти. — Все трое вышли в холл.
Фокс открыл парадную дверь. Холл наполнился шумом дождя. В сопровождении двух полицейских вошел высокий человек в штатском. Они с Аллейном пожали друг другу руки. Джонатан тоже подошел.
— Ну вот, Блэндиш.
— Очень жаль, сэр, что так произошло, — проговорил старший полицейский офицер Блэндиш. Бессильно махнув рукой, Джонатан вернулся к Херси.
— Все готово, мистер Аллейн?
— Да. — Они прошли в зеленую гостиную, закрыв за собой дверь.
— Херси, моя дорогая, не стоит тебе здесь оставаться.
— Ты хочешь, чтобы я ушла, Джо?
— Я… это ради тебя же.
— Тогда я останусь.
Так Херси все же увидела Николаса. С обеих сторон от него шли Бэйли и Фокс. Сзади, почти вплотную, старшие офицеры. Он шел мелкими шажками, переставляя ноги, как деревянный, и глядя исподлобья. На небритом лице застыла странная ухмылка, рот был слегка приоткрыт. Светлые волосы растрепанными космами свисали на лоб. Не поворачивая головы, он искоса взглянул на Джонатана. Тот сделал к нему шаг. Фокс и Бэйли остановились.
— Я хотел только сказать, — произнес Джонатан, — чтобы ты дал мне знать, если захочешь, чтобы я связался с твоими адвокатами или еще что-нибудь.
— Ну вот, видите, — успокаивающе сказал Фокс, — как все хорошо складывается.
Голос Николаса был неузнаваем:
— Не дайте им меня повесить, — проговорил он, неожиданно падая на колени.
— Ну, ну. Идемте, — поддержал его Фокс. — Не нужно так говорить.
Когда они выходили, Джонатан и Херси увидели через открытую дверь санитарную машину и идущих к дому людей с носилками.
Вечером Джонатан и Херси сидели у горящего камина.
— Джо, он все равно это когда-нибудь сделал бы. Не надо так изводиться.
— Я никогда себе не прошу, — он снял очки, и его близорукие, полные слез глаза казались детскими и беспомощными. — Ты правильно мне тогда сказала, что этот урок я запомню на всю жизнь. Видишь ли, мне просто хотелось собрать компанию, которая разыграла бы здесь драму.
— О господи, Джо! — Херси всхлипнула не то от смеха, не то от рыдания. — Не надо об этом!
