Раймонд Чандлер - Леди в озере. Худой человек. Выстрел из темноты

— Что же тебя надоумило его вскрыть? — спросил я, вынимая письмо из конверта.

— В интуицию я не верю, — сказал Гилберт, — но бывает иногда что-то такое, что на тебя действует: запахи, звуки, может быть, какой-то особый почерк, что-то такое, чего нельзя понять, а может, даже и осознать. Я не знаю, что случилось, просто я почувствовал, что в этом письме может быть что-то важное.

— И часто ваша корреспонденция вызывает у тебя такие чувства?

Гилберт быстро взглянул на меня, будто желая удостовериться, что я не смеюсь над ним, затем сказал:

— Нечасто, но я и раньше вскрывал почту. Я же говорил, что интересуюсь изучением людей.

Я прочитал письмо:

«Дорогой Сид,

Ольга написала мне, что, вернувшись в Штаты, ты женился на другой и взял имя Кристиан Йоргенсен. Это несправедливо, Сид, и ты это прекрасно понимаешь, так же было несправедливо, что за все эти годы мы не получили от тебя ни денег, ни единой весточки. Я знаю, что ты был вынужден уехать из-за проблем, которые возникли у тебя с мистером Вайнентом, но прошло уже столько времени, я уверена, что он все давно забыл, и думаю, что ты мог бы написать мне, потому что прекрасно знаешь, что я всегда была твоим другом и всегда сделаю для тебя все, что будет в моих силах. Сид, я не хочу тебя хулить, но нам необходимо увидеться. В воскресенье и понедельник будет Новый год, в магазине у меня выходной, В субботу вечером я приеду в Нью-Йорк, мне надо поговорить с тобой. Напиши, где и когда мы встретимся, потому что я не хочу причинять тебе какие-либо неудобства. Напиши мне сразу, чтобы я успела получить твое письмо вовремя.

Ниже был обратный адрес.

— Так, так, так, — пробормотал я и вложил письмо обратно в конверт. — И ты не поддался соблазну рассказать все матери?

— О, могу представить ее реакцию. Вы же видели, как она взбеленилась от ваших Слов. Как вы считаете, что мне делать с этим письмом?

— Ты должен разрешить мне сообщить о нем полиции.

Гилберт, не задумываясь, кивнул.

— Конечно, если хотите, можете показать его. Так будет лучше.

— Спасибо, — сказал я и сунул письмо в карман.

— А теперь еще вот какая вещь, — произнес Гилберт. — У меня было немного морфия для экспериментов, около двадцати гран, и его кто-то стащил.

— Для каких экспериментов?

— Я его пробовал, чтобы изучить действие.

— Ну и как, понравилось?

— Да нет, я и не думал, что мне понравится. Я только хотел узнать, как он действует. Вообще-то все, что притупляет разум, мне не нравится. Поэтому-то я и пью редко и даже не курю. Правда, кокаин я хочу попробовать, потому что считается, что он обостряет сознание, правда?

— Считается, что обостряет. Как ты думаешь, кто мог стащить твое снадобье?

— Я подозреваю Дороти, потому что по ее поводу у меня есть теория. Вот я и иду к тете Алисе: Дороти сейчас у нее, и я хочу все выяснить. Я заставлю ее во всем признаться.

— Хорошо, — сказал я, — но если Дороти там, то как же она могла…

— Этой ночью она заходила домой, — пояснил Гилберт, — а кроме того, я знаю точное время, когда взяли морфий. Сегодня я впервые за три или четыре последних дня открыл коробку, в которой он лежал.

— А Дороти знала, что у тебя есть морфий?

— Да. Это одна из причин, почему я ее подозреваю. Вряд ли о морфии знал кто-то еще. Я на ней тоже экспериментировал.

— И ей понравилось?

— О, ей очень понравилось. Но ей пришлось бы его принять в любом случае, для моего эксперимента. Но я вот что хотел у вас опросить: могла она за такой короткий срок стать наркоманкой?

— За какой?

— Неделя или дней десять.

— Вряд ли, если только она сама не захотела этого. Ты ей много давал?

— Нет.

— Если что-то выяснишь, дай мне знать, — сказал я. — Я буду ловить такси. До встречи.

— Вы ведь еще попозже приедете?

— Если смогу. Может быть, тогда и увидимся.

— Угу, — буркнул Гилберт. — Спасибо огромное.

У первой же аптеки я остановился, чтобы позвонить Гилду: в кабинете его, конечно, уже нет, но хоть узнаю, когда можно застать его дома. Все же Гилд оказался на месте.

— Поздновато работаете, — заметил я.

— Что поделаешь, — прозвучал бодрый ответ.

Я прочитал письмо Джорджии и сообщил ее адрес.

— Отличная добыча, — обрадовался Гилд.

Я сказал, что Йоргенсен не появлялся дома со вчерашнего дня.

— Думаете, он в Бостоне? — спросил Гилд.

— Или в Бостоне, — сказал я, — или на юге, там, куда мог добраться за такое время.

— Испробуем оба варианта, — объявил Гилд тем же бодрым тоном. — А у меня для вас тоже новость. Нашего приятеля Нанхейма — примерно через час после того, как он от нас улизнул — буквально изрешетили пулями 32-го калибра. Стреляли, похоже, из того же оружия, из которого убили Вулф. Сейчас проводится экспертиза. Зря он все-таки не остался с нами.

Когда я вернулся домой, Нора одной рукой составляла картинку-мозаику, а в другой держала кусок холодной утки.

— А я уж думала, ты с ней жить остался, — сказала она. — Ты раньше был детективом, найди-ка мне коричневый кусок, похожий по форме на улитку с длинной шеей.

— Кусок утки или картинки? Давай не пойдем сегодня к Иджам, какие-то они скучные.

— Ладно, только они обидятся.

— Вряд ли мы удостоимся такой чести, — сказал я. — Обычно они обижаются только на Квиннов, а…

— Тебе звонил Гаррисон. Просил передать, что сейчас как раз подходящий момент покупать акции «Макинтайр Покьюпайн», — так вроде, — чтобы присоединить их к твоим акциям компании «Доум». Он сказал, что они поднялись до двадцати с четвертью. — Нора ткнула пальцем в мозаику. — Вот сюда мне нужен кусок.

Я нашел злосчастный кусок и пересказал, почти слово в слово, что произошло у Мими.

— Не верю, — заявила Нора. — Выдумал ты все. Таких людей не бывает. Что с ними происходит? Они что, первые представители новой расы монстров?

— Я и не пытаюсь ничего объяснять, просто рассказываю, как дело было.

— А что здесь объяснять? Похоже, теперь, когда Мими ополчилась на своего Криса, у них в семье не осталось ни одного человека, который хорошо относился бы ко всем остальным; все они в чем-то очень похожи.

— Может быть, это и есть объяснение? — предположил я.

— Мне хотелось бы встретиться с тетей Алисой, — сказала Нора. — Это письмо ты передашь полиции?

— Я уже позвонил Гилду, — ответил я и рассказал Норе про Нанхейма.

— Что же это значит? — спросила она.

— А это значит, что если, как я думаю, Йоргенсен сейчас находится не в городе и если стреляли из того же оружия, что и в Джулию Вулф, а это, скорее всего, именно так, то полиция, если она хочет прицепиться к Йоргенсену, должна будет отыскать его сообщника.

— Будь ты хорошим детективом, ты бы прояснил для меня это дело, а то ничего непонятно. — Нора снова уставилась на свою картинку. — Ты опять поедешь к Мими?

— Вряд ли. Может быть, дадим этой шалунье отдохнуть, а сами поужинаем?

Зазвонил телефон. Я сказал, что сам возьму трубку. Звонила Дороти Вайнент.

— Алло. Ник?

— Он самый. Как дела, Дороти?

— Только что пришел Гилберт и спросил, не я ли взяла… ну, вы понимаете, что; я хочу объяснить вам, что это действительно я взяла, но только для того, чтобы он не стал наркоманом.

— Что ты сделала со снадобьем? — спросил я.

— Гилберт велел мне вернуть, он мне не верит, но честное слово, я только потому и взяла…

— Я тебе верю.

— Тогда скажите Гилберту. Раз вы мне верите, то и он поверит; он считает, что о подобных вещах вы знаете все.

— Как только увидимся, я с ним поговорю, — пообещал я.

Последовала пауза, потом Дороти спросила:

— Как Нора?

— Да вроде нормально. Хочешь с ней поговорить?

— Да, но только мне нужно еще спросить вас кое о чем. Мама… мама сегодня говорила что-нибудь обо мне?

— Нет, насколько я помню. А что?

— А Гилберт?

— Только про морфий.

— Точно?

— Абсолютно точно, а что? — спросил я.

— Ничего, нет, правда ничего… если это точно. Глупости все это.

— Ну и ладно. Я позову Нору. — Я пошел в гостиную. — Дороти хочет поговорить с тобой. Ужинать ее не зови.

Когда Нора вернулась, глаза ее имели какое-то особенное выражение.

— Ну что? — спросил я.

— Ничего. Только «как дела» и все.

— Не ври старику, — сказал я. — Бог покарает.

Ужинать мы поехали в японский ресторанчик на Пятьдесят девятой улице, после чего я дал Норе уговорить себя, и мы отправились к Иджам.

Хэлси Идж был высоким сухопарым мужчиной лет пятидесяти, с вытянутым желтым лицом и совершенно лысый. Себя он называл «вампир по профессии и призванию», этой единственной своей шуткой давая понять, что он археолог. Идж очень гордился своей коллекцией боевых топоров. Хозяин оказывался не так уж плох, стоило вам примириться с мыслью, что вы пришли для того, чтобы рассматривать его арсенал: топоры каменные, медные, бронзовые, двухклинковые, граненые, многоугольные, зазубренные, топоры-молотки и топоры-скребки, топоры мессопотамские, венгерские, скандинавские — и такой у всех вид, будто моль их изрядно поела. Еще была там супруга хозяина, которую мы не переваривали. Звали ее Леда, но муж называл ее Тип. Была она низкого роста; полосы, глаза, кожа — все какое-то невзрачное. Она редко сидела нормально, а обычно присаживалась на самый краешек сиденья и очень любила склонять голову набок. Нора выдвинула теорию, что однажды, когда Идж вскрыл какое-нибудь древнее захоронение, оттуда выскочила Тип. А Марго Иннес не называла ее иначе как гномом. Как-то Тип заявила мне, что вряд ли что-нибудь из литературы последнего двадцатилетия останется жить, поскольку в ней нет никакой психиатрии. Жили Иджи в милом трехэтажном доме на краю Гринвич-Виллидж, спиртное у них всегда было превосходным.