— Почему?
— Для меня с детства было ясно, что один или два плохих человека разрушили вашу жизнь.
— Что за романтический вздор, Джон! Разрушить мою жизнь можно, только убив меня. Но и тогда душа осталась бы невредимой. — Мэдлин решительно посмотрела на меня. — Поверьте, разрушить мою жизнь никто не в состоянии.
Я поверил ей.
— А теперь могу я попросить о двух одолжениях?
— Три желания, — усмехнулся я.
— Пока только два. Первое: Рэндаллу-младшему нужно чем-то заниматься по субботам. Кто-то должен показать ему, что существуют мужские занятия и помимо охоты.
— Ну что ж, я уверен, что Мэри будет рада его обществу, и мальчик может ходить со мной к пациентам, если это ему интересно.
— Конечно, интересно!
— Тогда договорились. Чем еще я могу вам помочь?
— Вторая просьба потруднее. Она связана с уплатой долга. Деньги не проблема.
Я поднял брови, ожидая продолжения.
— Я солгала, сказав, что каждый получил то, что хотел. Кое-кого я забыла. Не догадываетесь? Ну конечно, Витторию!
Упоминание о ней удивило меня.
— Вы чувствуете себя ответственной за смерть Виттории?
— Разумеется! Я точно не знаю, что произошло, но нам не следовало поощрять Рэндалла. Мы были эгоистичны. Вместо того чтобы посоветовать ему держаться от нее подальше…
— Это разорило бы вашу семью.
— Нет, — покачала головой Мэдлин. — Мы уже были разорены. А расплачиваться пришлось Виттории. Это несправедливо.
Разговор начал меня беспокоить. Некоторые вещи я предпочел бы не знать. Возможно, именно поэтому я никогда не задавал Мэдлин определенных вопросов.
— Будем практичными, — сказал я. — Что вы теперь можете сделать для Виттории?
— А чего всегда хотела Виттория? Славы. Бессмертия. Признания. Когда мы с Джейн ожидали ребенка, то надеялись, что родится девочка и мы назовем ее Виттория. Рэндалл пришел бы в ярость, но мы бы с ним как-нибудь справились… Однако родился сын, и Рэндалл, как вы догадываетесь, назвал его в свою честь. Поэтому, когда малыш спал, мы по ночам придумывали план. Среди женщин было немало искусных наездниц, но все статуи в парках воздвигнуты в честь воинов-мужчин. Возможно, где-то есть конная статуя Орлеанской Девы, Жанны д'Арк, но я никогда ее не видела. Меня бы удивило, если бы в Ковентри была статуя леди Годайвы[67]. Мы с Джейн хотим установить памятник Виттории, принцессе цирка в парке, саду или на площади. Мы много работали – нашли два портрета, несколько эскизов скульптора и три раскрашенные фотографии Виттории – на одной из них она в цирковом костюме. Конечно, волосы у статуи не могут быть красными! Но мы боимся напутать с чем-нибудь еще – позой, улыбкой, костюмом. Так что проблем тут достаточно. Но вы, Джон, и ваш друг Холмс, который прячется между окном и арфой, знаете многих людей и могли бы нам помочь. Как по-вашему, Виттория заслуживает памятника в Лондоне?
Я подумал о Виттории, какой я видел ее впервые, — стоящей верхом на лошади, когда Фредерик сообщил мне, что ее зовут Кей Данн. Какой сильной и уверенной она казалась – недаром весь Лондон был ею очарован. Жаль, что я сойду в могилу, так и не увидев ее выступлений!
Я также сожалел, что дважды пытался ей помочь и оба раза потерпел неудачу. Хоть я и воображал себя филантропом и целителем, но мой дебют в день гибели Виттории принес такую же пользу, как если бы я выстрелил в нее с близкого расстояния.
— Клянусь вам, Мэдлин, — заговорил я, — что вы и Джейн получите вашу статую, даже если мне придется поговорить со всеми лондонскими наездницами, покровителями искусств и членами парламента.
С радостным криком Мэдди обняла и поцеловала меня, потом побежала сообщить новость Джейн. Сомневаюсь, чтобы Мэдлин придавала значение этому поцелую, но я ощущал слабость и головокружение, словно затянутая в корсет из китового уса женщина, готовящаяся стать матерью.
Шатаясь и наверняка покраснев, как рак, я подошел к Холмсу. Он указал не то на меня, не то на покойника и заметил:
— Мудрец может чему-то научиться у глупца, но глупец никогда ничему не научится даже у мудреца.
— Это тоже сказал рабби Клейн?
— Нет, это буддистское наставление.
— О чем еще вы думали?
— Я решил купить верблюжьего молока. Немного – может быть, пинту.
— Зачем?
— Чтобы попробовать его с чаем.
— Но почему именно верблюжьего?
— За последние четыре тысячелетия ни одно дикое животное не было одомашнено, поэтому, чтобы не ждать, я выберу молоко уже прирученных млекопитающих. Где-то я читал, что верблюжье молоко не сворачивается, а это превосходное качество.
— Но вы же не знаете, какой у него вкус!
— Именно потому я и хочу его попробовать, — сказал Холмс. — О вкусе сообщу вам на будущей неделе.
Некоторое время мы стояли, глядя в окно.
— Вы обратили внимание на человека из Суррея?
— Из Суррея? О ком вы говорите?
— О том, который нас впустил, — очевидно, их кучере. Заметили, какая странная у него лысина?
— Да. Очевидно, это оспа. — Я невольно представил себе зловещую красную сыпь на голове и лице бедняги. Таких больных обычно наблюдают на солидном расстоянии, надеясь, что они выживут и останутся не слишком обезображенными.
Мы посмотрели на светлеющее небо.
— Раз уж мы заговорили о медицинских делах, — сказал Холмс, сунув руку в карман, — известно ли вам, что это такое?
Я открыл протянутую мне китайскую коробочку из красной канифоли. Внутри лежала стеклянная трубка с делениями. Это был шприц, повинный в смерти Виттории!
— Уборщик в цирке! Это были вы?
— Я самый.
— Можно?..
— Да-да, понюхайте.
— Хамомила! — Моя дорогая кузина дала Рэндаллу чай с хамомилой, сказав ему, что это яд, провоцирующий выкидыш! Отчасти благодаря ее нежеланию причинять вред кому бы то ни было, а главным образом женскому тщеславию и тугому корсету Виттории, незаконный сын Мэдлин стал графом, а она проведет жизнь фактически замужем (исключая фамилию) за своей кузиной и любимой подругой.
Я также получил, что хотел: жену, семью, счастье Мэдди и даже в какой-то мере ее любовь. Ведь этот мальчик, чье зачатие, которому я стал свидетелем, лишило невинности не только Мэдлин, но и меня (ибо в тот день я научился ненавидеть), чью мать я всегда любил, теперь станет для меня кем-то вроде сына. Моя дорогая Мэри будет рада присутствию ребенка, хотя бы раз в неделю. Не исключено, что контакт с ним поможет ей забеременеть – говорят, такое случается.
Видя Мэдлин такой счастливой, я верил, что все может случиться!
Я наблюдал за тремя фигурами на лужайке перед домом, освещенными первыми лучами солнца. Из жертв лорда Рэндалла они превратились в его наследников. Мэдлин и Джейн в длинных плащах шли рядом, беседуя; мальчик бежал впереди. По утрам может удивить не только верблюжье молоко за завтраком. Кажется, что может быть менее экзотичным, чем собственная кузина? Но Мэдлин, живущая жизнью, о которой мечтала, представлялась мне живым воплощением Золушки.
Возможно, верблюжье молоко вкусное. Во всяком случае, стоит попробовать.
Становилось все светлее – начиналось еще одно английское утро. Услышав пение в небе, женщины и ребенок посмотрели вверх. Над их головами летали жаворонки.
Генри Слизар завоевал премию «Эдгар», присуждаемую Ассоциацией детективных писателей Америки, за «Саван из серой фланели» и телевизионную премию «Эмми» за участие в качестве ведущего автора в сериале «Край ночи». Его плодовитая писательская карьера включает свыше пятисот рассказов, треть из которых научно-фантастические, экранизированный роман «Двадцать миллионов миль до Земли» и сценарии телесериала «Человек из 1Ш.С.Ь.Е.». Еще один рассказ о Шерлоке Холмсе, «Дело знаменитого канареечника», опубликован в сборнике «Воскрешенный Холмс».
X. Пол Джефферс – автор более тридцати книг, в том числе детективных произведений с участием сержанта Джона Богдановича «Великая ночь для убийства» и «Руководство по убийству для читателей», а также двух романов о Шерлоке Холмсе «Приключения верных друзей» и «Самое неправильное убийство».
Питер Кэннон – автор ряда литературных пародий, среди которых «Крик для Дживса», подражание стилям и темам П. Г. Вудхауса и X. П. Лавкрафта – «Время сенсаций», роман о Лавкрафте и Шерлоке Холмсе, «Холмс и пропавший британский барк «Софи Эндерсон», рассказ о Холмсе в стиле С. С. Форрестера[68], опубликованный в «Воскрешенном Холмсе». Кэннон родился в Калифорнии, вырос в Массачусетсе, а ныне занимается литературной деятельностью в Лондоне и Нью-Йорке.
Пэт Маллен – преподавательница драматургии в Нью-Йоркском университете и автор «Камня Мовбмерс» (издательство «Уорнер Аспект Ноувелз»). Ее рассказы «Сезон Лидии», «Проклятие кочующей цыганки» и «Не открывайте эту книгу!» опубликованы соответственно в антологиях Марвина Кея «Ангелы тьмы», «Ведьмы и колдуны» и «Не открывайте эту книгу!»
