— Они напали на его след год тому назад, — сказала мисс Барнет, совершенно уже оправившаяся, жадно прислушиваясь к нашему разговору. — Один раз жизнь его уже была в опасности, но его точно хранит какой-то злой гений. И вот опять новая жертва. Бедный, благородный Гарсиа убит, а этот злодей жив. Но на место Гарсиа явится другой, а за ним третий, пока не свершится правосудие. Это так же верно, как то, что каждый день восходит солнце.
Она нервно сжала свои тонкие руки, и бледное лицо ее исказилось от сдержанной ненависти.
— Но каким образом вы оказались замешанной в эту историю, мисс Бернет? — спросил Холмс. — Как англичанка могла участвовать в подобном заговоре?
— Я согласилась на это, так как другим путем правосудие не могло свершиться. Какое дело англичанке до потоков крови, пролитой несколько лет тому назад в Сан-Педро, или до тех богатств, которые он там награбил, чтобы затем вместе с ними скрыться на корабле и спастись от наказания? Вы смотрите на эти преступления, как на что-то отдаленное, как будто они были совершены на другой планете. Но я на себе испытала, что нет преступника, более ужасного, чем Хуан Мурильо, и не могла жить спокойно, пока кровь всех его жертв не получила отмщения.
— Я вполне верю вам, что он именно таков, каким вы его рисуете, так как сам слышал про его жестокости, — сказал Холмс. — Но я хотел бы знать, благодаря чему вы сюда замешаны?
— Я все вам расскажу. Политика этого негодяя состояла в том, чтобы убивать, под каким-либо предлогом, всякого, кто впоследствии мог явиться его соперником. Мой муж — настоящее мое имя — синьора Витторио-Дурандо, — был представителем Сан-Педро в Лондоне. Там он познакомился со мной, и мы обвенчались. Никогда я не встречала более благороднаго человека, чем он. К несчастью, Мурильо скоро стал бояться его превосходства над собой и решил покончить с ним. Под благовидным предлогом он вызвал его в Сан-Педро, где мой муж и был убит. Он сам точно предвидел опасность и, уезжая, не решился взять меня с собой. Имущество его было конфисковано, а мне назначена ничтожная пенсия. Сердце мое было разбито.
Вскоре после этого, как вы знаете, в Сан-Педро вспыхнуло народное восстание. Тиран бежал, но те, кому он причинил непоправимое зло, чьи близкие пострадали от его жестокости, поклялись свести с ним счеты. Между собою они образовали тайное общество, на обязанности которого лежало выполнение клятвы. Как только было открыто, что он принял имя Гендерсона, и скрывается здесь, меня отправили следить за всеми его действиями и сообщить о них членам комитета. Я могла исполнить это, только поселившись в его доме, и с этой целью приняла место гувернантки к его детям. Он даже не подозревал, что женщина, сидевшая за одним с ним столом, вдова того человека, с которым он обошелся так предательски. Я улыбалась ему и добросовестно относилась к своим занятиям, выжидая только удобного момента, чтобы покончить с ним. Одна попытка была уже сделана в Париже, но оказалась неудачной. Мы изрезали всю Европу, чтобы сбить с толку наших преследователей, и опять вернулись в этот дом, купленный им еще в первый свой приезд в Англию. Но и здесь его ждало божеское правосудие в лице Гарсиа, одного из аристократов Сан-Педро, и двух простолюдинов, затаивших в себе жажду мести. Днем Мурильо был недосягаем, так как его всегда сопровождал ближайший друг и приверженец Лукас, или Лопец, как его звали в дни прежнего величия. Но ночью его никто не охранял, и он спал один. В заранее определенный день я послала своему другу Гарсиа записку с указанием, где будет спать тиран, так как он каждую ночь менял комнату. Я должна была наблюдать за тем, чтобы двери на ночь были открыты и зажжен зеленый или белый огонь в окне, выходившем на дорогу, на случай, если бы ему угрожала опасность. Но с самого начала все шло не так, как надо. Бог знает как, я возбудила подозрение в Лукасе. Тихо подкравшись ко мне, он схватил меня за руку как раз в ту минуту, как я кончала свою записку. Он и Мурильо силой привели меня в мою комнату и, без сомнения, покончили бы со мной ударом ножа, если бы были уверены, что избегнут наказания. Но это было слишком опасно для них, и тогда они решили навсегда отделаться от Гарсиа. Они крепко связали меня, и Мурильо до тех пор ломал мне руки, пока я не сказала ему адреса Гарсиа. Лукас написал адрес на моей записке, наложил сургучную печать, прижав ее своей запонкой, и затем отослал ее, вероятно, с Хозе, доверенным слугою Мурильо. Я не знаю как Гарсиа был убит, но в убийстве принимал участие только один Мурильо, так как Лопец ни на минуту не отходил от меня. Вероятно, он подстерег его в кустах около дороги и, когда тот проходил, бросился на него сзади. Сначала они хотели впустить его в дом и затем уже убить его, как вора, пойманного на месте преступления, но они знали, что в таком случае их привлекли бы к суду в качестве свидетелей, а тогда им пришлось бы раскрыть свое инкогнито, чего им вовсе не хотелось. Смерть Гарсиа, по их предположениям, так напугает остальных, что больше уже никто не осмелится их преследовать. Все кончилось бы благополучно, если бы я не знала ни о чем. Пять дней я находилась в томительном заключении, получая так мало пищи, что только с трудом поддерживала свое существование. Сегодня утром мне подали прекрасный завтрак, подложив в него что-то, чтобы усыпить меня. Воспользовавшись моим полусонным состоянием, они меня одели, усадили в коляску и повезли на вокзал. Только тогда, когда поезд уже готов был тронуться, я сообразила, что упускаю единственный шанс к своему спасению. Я выпрыгнула из купэ, но они втолкнули меня обратно; в эту минуту подоспел ваш человек и с его помощью мне удалось спастись. Слава Богу, теперь я уже не в их власти.
Мы молча выслушали этот удивительный рассказ; потом Холмс сказал:
— Наша задача еще не кончена, с нас только снята обязанность следователя; но как люди частные, мы должны действовать.
— Несомненно, — сказал я, — ведь, с точки зрения правосудия он будет оправдан, как действовавший только в силу самообороны. И хотя бы за ним числились миллионы других преступлений, доказано будет лишь это одно.
— Однако, — сказал Байнес, — какое у вас плохое мнение о правосудии вообще; здесь не было самозащиты, он убил человека совершенно хладнокровно, с преднамеренною целью, когда тот и не думал еще нападать на него. Нет, нет, я уверен, что на нас не ляжет пятна, если эти достойные обитатели Гай-Гебля когда-нибудь появятся пред судом.
* * *
Остается прибавить, что прошло очень немного времени, когда «тигр из Сан-Педро» окончил, наконец, свою жизнь. Благодаря хитрости и ловкости, ему удалось обмануть своих преследователей, скрывшись в одном из домов Эдмон-Сквера и выбравшись из него незаметно через черный ход на другую улицу. С тех пор их не видели уже больше в Англии. Только спустя шесть месяцев маркиз Монтальва и его секретарь, синьор Рулли, были найдены убитыми в одном из отелей Мадрида. Преступление было приписано нигилистам, и убийцы так и остались неразысканными. Инспектор Байнес явился к нам в Бекер-Стрит с портретами убитых, в которых мы тотчас признали Мурильо и Лопеца. Для нас не оставалось сомнений, что месть, хотя и поздно, но все же настигла виновных.
— Довольно запутанный случай, милый Ватсон, — сказал в один из вечеров Холмс, сидя за трубкой, — и вам не легко будет передать его в сжатой литературной форме, которой вы так любите пользоваться. Ведь вся история происходит на двух континентах, в ней действуют две группы очень таинственных людей и кроме того, принимает еще участие наш почтенный друг, мистер Скотт Эклс. Это последнее обстоятельство рисует нам покойного Гарсиа очень тонким и предусмотрительным человеком. Надо удивляться только тому, что при содействии нашего милого инспектора, нам не пришлось сбиться с пути и довести до конца главную цель, не уклоняясь в сторону разных случайностей. Но, быть может, вам не все ясно в этом деле Ватсон?
— Я не могу понять, почему вернулся назад мулат?
— Я уверен, что он вернулся из-за странного существа, которое мы нашли в кухне. Человек этот был дикарь и даже, вероятно, идолопоклонник. В ту минуту, как они покидали дом, чтобы укрыться в надежном убежище, где их ждали уже другие заговорщики, его товарищ, по всей вероятности, уговорил его не брать с собою божка, который легко мог их выдать. Но мулату настолько было дорого его сокровище, что он вернулся за ним на следующий день, в тот вечер, когда его видел в окне полисмен. Он подождал три дня, а затем суеверие или любовь к идолу взяли верх, и он снова вернулся за ним в дом. Все это прекрасно понял инспектор Байнес, устроивший ему западню, в которую тот и попался. Что еще, Ватсон?
— Разорванная в клочья птица, ведро с кровью, обгорелые кости, — как вы объясняете их присутствие в кухне?
Холмс улыбнулся, открыл свою памятную книжку и сказал:
