Оба сели. Только Минхен ходил туда-сюда перед дверью амфитеатра.
Эллери расправил на колене складку брюк, посмотрел на свой начищенный ботинок. И внезапно взглянул доктору прямо в глаза.
— Я полагаю, доктор, для нас обоих будет лучше начать с самого начала... Пожалуйста, изложите мне события этого утра, связанные с миссис Дорн. Мне нужны все возможные детали. Вы не станете возражать?..
Хирург фыркнул.
— Бог мой, мне что, вам здесь истории рассказывать? У меня назначения, пациенты, среди них тяжелейшие... мне нужно дело делать!
— И тем не менее, доктор, — улыбнулся Эллери, — вам должно быть известно, что в расследовании убийства нельзя медлить. Возможно, вы не читали Новый Завет: «Собери все осколки, и чтобы ничего не осталось без внимания»... Как редко ученые вспоминают слова Писания! Мне предстоит собрать все осколки. Я полагаю, у вас есть несколько из них. Итак, сэр!
Дженни пристально всматривался в ничего не выражавшую улыбку Эллери. Боковым зрением он на секунду уловил фигуру Минхена в дверях.
— Вижу, что вы меня не отпустите. Что именно вам нужно знать?
— Порядок вещей. Все, что можно.
Доктор Дженни скрестил ноги, достал сигарету твердыми, уверенными пальцами хирурга, закурил.
— В 8.15 этим утром меня вызвали, оторвав от первого обхода в хирургическом корпусе, на лестничную площадку между вторым и третьим этажом. Там я обнаружил миссис Дорн, ее только что нашли. Она упала с третьего этажа, результат — разрыв желчного пузыря. Предварительный осмотр показал, что на лестнице ее настигла типичная диабетическая кома — и вот вам потеря сознания и падение.
— Хорошо, — пробормотал Эллери. — Вы ее, конечно, сразу же увезли?
— Разумеется! — зло выпалил хирург. — В одну из отдельных палат третьего этажа, раздели и положили в постель. Разрыв был сильный; дело плохо. Требовалось немедленное хирургическое вмешательство. При этом сахарный диабет не позволял приступить к операции, пришлось снижать содержание сахара в крови... да, опасным, но очень эффективным методом: инъекциями инсулин-глюкозы. Кома, надо сказать, пришлась кстати... анестезия грозила бы большим риском... Как бы то ни было, мы снизили сахар ей в крови внутривенными инъекциями, и к тому времени, как я закончил первую срочную операцию в блоке А, наша пациентка пребывала в предоперационной.
— Вы хотите сказать, доктор, что миссис Дорн была жива, когда ее поместили в предоперационную? — быстро спросил Эллери.
— Я не хочу сказать ничего такого, — в досаде хлопнул в ладоши хирург. — И не из-за интриг, а потому, что я лично не проверял, — вот и все. Пациентка находилась в ведении доктора Лесли, пока я оперировал в блоке А. Спросите лучше у самого Лесли... Судя по состоянию тела, я могу сказать, что она была мертва не более двадцати минут, возможно, даже меньше... к тому моменту, как мы обнаружили у нее на шее удавку.
— Так... доктор Лесли, говорите? — Эллери напряженно вглядывался в пол. — Джон, старик, нельзя ли позвать доктора Лесли, если он здесь? Вы не возражаете, доктор Дженни?
— Да-да. Конечно. — Дженни небрежно махнул сухой мускулистой рукой.
Минхен отошел и быстро вернулся с другим хирургом в белом облачении, из команды доктора Дженни.
— Доктор Лесли?
— Совершенно верно: Артур Лесли. — Он кивнул Дженни, который мрачно курил в кресле. — Это что — допрос?
— Вроде того... — Эллери подался вперед. — Доктор Лесли, это вы были рядом с миссис Дорн с того момента, как доктор Дженни оставил ее, чтобы оперировать пациента, и до момента, когда ее ввезли в амфитеатр?
— Вовсе нет. — Лесли вопросительно взглянул на Минхена. — Меня подозревают в убийстве, Минхен? Нет, старик, я не был возле миссис Дорн все это время. Я оставил ее в предоперационной под присмотром мисс Прайс.
— Понимаю. Но вы были с нею все время, пока ее не привезли в предоперационную?
— Это так.
Эллери тихонько постукивал пальцем по колену.
— Вы готовы под присягой показать, доктор Лесли, что миссис Дорн была жива все время, пока вы не ушли из предоперационной?
Брови хирурга удивленно вскинулись.
— Я не знаю, насколько аргументированной будет моя клятва, но... да! Я осмотрел больную, прежде чем покинул ее. Сердце ее определенно билось. Она была жива.
— Хорошо, хорошо! Наконец-то мы приходим к каким-то выводам, — пробормотал Эллери. — Ваши показания сужают период времени и подтверждают оценку доктора Дженни. Теперь можно обозначить примерное время смерти. Это все, доктор.
Лесли улыбнулся, повернулся на каблуках.
— Простите, и последнее, доктор, — спохватился Эллери. — В какое примерно время пациентку привезли в эту комнату?
— Слишком легкий для меня вопрос. Пожалуйста: в 10.20. Ее доставили из палаты на третьем этаже к лифту... — он указал на дверь с надписью «Лифт амфитеатра», — и прямо из лифта она попала сюда. Вам известно, что лифт и предназначен только для доставки операционных больных. Чтобы сделать свой ответ еще более точным, могу сказать: мисс Прайс и мисс Клейтон сопровождали меня вниз, после чего мисс Прайс осталась наблюдать за пациенткой, а я вошел в операционную для подготовки операции. Мисс Клейтон отправилась выполнять другие обязанности. Вам известно, наверное, что мисс Прайс является ассистенткой доктора Дженни.
— Она помогала доктору Дженни и опекала миссис Дорн на протяжении нескольких лет, — вмешался в разговор Минхен.
— И это все? — спросил доктор Лесли.
— Теперь да. Не попросите ли мисс Прайс и мисс Клейтон пройти сюда?
— Хорошо! — И Лесли ушел, с облегчением насвистывая.
— Послушайте-ка, Квин, — пошевелился Дженни. — Вам я больше, вероятно, не нужен. Позвольте мне уйти.
Эллери встал, расслабил мышцы рук...
— Простите, доктор... Вы все еще нужны нам! А... войдите!
Минхен раскрыл дверь, пропуская двух молодых женщин в белой униформе.
Эллери галантно поклонился, перевел взгляд с одной на другую.
— Мисс Прайс, мисс Клейтон?
— Я Клейтон, сэр, — быстро уточнила красивая высокая девушка с нежными ямочками на щеках, — а это — мисс Прайс. Какой ужас, правда? Мы...
— Конечно, конечно. — Эллери отступил на шаг и предложил им сесть.
Дженни не тронулся с места; он гневно смотрел на свою левую ногу.
— Присядьте, пожалуйста. Я так понимаю, мисс Клейтон, что вы с мисс Прайс привезли миссис Дорн на каталке с третьего этажа, сопровождаемые доктором Лесли. Это верно?
— Да, сэр. Потом доктор Лесли ушел в операционную, а я должна была идти обратно на третий этаж. Здесь оставалась мисс Прайс, — отвечала высокая девушка.
— Все верно, мисс Прайс?
— Да, сэр. — Вторая была среднего роста брюнеткой с ясными глазами и прекрасной свежей кожей.
— Прекрасно. — Эллери просиял. — Мисс Прайс, не будете ли добры вспомнить, что происходило, пока вы оставались в этой комнате с миссис Дорн наедине?
— Я все помню ясно.
Эллери бросил быстрый взгляд на присутствующих. Дженни по-прежнему гневно смотрел вниз; судя по его лицу, размышления его были не из радостных. Минхен внимательно слушал, опершись о стену. Мисс Клейтон, будто зачарованная, наблюдала за Эллери. Мисс Прайс сидела прямо, спокойно, сложив на коленях руки.
Эллери подался вперед:
— Мисс Прайс, кто входил в комнату после ухода доктора Лесли и мисс Клейтон?
Прямой вопрос будто бы ошеломил медсестру. Она некоторое время колебалась.
— Ну... никто, кроме доктора Дженни, сэр.
— Что? — прорычал доктор Дженни. Он вскочил с такой внезапностью, что мисс Клейтон вскрикнула. — Вы, должно быть, сошли с ума, Люсиль! Вы... вы сидите здесь и говорите мне прямо в лицо, что я заходил сюда до операции?!
— Да, доктор Дженни, — с испугом подтвердила мисс Прайс, и лицо ее побледнело. — Я... я видела вас.
Хирург с недоумением смотрел на нее; его длинные руки безвольно висели. Эллери взглянул на Дженни, затем перевел взгляд на мисс Прайс, затем на Минхена... и незаметно хмыкнул. Когда он заговорил, голос его чуть заметно дрожал:
— Вы можете быть свободны, мисс Клейтон.
Красивая сестра широко открыла глаза.
— Но я...
— Пожалуйста.
Она неохотно покинула комнату, бросив многозначительный взгляд через плечо, когда Минхен закрывал за нею дверь.
— А теперь, — Эллери снял пенсне, протирая стекло, — мы должны кое-что обсудить. Мы, по-видимому, пришли к некоторому несогласию во мнениях. Вы утверждаете, доктор, что не заходили в эту комнату до операции?
— Конечно нет! Утверждаю! — вспыхнул Дженни. — Это чушь, глупейшая чушь! Вы же сами разговаривали со мной в коридоре около 10.30 утра — и это после того, как я в течение двадцати минут делал операцию, и, вне сомнений, вы видели, как в сопровождении Кобба — привратника — пошел в комнату ожидания. Как я мог одновременно находиться в этой комнате? Люсиль, вы чудовищно ошибаетесь!
