— Ну, что? — спросил Эллери.
— Ничего. А у тебя?
— Тоже, — вздохнул он. Оба уныло погрузились в кресла. Эллери почесал подбородок. — Ничего? Ты уверен, пап?
— Не хотелось бы мне быть уверенным. — Они помолчали. — Конечно, — добавил через минуту инспектор, — можно было бы возбудить дело против… — Он скорбно покачал головой. — Но нет ни единой улики.
— Отпечатки пальцев?
— Нет! Говорю тебе, наш типчик, кто б он ни был, кокнув хозяина, позаботился стереть все отпечатки. Даже отпечатков самого Джордана не осталось!
— Ничего не пропало?
— Решительно ничего.
— Ничего не осталось?
— Решительно ничего. В этом преступлении и мотива нет, — прокричал инспектор. — Больше того, даже я не могу его выдумать!
— А я могу, — пробормотал Эллери.
Инспектор жадно потянулся к сыну:
— Что-то раскопал, прохвост? Что?
— Боюсь сказать, — признался ошарашенный Эллери. — Ты надо мной посмеешься.
— Допустим, посмеюсь, ну и что? Говори.
— Это бросается прямо в глаза, — нахмурился он. — Странно, что я раньше не догадался. Почти совсем новенький мотив убийства. — Он задумчиво помолчал, потом тряхнул головой. — Нет, слишком очевидно.
Инспектор стукнул кулаками по ручкам кресла и взревел:
— Будешь ты, наконец, говорить, безнадежный осел?
Эллери с грустной улыбкой взглянул на отца:
— Что ж, мотив заключается в деньгах.
— В деньгах… — повторил инспектор. — Чего же тут нового?
— В данном случае кое-что есть, — заявил Эллери.
— Но Джордан оставил все деньги благотворительным фондам! — Инспектор секунду смотрел на сына, потом рассмеялся. — Вот дурень!
— Я же говорил, что ты посмеешься.
Инспектор встал, потянулся.
— Если ты меня спросишь, — проворчал он, — я тебе посоветую завернуть это дело в бумажку и положить на дальнюю полку. Полный глухарь. Если Вели нам ничего не расскажет, именно так я и сделаю.
Именно в тот момент сержант открыл дверь, протиснувшись в створку могучей фигурой. Вид у него был какой угодно, но только не радостный.
— Ну? — прорычал инспектор.
— Полный ноль, — огорченно признался Вели. — За день сюда вошли и вышли миллионы. Его никто не видел. Никаких шансов.
— Молодец. Ты нам очень помог.
— А вы, мистер Квин? — обратился сержант к Эллери. — Обычно на этой стадии расследования вы предпринимаете мозговую атаку.
— На сей раз, — слабо улыбнулся тот, — мозговой трест лопнул.
— Он провел атаку, — саркастически сообщил инспектор. — Знаешь, что мне заявил этот гений? — Он помолчал, фыркнул, покачал головой. — Убитый оставил все деньги благотворительным организациям, поэтому они его и прикончили.
Вели тоже громко расхохотался.
— Окажите мне любезность, инспектор. Позвольте присутствовать при том, когда будете сообщать об этом окружному прокурору!
Эллери укоризненно посмотрел на него.
— Давайте насмехайтесь, — проворчал он. — Глупые хохочущие гиены…
Веселье улеглось, сержант перешел к делу:
— Эта самая дамочка, Джордан, инспектор, совсем не в себе. Ночевать здесь не хочет. Тут смерть приключилась и прочее. Какая-то подруга, Джейн Холси, к себе ее пригласила. Ничего?
Инспектор кивнул.
— А как насчет Уинтерса и прочей прислуги? — продолжал Вели. — Все практически бьются в истерике.
— Перепиши и отпусти.
Гигант повернулся к дверям, оглянулся на пороге и жалобно спросил:
— А я?
— Ладно. Скажи ребятам, пусть собираются. Оставь у дверей Суонсона, прикажи, чтобы Пигготт сменил его в шесть. Пустил хвост за Кассини?
— Еще какой, — убедительно махнул рукой Вели. — Слушайте, совсем забыл. Мистер Квин, там ваша бойкая стенографисточка до сих пор ждет.
Эллери изумленно вскочил:
— Никки! Господи помилуй… Ради бога, скажите, пусть едет домой. В такси. За мой счет.
— Ну, за ваш так за ваш. Доброй ночи. Дверь за могучим сержантом захлопнулась.
Было поздно. Инспектор свое дело сделал. Протокольное обследование места происшествия проделано тщательно. Результат нулевой. Он взял шляпу, пальто, зевнул, пошел к двери.
— Папа, это единственная дверь из холла в апартаменты? — спросил Эллери.
— Конечно. А что?
— А разве за углом главного коридора нет двери в комнату Айры Скотта?
— А разве Нью-Йорк находится не в Западном полушарии? — буркнул инспектор. — Что это, урок географии? Ты идешь или нет?
Эллери покачал головой.
— Что?
— Я останусь здесь.
Инспектор недоверчиво посмотрел на него:
— Хочешь сказать, собираешься тут дежурить всю ночь?
Эллери кивнул.
— Что задумал, сынок?
— Я буду тут сидеть, пока не пойму, кто убил Питера Джордана.
Оставшись, наконец, в одиночестве, Эллери взялся за дело — сидя в кресле, всецело погрузился в мысли, полностью сосредоточившись. Каждый запомнившийся факт, любое запомнившееся слово, мельчайшее движение, оставшееся в памяти, — все к завершению записалось в мозгу. Потом пришел черед последовательной расстановки событий, как они происходили в действительности.
Шли минуты.
Все глубже утопая в кресле, он снова и снова перебирал факты. Снова и снова, но энтузиазм слабел с каждым разом. В конце концов Эллери закрыл лицо руками, растер ноющие виски. Что-то не так. Он инстинктивно выключил единственную горевшую лампу и забормотал в темноте:
— Не может быть… Просто невозможно. Где-то должна быть подсказка. Нельзя совершить преступление, не оставив следа. Нельзя полчаса пробыть в комнате, нигде не наследив. Хорошо, — повысил он голос. — Калеку-миллионера обуяла мания преследования. Он убедил себя, что ни в чем не повинный оперный певец жаждет его крови. Ради денег. Что же делает Джордан? Без конца переписывает завещание… — Эллери повертел в уме этот факт, ища смысл. — Переписывает завещание… А теперь предположим…
Скрипнула половица. Он напрягся, мгновенно пригнулся, навострил уши. Лунный свет отбрасывал длинные тени. Вдруг одна из них двинулась к его креслу. Эллери вскочил, метнулся по комнате, зацепился в темноте ногой за провод от лампы, упал, сильно ударившись головой о стул.
Придя в себя, увидел мерцающий свет, почуял знакомый аромат.
— Никки!
— Не испепеляйте меня взглядом. Скажите спасибо, что это я, а не загадочный убийца с пистолетом!
Прежде чем ответить, Эллери сделал несколько глубоких вдохов.
— По-моему, — мило прошипел он сквозь зубы, — я велел вам отправляться домой.
— Совершенно верно, мистер Квин. Мне просто стало интересно, как работает в одиночестве великий ум.
— Вы хоть соображаете, что чуть не убили меня? — оскалился он.
— Опять преувеличиваете, Эллери Квин! Вам отлично известно, что небольшая шишка на лбу…
— Шишка? — Он со стоном ощупал разбитый лоб.
— Больно? — сокрушенно воскликнула Никки.
— Ну, — признал Эллери, — шишка доставляет мне меньше страданий, чем разочарование.
Они усмехнулись, глядя друг на друга.
— Не пойму, почему я вас не увольняю, — вздохнул Эллери, поднимаясь с пола. — Ну, раз уж вы здесь, помогайте.
— Знаю, — догадливо кивнула Никки, — хотите выпить кофе?
Эллери покачал головой:
— Позабудьте про кофе. Послужите резонатором. Идите сюда, сядьте рядом со мной.
— Хорошо, мистер Квин, — вздохнула секретарша. Последовало молчание. — Резонатор должен отражать ваше мнение, или — что?
Он сказал, чуть поразмыслив:
— Я снова прокручу все сначала, а вы проследите, не пропустил ли чего.
— Знаю. Уже видела и слышала.
— Ну и как? Я ничего не пропустил?
Никки сбросила туфли, поджала под себя в кресле маленькие ножки.
— Я заметила, что вас одолевает какое-то странное чувство, — задумчиво заявила она.
Эллери вытащил сигарету из портсигара.
— В половине восьмого Питер Джордан отпустил всю прислугу, оставшись один. Так. Что случилось между половиной восьмого и нашим приходом?
— На это я могу ответить, — фыркнула Никки. — Сюда кто-то вошел и убил Питера Джордана.
— Умница, — протянул Эллери. — Но что именно произошло в этой комнате? Что делал убийца? Что делал Джордан? — Он затянулся сигаретой. — Оба наверняка что-то делали…
Девушка вдруг рассмеялась. Эллери посмотрел, как стройная фигурка раскачивается в кресле.
— Что вас так рассмешило? — спросил он.
— Я знаю, — конвульсивно содрогнулась она, перестав смеяться. — Знаю, что делал старик Джордан!
— Что?
Никки состроила очаровательную гримаску:
— Жвачку жевал. Точно так же, как днем, помните?
