Молодые люди с удивлением смотрели на Мегрэ и не могли понять его неожиданно шутливого тона: они ведь не знали обо всех треволнениях, которые он пережил за последние часы.
— Видишь ли, Жозеф… Смотри-ка, я уже обращаюсь к тебе на «ты». Все это просто. Какой-то незнакомец проникает в дом, где уже три года не было жильцов. Я тотчас же подумал, что это какой-нибудь тип, отбывший заключение. Ведь нельзя же болеть целых три года. Мне бы следовало проверить списки освобожденных из тюрьмы, и я бы тотчас наткнулся на нашего приятеля Николя… У тебя нет огонька, Люка? А теперь, Жозеф, расскажи, что произошло этой ночью.
— Я был уверен, что у нас припрятано что-то очень ценное. Возможно, целое состояние. И я решил отыскать…
— Но поскольку твоя мамаша обратилась ко мне, ты решил во что бы то ни стало найти клад этой ночью.
Жозеф кивнул головой.
— И чтобы тебе не помешали, ты подсыпал мамаше в настой какой-то чертовщины?
Он не отрицал.
— Мне так хотелось жить по-другому! — пролепетал он еле слышно.
— Ты спустился вниз в домашних туфлях. Почему же ты был уверен, что найдешь ценности именно этой ночью?
— Потому что, кроме столовой, я обыскал уже весь дом, разделив все комнаты на секторы. И убедился, что тайник может быть только в столовой.
Несмотря на усталость и унизительность положения, в глазах его блеснула гордость.
— И я нашел.
— Где?
— Возможно, вы обратили внимание в столовой на старую газовую проводку с горелками и поддельными свечами из фарфора? Не знаю уж, как пришла мне в голову мысль отвинтить эти свечи. В них-то я и нашел какие-то твердые предметы, завернутые в клочок бумаги.
— Скажи-ка мне: отправляясь на поиски, ты уже знал, что будешь делать в случае удачи?
— Нет, не знал.
— Ты не собирался удирать?
— Нет. Ей-богу!
— Хотел перепрятать клад в другое место?
— Да.
— У себя в доме?
— Нет. Я ведь знал, что вы перевернете у нас все вверх дном. И наверняка найдете. Я бы спрятал клад в парикмахерской. Ну, а потом…
Николя криво усмехнулся.
— Итак, ты открыл тайну газовых горелок…
— Как раз в тот момент, когда я отвинчивал последнюю свечу, мне показалось, что рядом кто-то стоит. Сначала я подумал, что это мама, и погасил фонарик. Но это был мужчина, он шел прямо на меня. Испугавшись, я бросился к двери, выскочил на улицу и побежал. Я был в домашних туфлях, без галстука, без шапки. Я бежал и слышал, что за мной гонятся.
— Нелегко тебе было угнаться за таким быстроногим зайцем, а, Николя? — насмешливо спросил Мегрэ.
— У площади Бастилии я заметил полицейский патруль и зашагал вслед за ним, потому что был уверен: этот человек при них не нападет на меня. Так мы дошли до Восточного вокзала. И тут у меня мелькнула мысль…
— Удрать в Шелл? Приятные воспоминания, так, что ли? Ну, а потом?
— До пяти утра я проторчал в зале ожидания. Там было много народа. А пока вокруг люди…
— Ясно.
— Но я не знал, кто меня преследует. Я поочередно разглядывал всех. Когда открыли кассу, я протиснулся между двумя женщинами и тихо спросил билет. В это время сразу отходило несколько составов. Я переходил из поезда в поезд, перебирался через пути.
— Парень, видно, доставил тебе хлопот даже больше, чем мне, а, Николя?
— Он не мог знать, до какой станции я взял билет. А в Шелле я спрыгнул, когда поезд уже тронулся.
— Что ж, неплохо. Совсем неплохо!
— И поскорее выскочил из вокзала. На улице — никого. Я снова побежал, никто меня не преследовал. Вот так я очутился здесь и сразу спросил комнату, у меня уже не было сил… Мне хотелось скорее припрятать… Рассказывая, он весь дрожал.
— Мама никогда не давала мне много карманных денег, и, поднявшись в комнату, я нашел у себя в кармане всего пятнадцать франков и несколько телефонных жетонов. Мне хотелось вернуться домой, прежде чем мама… — И тут появился Николя.
— Я заметил его в окно. Он выходил из машины… Я сразу же понял, что он доехал до Ланьи и взял там такси. Но только в Шелле он снова напал на мой след. Я тут же заперся на ключ, а затем, услышав на лестнице шаги, придвинул к двери комод. Я уже не сомневался, что он убьет меня.
— И глазом не моргнул бы! — заметил Мегрэ. — Но он боялся разоблачить себя: мешал хозяин. Так ведь, Николя? Он обосновался здесь, полагая, что рано или поздно ты выйдешь из комнаты. Ну хотя бы поесть..
— Я ничего не ел. Я очень боялся, что ночью он приставит лестницу и влезет ко мне через окно. Поэтому я запер ставни и старался не спать.
Мегрэ осторожно выбил трубку о каблук, снова набил, поглаживая ее с явным удовольствием.
— Ну, если б тебя угораздило сломать ее… — буркнул он. И добавил другим уже тоном:
— Что ж, дети, пора в путь!.. Жозеф, а что ты скажешь матери?
— Не знаю. Боюсь даже подумать.
— Да полно тебе. Скажи, что ты спустился в столовую, вообразив себя детективом, увидел там незнакомца, выходившего из вашего дома. И, гордясь мыслью, что ты настоящий сыщик, пошел за ним следом.
Тут Николя впервые раскрыл рот и презрительно бросил:
— Уж не думаете ли вы и меня втянуть в эту игру?
— А мы сейчас это выясним, — невозмутимо ответит Мегрэ. — С глазу на глаз, в моем кабинете… Ну что ж, поехали?
Немного позже он шептал на ухо Жозефу, задвинутому вместе с Матильдой в самый угол сиденья:
— Я подарю тебе другую трубку. Идет? И, если хочешь, даже больше этой.
— Но она не будет вашей, — ответил паренек.
