– Я не собираюсь возвращаться домой и кому-то звонить.
– Как вам угодно. – Вульф снова посмотрел на часы. – Уже четверть двенадцатого, и вам не стоит терять время понапрасну, коли хотите заставить меня поработать. Арчи, будь так добр, спусти ее багаж.
Я встал, не особо торопливо. Все обернулось прескверно, но что я мог поделать? Присцилла мешкать не стала. Со словами «Справлюсь сама, благодарю» вскочила с кресла и направилась к двери.
Я проследил, как она проходит прихожую и поднимается по лестнице, затем повернулся к Вульфу:
– Мне это больше напоминает «беги-овца-беги», как мы называли такую игру в Огайо. Там пастух кричит: «Беги, овца, беги!» Игра захватывающая и ужасно веселая, но, думаю, мне стоит сказать еще до ухода мисс Идз, что я не совсем уверен, хочу ли в нее играть. Быть может, вам придется меня уволить.
Он только пробурчал:
– Выставь ее.
Я неспешно поднялся наверх, полагая, что помощь Присцилле в сборе всех ее штучек не потребуется. Дверь в южную комнату была распахнута. Я осведомился:
– Можно войти?
– Не беспокойтесь, – донесся ее ответ. – Я справлюсь.
Она сновала по комнате. Я переступил порог. Чемодан, раскрытый на стойке, был упакован на три четверти. Эта девушка могла бы быть классной попутчицей. Не обращая на меня внимания, она быстро и умело покончила с укладкой чемодана и взялась за шляпную коробку.
– Следите за деньгами, – произнес я. – У вас их много. Не давайте их в руки незнакомцам.
– Младшая сестренка отправляется в лагерь? – спросила она, по-прежнему не удостаивая меня взглядом. Может, это и была шутка, вот только совсем не веселая.
– Ага. Внизу вы говорили, что меня можно поздравить, а я попросил приберечь поздравления. Сомневаюсь, что я заслуживаю их.
– Наверно, нет. Я беру их обратно.
Присцилла застегнула молнию на шляпной коробке, надела жакет и шляпку, взяла со стола сумочку. Потом потянулась за коробкой, но я уже завладел ею, равно как и чемоданом. Она пошла первой, я – следом.
Очутившись в прихожей, она даже не заглянула в кабинет, когда мы проходили мимо, но я бросил туда взгляд. Вульф сидел за столом, откинувшись в кресле с закрытыми глазами.
Когда я открыл входную дверь, Присцилла попыталась взять багаж, но я в него вцепился. Она продолжала упорствовать, я – тоже, а поскольку у меня было преимущество в весе, то я и вышел победителем.
Сойдя с крыльца, мы повернули на восток, добрались до Десятой авеню и перешли на другую сторону. Я сказал ей:
– Я не буду обращать внимание на марку и номер такси. А если и обращу, то никому не расскажу и сам не буду искать его. Однако не могу обещать, что навсегда забуду ваше имя. Возможно, однажды мне придет на ум такое, о чем захочется вас спросить. Если не увидимся до тридцатого июня – с днем рождения!
Так мы и расстались – не с лучшими чувствами, конечно же, но и не заклятыми врагами. Проследив, как удаляется ее такси, я побрел домой, предвкушая расширенное совещание с Вульфом, и отнюдь не с безудержным ликованием. Ситуация сложилась интересная: я готов был ему помочь, вот только моя роль в этом деле мне не нравилась.
Однако, как я обнаружил, все обсуждения были отложены до утра. Когда я вернулся, Вульф уже удалился спать, что меня устраивало.
На следующее утро, во вторник, произошла стычка. Я завтракал, как обычно, на кухне. Апельсиновый сок, лепешки, поджаренная ветчина, мед, кофе, дыня и еще раз кофе. Появился Фриц, относивший Вульфу наверх поднос с завтраком, и сообщил, что босс меня вызывает.
Это было в порядке вещей. Вульф не спускался вниз до своего визита в оранжерею в девять часов. Если он не находил возможным дать мне указания по внутреннему телефону, то обычно посылал за мной.
О срочности Фриц не заикнулся, поэтому я спокойно допил вторую чашку кофе и только потом поднялся на второй этаж к комнате Вульфа, прямо под той, где так и не переночевала Присцилла. Он уже покончил с завтраком, выбрался из постели и теперь стоял перед окном в своих двух акрах желтой пижамы и потирал макушку. Я пожелал ему доброго утра, и он любезно ответил мне тем же.
– Который час? – спросил он затем.
В комнате было двое часов – на прикроватной тумбочке и на стене, футах в десяти от него, но я все равно ублажил босса, бросив взгляд на запястье:
– Восемь тридцать две.
– Позвони, пожалуйста, в контору мистера Хелмара ровно в десять и соедини со мной наверху. Ехать туда тебе бессмысленно, раз уж нам все равно известно больше него. Пока же не помешает позвонить на квартиру мисс Идз и узнать, не дома ли она. Или ты уже звонил?
– Нет, сэр.
– Тогда позвони. Если ее там нет, мы должны быть готовы немедленно взяться за дело. Сразу же свяжись с Солом, Фредом и Орри и вели им быть здесь к одиннадцати, если они смогут.
Печально, но решительно я покачал головой:
– Нет, сэр. Я предупреждал, что вам, возможно, придется меня уволить. Я не отказываюсь от игры, но помогать вам мошенничать не собираюсь. Вы обещали ей, что мы забудем о ее существовании до десяти часов сегодняшнего утра. Именно так я и поступил. Я понятия не имею, о чем и о ком вы говорите. Не желаете, чтобы я поднялся к вам в десять за указаниями?
– Нет, – огрызнулся он и двинулся в ванную. Дойдя до нее и уже открыв дверь, он прокричал через плечо: – То есть да! – И исчез внутри.
Дабы избавить Фрица от беготни, я прихватил с собой поднос с остатками завтрака.
Как правило, если нет срочной работы, я не захожу в кабинет до прибытия утренней почты, то есть до восьми сорока пяти – девяти часов. Поэтому когда незадолго до девяти раздался звонок в дверь, я все еще сидел на кухне и обсуждал с Фрицем бейсбольные успехи «Джайентс» и «Доджерс». Пройдя по коридору до входной двери и взглянув на посетителя через стеклянную панель, я так и замер.
Изложу все как есть. Когда я впервые увидел Присциллу Идз, меж нами не пробежали флюиды. Я не почувствовал ни слабости, ни головокружения. Однако факт остается фактом: никогда прежде меня не посещали столь скорые и определенные предчувствия.
Не успел Хелмар в понедельник вечером и двух десятков слов сказать о своей пропавшей подопечной, как я уже объявил себе: «Она наверху» – и знал это точно. Во вторник утром, едва увидев на крыльце инспектора Кремера из отдела по расследованию убийств, я сказал себе: «Она мертва» – и знал это не менее точно. Секунды три простоял, прежде чем открыть дверь.
Я поздоровался с инспектором, а он, бросив мне на ходу: «Привет, Гудвин», двинулся дальше, направляясь в кабинет. Я последовал за ним и сел за свой стол, заметив, что инспектор занял не красное кожаное кресло, а желтое, давая тем самым понять, что на этот раз пришел по мою душу, а не по вульфовскую. Я сообщил ему, что Вульфа не будет еще часа два, хотя он знал это и без того, будучи знаком с нашим распорядком не хуже меня.
– Как насчет меня? – поинтересовался я.
– Сгодишься для начала, – прорычал он. – Прошлой ночью убита женщина. На ее багаже – твои свежие пальчики. Как они там оказались?
Я твердо встретил его взгляд.
– Так не пойдет, – возразил я. – Мои пальчики можно найти на женском багаже от Мэна до Калифорнии. Имя, адрес и описание багажа?
– Присцилла Идз, Восточная Семьдесят четвертая улица, шестьсот восемнадцать. Чемодан и шляпная коробка из светлой дубленой кожи.
– Ее убили?
– Да. И твои пальчики свежие. Так что?
Инспектор Кремер ни в коем случае не похож на сэра Лоуренса Оливье[8], но прежде уродом я его не считал. Однако в тот момент меня вдруг поразило, насколько же он уродлив. Летом его крупное круглое лицо неизменно краснеет и выглядит отекшим, из-за чего глаза как будто делаются меньше, хотя взгляд их остается таким же подвижным и острым.
– Как бабуин, – вылетело у меня.
– Что?
– Ничего.
По внутреннему телефону я набрал номер оранжереи, и через мгновение Вульф снял трубку.
– Здесь инспектор Кремер, – сообщил я ему. – Убита женщина по имени Присцилла Идз. Кремер говорит, будто на ее багаже мои отпечатки. Он хочет знать, как они там оказались. Я слышал о ней когда-нибудь?
– Черт побери.
– Да, сэр. Присоединяюсь. Не хотите спуститься?
– Нет.
– Может, нам подняться?
– Нет. Ты знаешь то же, что и я.
– Несомненно. Так я выкладываю?
– Естественно, почему бы и нет?
– Ага, почему бы и нет? Она мертва.
Я повесил трубку и повернулся к Кремеру.
Склонен полагать, что Кремер неплохо понимает Вульфа, хотя и не во всех отношениях. Например, преувеличивает его алчность. Вещь вполне естественная, на мой взгляд. Хочешь оставаться честным копом – а инспектор таков и есть, – смирись с тем, что будешь получать значительно меньше, чем мне перепадает от Вульфа, чей годовой доход исчисляется шестизначной цифрой. Согласен, Вульф ведет свой бизнес отнюдь не ради моего процветания, однако вполне способен оставить клиенту десять центов на трамвай, а то и доллар на такси.
