— Где?
— Вы член клуба? Что-то я вас не узнаю.
— Я гость господина Ши.
— Значит, должен расписаться он, или член его семьи, или помощник.
Хейген достал еще одну банкноту, заявив, что если девушка поможет, то пусть берет сто долларов как вознаграждение за усилия и время.
«Массажистка» посмотрела на него с тем же презрением, что и ее коллега-инструктор, и тем не менее деньги взяла.
Том боялся, что мочевой пузырь лопнет, но часы показывали пять минут десятого. Сорвав с ракетки упаковку, Хейген со всех ног бросился на корт.
На центральном корте Том никого не застал. Он так редко опаздывал, что не знал, как себя вести. Неужели посол прождал пятнадцать минут и ушел? Или он тоже опаздывает? Стоит ли ему ждать? Может, сбегать в туалет и вернуться?
Хейген воровато огляделся по сторонам. Кустов вокруг более чем достаточно, да вот он не из тех, кто писает в общественных местах. Том стоял, переминаясь с ноги на ногу. Наверняка посол решил не ждать и ушел. Когда терпеть стало невмоготу, Хейген бросился в туалет. Вернувшись, он заметил на сетке записку. «Посол не сможет сегодня выйти на игру и предлагает встретиться за ленчем. За вами заедут». Кто и когда заедет за Томом, записка умалчивала.
Кей Корлеоне показала на дорогу в аэропорт Лас-Вегаса.
— Он не свернул! — закричала она. — Майкл, мы пропустили поворот!
Муж, сидевший на заднем сиденье нового желтого «Кадиллака», лишь покачал головой.
— Мы что, поедем в Лос-Анджелес на машине? — не унималась она. — Ты с ума сошел!
Была пятая годовщина свадьбы Майкла и Кей. Сегодня утром Кей с родителями посетила мессу. У мужа с утра были какие-то дела, а после обеда был запланирован концерт Джонни Фонтейна, все средства от которого будут перечислены профсоюзу водителей грузового транспорта. Тем не менее Майкл обещал жене, что этот день будет посвящен ей — долгое свидание, как в старые добрые времена.
— Мы не едем в Лос-Анджелес, — покачал головой Корлеоне.
Кей посмотрела назад — на поворот, который они пропустили. Ей стало не по себе.
— Послушай, Майкл, кажется, после всех наших проблем и сложностей я не заслужила таких сюрпризов… — Она взмахнула руками, как спортивный арбитр, фиксирующий нарушение правил.
— На этот раз сюрприз будет приятным, обещаю, — улыбнулся Майкл.
Вскоре они подъехали к озеру, где у причала был пришвартован гидроплан. Он был зарегистрирован на имя киностудии Джонни Фонтейна, хотя ни сам Джонни, ни его работники никогда о нем не слышали.
— Сюрприз номер один! — объявил Корлеоне, показывая на гидроплан.
— Номер один? — переспросила жена. — Ты что, их считаешь? Тебе нужно было стать профессором математики! — Кей вздохнула, будто сожалея о том, кем действительно стал Майкл.
Они вышли из машины.
— Можно сказать, я стал бухгалтером или ревизором. — Корлеоне махнул рукой в сторону причала. — Прошу вас, мадам!
Кей стало страшно, но признаться в этом она не решалась. Нет, Майкл не замышляет ничего дурного!
— Сюрприз номер два…
— Майкл, перестань!
— Пилотом буду я!
Глаза Кей расширились от удивления.
— Когда я служил на флоте, нас учили управлять самолетом, — сказал он. «И в сорокаградусную жару посылали на острова, кишащие заразой и трупами повстанцев». — Летать мне понравилось, и я нанял инструктора.
Кей вздохнула. Сколько часов она провела в неизвестности, боясь даже подумать о том, что Майкл завел интрижку. Нет, этого не может быть! А о худшем она и думать не хотела.
— Хорошо, что у тебя есть хобби! — собравшись с духом, проговорила она. — Нельзя жить одной работой! Твой отец увлекался садоводством, другие играют в гольф.
— Гольф, — повторил муж. — А у тебя есть хобби?
— Нет.
— Можешь заняться гольфом, — съязвил Майкл. Он был одет в безукоризненный спортивного покроя пиджак и ослепительно белую сорочку с галстуком. Легкий ветерок шевелил его волосы.
— Вообще-то я бы хотела вернуться в школу, — нерешительно проговорила Кей.
— Это работа, — отрезал Майкл, — а тебе работа не нужна! Кто будет сидеть с Энтони и Мэри?
— Пока мы обустраиваем новый дом, твоя мама переедет сюда. Думаю, Кармела с удовольствием присмотрит за детьми! — Вообще-то Кей и подумать боялась, что скажет свекровь, если узнает, что она пошла работать. — Школа будет моим лучшим хобби!
— Ты действительно хочешь работать?
Кей отвела глаза. Дело вовсе не в этом!
— Я подумаю, — пообещал муж. Отец бы этого не одобрил, но Майкл хотел быть собой, а не тенью Вито Корлеоне. В молодости он позволил женить себя на правильной итальянской девушке, однако из этого не вышло ничего хорошего. Безопасность жены — единственное, что волновало Майкла. Он легонько сжал ее руку.
Кей вздохнула с облегчением.
— Слушай, я не полезу в эту штуковину, пока ты не скажешь, куда мы направляемся.
Майкл картинно пожал плечами.
— В Тахо, — равнодушно проговорил он, а в глазах плясали бесенята, — точнее, на озеро Тахо.
Несколько недель назад Кей упомянула, что мечтает побывать на этом озере. В тот момент ей показалось, что муж пропустил слова мимо ушей.
Она забралась в кабину гидроплана, и на секунду ее юбка задралась. Майклу захотелось овладеть ею здесь и сейчас, но он лишь обвел бедра Кей восхищенным взглядом. Нет ничего более возбуждающего, чем тайком разглядывать тело собственной жены.
— Если начнем падать, не бойся! — бодро проговорил он.
— Что?
— Такое редко, но случается! — Корлеоне выпятил нижнюю губу. — Даже если мы упадем, то не произойдет ничего страшного. Мы не утонем, а поплывем, как на лодке!
— Приятно слышать, — отозвалась Кей.
— Я тебя люблю! — сказал Майкл. — Надеюсь, ты не забыла.
— Тоже приятно слышать! — Кей старалась говорить спокойно, хотя ничего не получилось, и голос дрожал.
Гидроплан взлетел, и Кей почувствовала, как каждая клеточка ее тела расслабляется. Она и не догадывалась, в каком напряжении жила последнее время.
Над озером Эри небольшой самолет летел в самое сердце грозы. В кабине было жарко, но Нику Джерачи это нисколько не мешало. Все пассажиры самолета обливались потом так же, как и он. Телохранители ругали жару на все корки. Крутые ребята. Когда-то он был одним из них — надежным, готовым прийти на помощь по первому зову, если нужно — немым как рыба.
— Мне казалось, грозу мы уже обогнали, — проговорил Фрэнк Фалконе, грузный мужчина в оранжевой шелковой рубашке, не знавший, кто ведет самолет.
— Человеку свойственно ошибаться, — отозвался одетый в бирюзовую рубашку Тони Молинари, прекрасно осведомленный о личности пилота.
Устранение первых лиц из кланов Барзини, Татталья и Корлеоне взбудоражило Нью-Йорк, жизнь которого и так не походила на тишь да гладь, и привлекло внимание правоохранительных органов — от постовых до агентов ФБР (хотя директор бюро и сохранял олимпийское спокойствие, утверждая, что никакой мафии не существует). Все лето в городе было спокойно, даже притоны закрылись. Два оставшихся в живых дона — Отилио Кунео, более известный как Молочник Лео, и Энтони Страччи, которого все звали Черный Тони, рьяно соблюдали соглашение о прекращении огня. Является ли это окончательным перемирием, никто не знал.
— Вообще-то я имел в виду настоящую грозу, — проговорил Фалконе, — которая мешает нам лететь.
— В такую погоду даже шутить не получается, — покачал головой Молинари.
Телохранители заметно побледнели и мрачно смотрели на раскачивающийся пол салона.
— Это все из-за разницы температур воздуха и воды, — объявил Джерачи, старательно изображая пилота. — Знаете, гроза может настигнуть нас в любую минуту. По-моему, здорово!
Молинари похлопал его по плечу:
— Спасибо за объяснение, мистер Всезнайка!
— Всегда пожалуйста!
Фалконе чувствовал себя в Чикаго как рыба в воде и подкупал политиков, судей, полицейских, а в данный момент осваивал Лос-Анджелес. Молинари владел рестораном в порту Сан-Франциско и имел долю во всех предприятиях, которые его интересовали. Из краткого инструктажа Майкла Ник знал, что Фалконе и Молинари по-разному относятся к нью-йоркским кланам. Фалконе считал их снобами, а Молинари излишне жестокими. Молинари очень уважал покойного Вито Корлеоне, которого Фалконе никогда не жаловал. В последние годы эти два дона с Западного побережья сотрудничали все успешнее, особенно в торговле наркотиками, которые поставлялись из Мексики и Филиппин (безусловно, это было одной из причин, почему Майкл послал Ника на эту встречу). Пока во главе клана Корлеоне не встал Майкл, Фалконе и Молинари были самыми молодыми донами Америки.
— Эй, О'Мэлли! — позвал Фалконе.
