– По окончании лета, – не унимался викарий, – воду следует расходовать крайне экономно, крайне!
– Это, разумеется, не мог быть Крачли: он разбирается в кактусах, – сказала Гарриет.
– Думаю, это он и был, – сказал Питер, словно возвращаясь откуда-то издалека. – Гарриет, ты слышала, как Крачли говорил Кирку, что в прошлую среду полил его и завел часы, а потом пошел к Ноуксу за жалованьем.
– Да.
– А позавчера ты видела, как он его снова поливал.
– Конечно, мы все это видели. Мистер Гудакр пришел в ужас:
– Но, дорогая леди Питер, он не мог так сделать. Кактус – пустынное растение. В холодное время его надо поливать всего один раз в месяц.
Питер, вынырнув на миг, чтобы разрешить эту маленькую загадку, казалось, вернулся в свой кошмар. Он бормотал: “Не могу вспомнить…”
Но викарий не обращал внимания.
– Его недавно кто-то трогал. Вижу, вы удлинили цепь.
Питер судорожно вздохнул:
– Вот оно. Цепь. Мы были скованы друг с другом. Напряжение ушло с его лица, оно стало пустым, как маска.
– Что там с цепью, падре?
Глава XX
Знаешь Как – знаешь и Кто
А вот и лестница, что мне нужна!
Уильям Шекспир “Два веронца”[307]
Гарриет привыкла, что в Толбойз их все время прерывают в неподходящий момент, и совсем не удивилась, когда на этих словах появился Бантер, словно услышав выходную реплику. За ним маячили Паффет и Крачли.
– Если это не слишком побеспокоит вашу светлость, эти люди очень хотели бы вынести мебель.
– Понимаете, – добавил мистер Паффет, выходя вперед, – они ж на контракте. И кабы мы тихонько перекинули им кое-что отсюда… – Он красноречиво махнул пухлой рукой в сторону невероятно тяжелого буфета с массивными верхними полками.
– Хорошо, – сказал Питер. – Но побыстрее. Берите и уходите.
Бантер и Паффет взялись за ближний край буфета, который, покачиваясь, отошел от стены, демонстрируя украшенную паутиной заднюю поверхность. Крачли приподнял дальний край и попятился с ним к двери.
– Да, – продолжил мистер Гудакр, чей ум, ухватившись за что-нибудь, держался предмета с цепкостью морского анемона. – Да. Видимо, старая цепь истерлась. Эта лучше. Так кактус гораздо проще разглядеть.
Буфет медленно преодолевал порог, но грузчики-любители чего-то не учли. И он застрял. Питер с внезапным нетерпением стянул с себя пиджак.
“Как он ненавидит плохую работу”, – подумала Гарриет.
– Полегоньку, полегоньку, – сказал Паффет. Благодаря то ли везению, то ли высшему руководству неподъемное чудище сдвинулось с места и плавно прошло в дверь, как только Питер приложил к нему руки.
– Вот и все! – сказал Питер, закрыв дверь и став к ней спиной с красным от напряжения лицом. – Да, падре, вы говорили про цепь. Она была короче?
– А как же. Уверен в этом. Совершенно уверен. Дайте-ка подумать… Дно горшка раньше было вот здесь. – Он поднял руку чуть выше своего – весьма высокого – роста.
Питер подошел ближе.
– Дюйма на четыре выше. Уверены?
– Да, вполне. Да, и еще…
В оставшуюся без охраны дверь снова вошел Бантер, вооруженный платяной щеткой. Он направился к Питеру, схватил его сзади и принялся чистить ему брюки. Мистер Гудакр с большим интересом наблюдал за этой сценой.
– А! – сказал он, пропуская Паффета и Крачли к дивану, стоявшему у окна. – Вот что хуже всего в этих старых тяжелых буфетах. За ними очень сложно подметать. Жена на наш все время ворчит.
– Бантер, хватит. Можно я останусь пыльным? Бантер мягко улыбнулся и приступил к другой ноге.
– Боюсь, я доставил бы вашему великолепному слуге много мучений, будь я его нанимателем, – продолжал викарий. – Меня всегда ругают за не опрятность.
Краем глаза он заметил, что за двумя мужчинами закрылась дверь, и, хоть ум его и не поспевал за увиденным, сделал попытку это увиденное осмыслить:
– Это ведь Крачли? Надо было спросить его…
– Бантер, вы слышали, что я сказал. Если мистеру Гудакру нравится, можете почистить его. Я не дамся. Я отказываюсь.
Несмотря на легкомысленный тон, его голос прозвучал жестче, чем Гарриет доводилось когда-либо слышать. Она подумала: “Впервые после женитьбы он забыл о моем существовании”. Она подобрала брошенный им пиджак и стала искать в нем сигареты, однако от нее не ускользнул ни быстрый взгляд Бантера – снизу вверх, – ни то, что Питер едва заметно дернул головой.
Бантер безмолвно переключился на викария, а Питер, освободившись, направился прямо к камину. Там он остановился и обвел комнату взглядом.
– И действительно! – сказал мистер Гудакр с явным удовольствием. – Впервые в жизни меня обслуживает камердинер.
– Цепь, – сказал Питер. – Так где же?..
– Ах да, – вернулся мистер Гудакр к своим баранам. – Я собирался сказать, что это определенно новая цепь. Старая была латунной, под стать горшку, тогда как эта…
– Питер! – вырвалось у Гарриет.
– Да. Теперь я понял.
Он схватил декоративную водосточную трубу, выбросил из нее сухую траву и поднял ее кверху. Как раз в этот момент вошел Крачли, на этот раз в сопровождении Билла, и двинулся к оставшемуся дивану.
– Если вы не против, шеф.
Питер быстро вернул трубу на место и сел на нее.
– Против, – сказал он. – Мы тут не закончили. Выйдите. Нам надо на чем-то сидеть. Я улажу это с вашим нанимателем.
– А-а, – протянул Билл. – Ну, как скажете, шеф. Но учтите, эту работу надо закончить сегодня.
– Закончите, – ответил Питер.
Джордж мог и возразить, но Билл, очевидно, обладал более уравновешенным темпераментом, а может, думал прежде всего о себе. Он покорно сказал: “Ладно, шеф”, – и вышел, уведя Крачли.
Когда дверь закрылась, Питер поднял трубу. На ее дне лежала латунная цепь, свернутая кольцами, как спящая змея.
– Цепь, выпавшая из дымохода, – сказала Гарриет. Питер скользнул по жене взглядом, будто они не знакомы:
– Новую цепь повесили, а старую спрятали в дымоход. Зачем?
Он раскачивал цепь, глядя на кактус, висящий над радиоприемником. Мистер Гудакр был глубоко заинтригован.
– А вот это, – произнес он, берясь за конец цепи, – весьма похоже на прежнюю цепь. Смотрите. Она почернела от сажи, но если потереть, то видно, что она светлая.
Питер отпустил свой конец цепи, и та со звоном повисла в руке викария. Затем он остановил взгляд на Гарриет и обратился к ней, словно к самому сообразительному на вид ученику в отстающем классе:
– Крачли поливал кактус, который полил за неделю до того и который нужно поливать раз в месяц…
– В холодное время года, – вставил мистер Гудакр.
– Он стоял вот тут на стремянке. Он вытер горшок. Спустился. Поставил стремянку вот сюда, к часам. Вернулся сюда, к приемнику. Можешь вспомнить, что он сделал потом?
Гарриет закрыла глаза, представив себе комнату такой, какой она была в то странное утро.
– Кажется…
И снова их открыла. Питер нежно положил руки на края радиоприемника.
– Да. Именно так. Я знаю. Он выдвинул приемник вперед, чтобы он стоял точно под горшком. Я сидел близко к нему, на краю дивана, поэтому и запомнил.
– Я тоже это заметила. Но вспомнить не смогла. Он тихо придвинул радио к стене и сам шагнул вперед. Теперь горшок висел точно над его головой – на три дюйма выше ее.
– Надо же, – сказал мистер Гудакр, с удивлением обнаружив, что происходит нечто важное, – как это все загадочно.
Питер не ответил – он стоял, тихо поднимая и опуская крышку радиоприемника.
– Вот так, – шептал он. – Вот так… Говорит Лондон.
– Боюсь, я слишком бестолков, – снова вступил викарий.
На сей раз Питер посмотрел на него и улыбнулся.
– Глядите! – Он слегка тронул горшок, и тот плавно закачался на восьмифутовой цепи. – Это возможно. Господи! Это возможно. Мистер Ноукс ведь был примерно с вас ростом, так, падре?
– Около того. Около того. Я был, может быть, на дюйм его выше, но не более.
– Будь я повыше, – с сожалением сказал Питер, который нервно относился к своему росту, – у меня было бы побольше мозгов. Но лучше поздно, чем никогда.
Он снова оглядел комнату, скользнул взглядом по Гарриет и викарию и остановился на Бантере.
– Видите, – сказал он, – у нас есть первый и последний член последовательности – надо только вставить средние члены.
– Да, милорд, – бесцветным голосом согласился Бантер. Сердце его забилось. На этот раз обратились не к молодой жене, а к нему, к старому испытанному товарищу, с которым раскрыта сотня дел. Он откашлялся. – Если позволите внести предложение, то лучше сначала удостовериться, что цепи отличаются по длине.
– Совершенно верно, Бантер. Так держать. Берите стремянку.
Гарриет смотрела, как Бантер залезает на стремянку и берет латунную цепь, машинально протянутую викарием. Но шаги на лестнице услышал Питер. Не успела мисс Твиттертон войти, как он бросился ей наперерез, а когда она повернулась, закрыв дверь за собой, он уже стоял рядом.
