Гор Видал - Бокс Э. Смерть — штука тонкая. Фиш Р. Л. Афера Хавьера. Макгиверн У. Экстренный выпуск

«Сюда бы нужен другой портрет, получше, — думал Террел, — что-то более неофициальное и располагающее». Но советники Колдуэла были любителями, делавшими свою работу довольно неуклюже. Они отдались Колдуэлу со всеми потрохами и не думали о том, как преподнести его избирателям.

Одна из девиц подошла к нему со значком в петлицу, но Террел улыбнулся и, поблагодарив, отказался. Назвавшись, он спросил, где Колдуэл.

— Мистера Колдуэла здесь сейчас нет, но, пожалуйста, не уходите. Я думаю, мистер Сарнак захочет вас видеть. Он у нас общается с прессой.

— Ладно, — кивнул Террел.

— Не уходите.

Она поспешила прочь, взволнованно раскачивая «лошадиным хвостом», и несколько девиц взглянули на Террела, как он надеялся, с новым интересом.

Через несколько секунд из двери в конце зала вышел маленький человечек и поспешил к Террелу. Они пожали руки, представились, и Сарнак пригласил его в офис.

— Здесь хоть немного можно отдохнуть от сутолоки, — рассмеялся он. — Такая толчея… Запомните это для своего репортажа. Полагаю, это то, что вы называете колоритом.

«Любители», — думал Террел, следуя за Сарнаком в гардероб, приспособленный под офис.

Одну стену занимали шкафы и картотеки. Большие фото Колдуэла стопками громоздились на столе под окнами. Рулоны избирательных плакатов были сложены в углу.

— Что я могу для вас сделать, мистер Террел? Присаживайтесь где-нибудь.

Сарнак суетился, убирая со стула листовки и складывая их стопкой на полу.

— Сюда, пожалуйста. Боюсь, для официальных приемов у нас нет условий. Но мы не жалуемся.

Он не слишком весело улыбнулся Террелу. Этот маленький невзрачный темноволосый человечек с желтоватым лицом, в мешковатом сером костюме и очках, мог легко затеряться на любой многолюдной улице Америки.

— Чем вы тут занимаетесь? — спросил Террел.

Сарнак казался обескураженным.

— Я? Я пресс-секретарь господина Колдуэла. Работаю над буклетами предвыборной кампании, радио- и телевизионными передачами и тому подобное.

— Вы на окладе?

— Нет, я взял отпуск на семестр в Юнион колледже.

Теперь Сарнак казался озадаченным.

— Я думал, вы хотите поговорить о мистере Колдуэле.

— Возможно, я задаю неуместные вопросы, — признал Террел. Ничего случайного он не делал, просто хотел вывести Сарнака из себя.

— Вы вернетесь в колледж, если Колдуэл будет избран? Или останетесь при нем?

Террел вынул изо рта сигарету и осмотрелся в поисках пепельницы.

— Я не уверен… я еще не решил. Вот, пожалуйста, — Сарнак придвинул пепельницу. — Пепельницы тут исчезают самым таинственным образом.

— Спасибо. Теперь расскажите мне про Эден Майлз, — сказал Террел. — Я знаю, она встречается с Колдуэлом. Но я хочу знать все. — Он улыбнулся, глядя на ошарашенного Сарнака. — В предвыборной кампании секретов не бывает. Во всяком случае, надолго.

Сарнак снял очки.

— Я не имею ни малейшего понятия, о чем вы. Ни малейшего.

Террел затянулся и выдержал паузу; в пыльной комнате повисла неловкая пауза. Сарнак водрузил очки на место и сел за стол.

— Вы слышали меня? Я не знаю, где вы набрались этих слухов, но могу вас заверить, что это бесстыдная ложь.

— Пожалуйста… — невозмутимо начал Террел.

— У меня нет никаких комментариев. Совершенно никаких.

— Вы категорически отрицаете, что Эден Майлз и Колдуэл встречались?

— Я ничего не отрицаю. Я просто ничего не комментирую.

— Это очень плохо, — улыбнулся Террел и встал.

— Минутку. Вы не могли бы мне сказать, где слышали подобную историю?

— Ни в коем случае. Но если это неправда, какая разница?

Сарнак обошел стол, хмуро глядя на Террела.

— Мы, кажется, неудачно начали. Я не хотел бы с вами враждовать. Но вы не имеете права использовать эту нелепую сплетню в своей колонке.

— Я думаю, это не просто сплетня, — возразил Террел. — И полагаю, заметка получится интересная. Неполная, гипотетическая, но интересная.

— Вы не можете…

— Послушайте, Сарнак… Любой дешевый репортеришка прекрасно знает, что от газет такую новость не убережешь. И все, что остается — это надеяться, что имя твоего клиента правильно написано.

Видно было, что Сарнак встревожен; он побледнел, над верхней губой выступили капли пота.

— Это очень серьезный вопрос, — сказал он. — Мы можем поговорить не для печати?

— Нет. Я не буфетчик и не таксист. Я не собираю сплетни ради удовольствия, я — репортер. Все что я слышу, я пускаю в дело.

— Вы очень упорны и наблюдательны. Типичный продукт «Кол Бюлетин» и Майка Карша.

— Можете забыть Майка Карша. И оставить ваш высокопарный тон. Ведь вы пытаетесь склонить меня на сделку. Вы скажете правду, только если я ею не воспользуюсь. Не так ли?

— Я не так это представлял, — устало вздохнул Сарнак. — Но, похоже, вы не хотите это обсуждать. Вам просто нужно додавить меня.

— Я скажу вам, чего я хочу, — чуть улыбнулся Террел. — Чтобы вы меня убедили, что я получу историю получше, если несколько дней подожду.

— Да, это я могу. Я дам вам все, историю и все подробности. Тогда вы увидите, что самое важное еще делается. Пожалуйста, сядьте.

Сарнак нервно потер руки.

— Я вам рассказываю под мою собственную ответственность. Мистер Колдуэл сегодня выступает в Бороу Холл, и я не уверен, что смогу с ним связаться. И не хотелось бы обсуждать это по телефону.

Сарнак прочистил горло и взглянул на дверь позади Террела. Потом наконец решился.

— Эден Майлз заходила к нам шесть недель назад. У нее была информация об администрации округа, мэре Тикноре и Айке Селлерсе, и она хотела передать ее нам. Мы организовали ей встречу с мистером Колдуэлом в номере отеля «Армбрюстер». После этого они совещались еще пять раз. Теперь вы видите…

— Одну минутку. Он встречался с ней с глазу на глаз?

Сарнак улыбнулся.

— Мы наивные люди, которым не следует выходить с наступлением темноты. Во всяком случае, так полагает мэр Тикнор. Однако мы не совсем уж глупы. Каждый раз, когда Эден Майлз беседовала с мистером Колдуэлом, там присутствовали наши люди с незапятнанной репутацией. И каждая беседа записывалась на пленку.

— Еще одно. Эден хотела за свою информацию денег?

— Нет. Похоже, она хотела только отомстить. Я полагаю, она рассорилась со своим приятелем по кличке Фрэнки Шанс. Он работает на Селлерса. Кажется, она хотела им отплатить.

— А какого рода информацию она выдала? Что-нибудь стоящее?

— Сначала нет… И мы не очень-то надеялись. Нам показалось, она вообразила, что много знает, просто потому, что сопровождала разных типов, пользующихся дурной славой, по ночным клубам. Но потом, когда мы стали задавать вопросы, она кое-что вспомнила и начала выдавать более ценную информацию. Процесс идет уже шесть недель, так что ведерко наполняется… Кажется, я использовал метафору?

— И что это дает? — спросил Террел. — Что Айк Селлерс заправляет в городе всем рэкетом, что Тикнор избран махинациями в пригородных округах? Что власти берут взятки?

— Ничего из этого не кажется вам стоящей новостью?

— Это общеизвестно, — вздохнул Террел и встал. — Но скажем так: если девушка придет к вам с чем-то стоящим, я удивляюсь. Но буду рад это использовать. А пока бесплатный совет: остерегайтесь ловушек.

— Мы справимся, спасибо.

У двери Террел помедлил. Этот несуразный человечек с излишним самомнением, девицы за дверью, вся атмосфера — что-то его беспокоило.

— Чего вы собираетесь добиться? — резче, чем хотелось, спросил Террел.

— Я хочу жить в чистом городе, — сказал Сарнак. — Если точнее, не хочу жить под властью Селлерсов. Не хочу, чтобы мои дети росли циниками, глумясь над общепринятыми добродетелями и смиряясь с тем, что честность и упорный труд ничего не значат.

— Вам не затеять спор вокруг таких идей, — хмыкнул Террел. — Здесь все за празднование Четвертого июля и за то, чтобы уберечь общественные школы от марихуаны.

Сарнак ответил Террелу не сразу. Задумчиво хмурясь, он несколько секунд разглядывал его, потом сказал:

— Да, полагаю, я для вас — мишень насмешек, но позвольте мне кое-что сказать. Я восемнадцать лет преподаю историю и знаю, что происходит с обществом, которое начинает воспринимать собственный упадок как хорошую шутку. Я восемнадцать лет объяснял любознательным молодым женщинам, что пошло не так в Риме и Афинах, как они растеряли то, что делало их общества великими. Но я устал твердить про зло, которое царило в Афинах и Риме тысячи лет назад. У нас сейчас такие же проблемы. Я не сознавал этого до тех пор, пока не услышал слова Колдуэла, что городом правят бандиты. В тот вечер я попросил отпуск и сказал жене, что путешествие в Европу, которое мы планировали десяток лет, на неопределенный срок откладывается.