– Боже мой. Родерик.
– Домоправительница Тренэр-роу сказала Коттеру, что ее хозяин проводит много времени в санатории в Сент-Джасте. Я не придал этому значения, но сам Тренэр-роу сказал мне, что экспериментальные лекарства часто дают больным на последней стадии. Посмотри, как все сходится. Маленькая клиника в Сент-Джасте, где Тренэр-роу имеет дело с больными, отобранными Миком Кэмбри. Нелегальная клиника – под видом частного санатория, – где больных за большие деньги лечат онкозимом. А деньги делятся между тремя соучастниками: Кэмбри, Бруком и Тренэр-роу.
– Расчетная книжка Мика?
– Его доля.
– Тогда кто убил его? И зачем?
– Брук убил. Что-то, видно, пошло не так. Может быть, Мик стал жадничать. Или проболтался в присутствии Питера, так что всех подверг опасности. Не исключено, что поэтому Брук оговорил Питера.
Линли остановился и схватил Сент-Джеймса за руку:
– Питер рассказал мне, что Мик говорил… Черт, не помню в точности. Питер захотел шантажировать его из-за переодеваний и кокаина, а Мик не испугался. И как будто посоветовал Питеру поискать что-нибудь другое. Сказал что-то вроде того, что люди платят намного больше за свою жизнь, чем за свои тайны.
– И Джастин это слышал, да? Он-то все понял и испугался, что Питер тоже поймет.
– Он хотел поскорее уйти. И чтобы Питер тоже ушел.
– Теперь понятно. Брук мог потерять все, если бы Мик проговорился, – карьеру, репутацию, работу. Если бы их делишки вылезли наружу, он попал бы в тюрьму. Наверно, когда Питер ушел, он вернулся. Они с Миком стали выяснять отношения. Страсти накалялись – видит бог, они оба нарушили столько законов, что должны были быть не в себе, – и Джастин ударил Мика. Вот так.
– А Тренэр-роу?
Линли опять остановился, теперь уже возле школы.
Сент-Джеймс смотрел мимо него, во двор, где еще не разобрали сцену. Разного рода представления будут проходить здесь в течение всего лета. Но сейчас сцена была мокрая от дождя.
– Тренэр-роу все знает. Даю слово, он все знал и тогда, когда его знакомили с Бруком в субботу вечером. А ведь я должен был сообразить, что он никогда прежде не видел Брука. Зачем им было видеться, если посредником служил Мик? Но как только их познакомили, он, верно, сложил два и два. Смерть Мика и все остальное.
– Но почему он ничего не сказал?
– Ты знаешь ответ, – проговорил Сент-Джеймс, все еще глядя на сцену.
Линли посмотрел на вершину горы. С того места, где они стояли, была видна лишь крыша виллы да часть белого карниза на фоне серого неба.
– Ему тоже грозила тюрьма. Клиника, лекарства, незаконные деньги.
– А самое главное?
– Он потерял бы мою мать.
– Думаю, деньги, которые он получил за онкозим, позволили ему купить виллу.
– Дом, который он мог считать достойным ее.
– Поэтому он ничего не сказал.
Они продолжали свое восхождение на гору.
– А что он будет делать теперь, когда нет ни Мика, ни Брука?
– Без Брука не может быть онкозима. Придется закрыть клинику в Сент-Джасте и жить на то, что у него есть.
– А какова наша роль? – спросил Линли. – Отдадим его полиции? Позвоним его начальству? Воспользуемся случаем и разрушим его жизнь?
Сент-Джеймс внимательно посмотрел на друга. Широкие плечи, редеющие волосы, твердая линия губ.
– Жуть какая-то, правда, Томми? Ирония судьбы. Наконец-то ты можешь исполнить свое самое заветное желание. Но ведь ты этого больше не хочешь, насколько я понимаю.
– Ты предоставляешь мне решать?
– Мы накрепко соединили Мика и Брука. У нас есть доказательства его визитов в «Айлингтон», визита Питера и Джастина в Галл-коттедж, подтверждение того, что Джастин не был в «Якоре и розе», что он употреблял кокаин. Может быть, полиции будет достаточно, что Мик снабжал его наркотиками, но у них что-то разладилось и Джастин убил Мика? И Сашу тоже. Ну да. Остальное – на твоей совести. Ты же полицейский.
– Даже если не вся правда выйдет наружу? Даже если Родерик останется на свободе?
– Я не судья. В конце концов, Тренэр-роу пытался помогать людям. То, что они платили ему, отвратительно, но так или иначе он пытался делать что-то доброе.
Остальную часть пути друзья прошли в молчании. Едва они оказались на подъездной аллее, как на первом этаже зажегся свет, словно в доме ждали гостей. Внизу, в деревне, тоже засветились окна; сквозь толщу дождя они казались мерцающими нимбами.
Дора открыла дверь. Она, видно, готовила ужин, потому что на ней был красный фартук с пятнами муки на груди и на боках. Мука была и на синем тюрбане, и даже на бровях.
– Доктор в кабинете, – сказала она. – Входите же. Мало удовольствия стоять под дождем. – Она повела Линли и Сент-Джеймса в кабинет, постучала в дверь и, дождавшись ответа, открыла ее. – Я принесу чай для господ, – сказала она, кивнула и исчезла.
Доктор Тренэр-роу встал из-за стола, за которым протирал очки, и надел их.
– Ничего не случилось? – спросил он Линли.
– Питер в моем лондонском доме.
– Слава богу. А как твоя мать?
– Кажется, она будет рада видеть вас сегодня.
Тренэр-роу мигнул. Он не знал, как ему реагировать на замечание Линли.
– Вы оба промокли.
Он подошел к камину и разжег огонь, пользуясь старым способом, то есть подложил под угли свечку.
Сент-Джеймс ждал, когда заговорит Линли, и думал о том, не лучше ли этим двоим выяснять отношения наедине. Хотя он и уступил Линли право принять окончательное решение, у него не было сомнений в том, каким оно окажется, хотя ему было ясно и то, что его другу нелегко будет закрыть глаза на незаконную торговлю лекарствами, какими бы благородными мотивами ни руководствовался доктор Тренэр-роу. Пожалуй, следовало оставить Линли с доктором, но у Сент-Джеймса был собственный интерес в этом деле, и он приготовился наблюдать, слушать и молчать.
Зашипел разгоревшийся уголь. Доктор Тренэр-роу вернулся на свое место за письменным столом. Сент-Джеймс и Линли уселись в кресла, стоявшие перед ним. Шум дождя за окнами напоминал шорох волн.
Вернулась Дора, она принесла поднос с чашками и чайниками и поставила его со словами: «Не забудьте принять лекарство», – и ушла.
Мужчины остались одни – с огнем, чаем и дождем.
– Родерик, нам известно об онкозиме, – сказал Линли, – и о клинике в Сент-Джасте. И об объявлении в газете, которое привлекало к вам клиентов. О Мике, и о Джастине, и о том, как распределялись роли. Мик отбирал наиболее платежеспособных пациентов, а Джастин поставлял вам лекарство из Лондона.
Тренэр-роу откинулся назад:
– Томми, это официальный визит?
– Нет.
– Тогда…
– Вы встречались с Бруком до субботнего вечера в Ховенстоу?
– Я только говорил с ним по телефону. Но он приехал сюда в пятницу вечером.
– Когда?
– Когда я вернулся из Галл-коттедж, он был тут.
– Зачем?
– Это очевидно. Он хотел поговорить о Мике.
– И вы не выдали его полиции?
Тренэр-роу нахмурился:
– Нет.
– Но вам было известно, что он убил Мика. Он сказал, зачем сделал это?
Тренэр-роу переводил взгляд с Линли на Сент-Джеймса и опять на Линли. Он облизывал губы и крепко держал чашку, изучая ее содержимое.
– Мик хотел поднять цены. Я был против. Видимо, Джастин тоже. Они поспорили. Джастин вышел из себя.
– Когда вы присоединились к нам в коттедже, вы уже знали, что Джастин Брук убил Мика?
– Я еще не видел Брука. И понятия не имел, кто это сделал.
– Что вы подумали о состоянии комнаты и о пропавших деньгах?
– Ничего не подумал, пока не увидел Брука. Он искал то, что могло навести на его след.
– А деньги?
– Не знаю. Наверно, он взял их. Но он не признался.
– А в убийстве?
– Да. В убийстве признался.
– Зачем ему понадобилась кастрация?
– Чтобы направить полицейских по ложному следу.
– А кокаин? Вы знали, что он наркоман?
– Нет.
– АО том, что Мик промышляет кокаином на стороне?
– Боже мой, нет.
Сент-Джеймс прислушивался к этому обмену репликами, испытывая определенный дискомфорт. Что-то такое крутилось у него в голове, не давая покоя, что-то такое, что было перед глазами и как будто просило обратить на себя внимание.
Линли и Тренэр-роу продолжали разговаривать, почти шепотом, как бы обмениваясь информацией, уточняя детали, определяя свою будущую позицию. И тут послышался легкий шумок на запястье Тренэр-роу. Он нажал крошечную кнопку на часах.
– Пора принять лекарство, – сказал он. – У меня повышенное давление.
Тренэр-роу вынул из кармана пиджака плоскую серебряную коробочку и открыл ее, явив глазам посетителей аккуратные ряды белых таблеток.
– Дора не простит мне, если придет однажды утром и найдет меня мертвым.
Он положил таблетку на язык и запил ее чаем.
Сент-Джеймс наблюдал за ним, вжавшись в кресло, пока не сложилась вся картинка-загадка. Как это было сделано, кто сделал и, главное, зачем. У первых сейчас ремиссия, сказала леди Хелен, а другие умерли.
