— А виноград забрали на экспертизу? — опять задал вопрос посетитель.
— Мы весь съели, и вот результат: одна из всей семьи выжила. На себе экономишь, хочется, чтобы побольше витаминов досталось мужу, он у меня физическим трудом занимался, и дочурке.
Женщина не выдержала и зарыла лицо в подушку, заглушая рыдания.
— А у меня в холодильнике еще половина пакета осталась, — сказала вторая пострадавшая. Это было как раз то, ради чего явился сюда мнимый спонсор.
— Я должен записать ваши адреса, и мы еще увидимся.
После того, как благодарные женщины дали адреса, он взглянул на часы и смущенно улыбнулся: время, мол, поджимает, поднялся и попрощался:
— Выздоравливайте и до скорой встречи.
Вечером, как и было условлено, Татьяна позвонила Николаю Сергеевичу домой.
— Завтра, когда будешь посылать экономку на базар за продуктами, не забудь заказать виноград, — проинструктировал Груздев сообщницу.
— Для чего и почему именно виноград? — посыпались вопросы недоуменной собеседницы.
— Как говорится, всему свое время, и это не телефонный разговор, — остудил ее пыл Николай Сергеевич. — Встречаемся в полдень, в парке, на старом месте, — дал он последние указания, прежде чем прервать связь.
Ночью на своей личной машине Груздев разыскал частный дом пострадавшей от отравления. Пару раз проехал мимо на замедленной скорости, чтобы убедиться, что в доме никого нет, и для верности даже помигал фарами в окна, но признаков жизни не обнаружил, лишь залаяла собака. Но и на этот случай Груздев все продумал. Он отогнал автомобиль за квартал, к многоэтажным домам, и вернулся пешком, с пакетом в руке. Перед тем как перелезть через забор, вынул из пакета и надел на левую руку рукав от телогрейки, который оторвал в гараже, а в правую руку взял шприц с большой дозой снотворного. Легко перемахнул через невысокий забор и снял с иглы предохранительный колпачок.
Собака, за которой присматривали и кормили днем соседи, громко залаяла. Но Груздев, выставив вперед левую руку, смело двинулся на нее. Домашний сторож вцепился клыками в рукав, и лай сменился рычанием. Лазутчик изловчился, воткнул иглу в бок собаке и быстрым нажатием большого пальца на шприц ввел снотворное. Рычание заметно стихало, ослабевала хватка горе-сторожа. Через тридцать — сорок секунд, если снятся собакам сны, то она их уже видела. Прижавшись к забору, Николай Сергеевич минуты три выждал, прислушиваясь к ночной тишине.
Убедившись, что соседей не потревожил, направился к дому. Замок на двери он ломать не хотел, поэтому обошел вокруг дома, нажимая на форточки. Одна из них поддалась. Тогда он просунул в нее руку и щелкнул задвижкой. С тихим скрипом оконные створки отошли внутрь помещения, а вслед за ними последовал и сам Груздев.
Проводить обыск или воровать в его задачу не входило, и он прямиком отправился на кухню. Женщина не обманула, в холодильнике Груздев действительно обнаружил пакет с виноградом, из-за которого несчастная потеряла сестру. Тем же способом, что и забрался, стараясь не оставлять следов, Николай Сергеевич выбрался из помещения на улицу, унося с собой лишь небольшой пакет, который предназначался для вполне определенной цели. В холодильнике он оставил виноград, который принес с собой, уверенный, что выжившая хозяйка его выкинет.
На следующий день, когда Николай Сергеевич явился на назначенную им же встречу, Татьяна уже поджидала его, сидя на скамейке и подняв воротник норковой шубы.
— Вот, — сунул он ей пакет с виноградом, даже не присев. — Храни где хочешь: в холодильнике, в погребе, на твое усмотрение, но за три дня до свадьбы Елена Ивановна должна вдоволь его откушать.
Девушка заглянула внутрь пакета и вопросительно посмотрела на сообщника, переминавшегося с ноги на ногу в ботинках на тонкой подошве. Зимние холода в этом году наступили раньше обычного.
— Виноград отравлен?
— Да, но не цианистым калием и вообще не химическим путем. От него пострадало в городе двенадцать человек, в живых осталось только двое. А приобретен он на базаре, так что версия об умышленном убийстве отпадает сама собой, — просветил девушку Груздев.
— А если все-таки у милиции закрадутся подозрения?
— Слушай внимательно и не перебивай. Каждый день, составляя экономке список на продукты, не забывай туда вписывать и виноград, но особого на нем внимания не заостряй. В день, который тебе назвал, проследишь, чтобы среди нормального винограда несколько отравленных виноградинок попали вам с Василием, матери же твоей должна достаться львиная доля. У вас наступит лишь легкое отравление, и это отведет подозрения милиции. Основная же претендентка на многомиллионное наследство деда отправится в мир иной, — подробно изложил свой хорошо продуманный план Николай Сергеевич.
— А когда умрет дед? — сам собой напросился вопрос у девушки.
— По дороге из аэропорта. Он так и не узнает о кончине дочери. Но это мы обсудим позднее.
— Понимаю, — отозвалась Самойлова с иронией, — нужно с уважением относиться к возрасту и беречь нервную систему предков.
Сообщник не поддержал ее черного юмора, а кивнул на прощание и первым удалился, так и не присев на скамейку.
…Ослепительные лучи зимнего солнца светили в лицо женщине через приоткрытые шторы спальни и, конечно, не могли не разбудить ее. Елена Ивановна вскинула вверх бесцветные ресницы, но тут же прищурилась, отвернула лицо в сторону и блаженно потянулась. У нее на бедре покоилась рука Колесникова, человека, чьей любви она добивалась в юности. С годами чувства притупились, и она отбивала его у бывшей соперницы уже из принципа. Но Виктор Тимофеевич сумел пробудить уснувшую любовь: подхалимством и лаской, цветами и подарками за ее же счет. И вот результат — через три дня свадьба. Если бы только Виктор тогда знал, что отвергнутая им подружка достигнет таких социальных высот, да еще с невообразимой перспективой будущего, разве бы он ее бросил? Нет, не из того теста замешан Колесников, не из того. Но и спустя годы для него все вроде бы устраивалось хорошо.
Самойлова коснулась губами кончика носа возлюбленного и улыбнулась, ее светло-зеленые глаза при этом сверкнули изумрудным, лучезарным блеском, а улыбка на овальном лице казалась искренней.
«Совсем как в юности, — проснувшись, подумал Виктор Тимофеевич. — Вот что любовь творит с женщиной». Он не сомневался, что сумел распалить сердце неприступной и богатой гордячки.
— Доброе утро, милая, — произнес он вслух с нежным оттенком в голосе. — Как спалось, что снилось?
— Тебя во сне видела, — засмеялась Елена Ивановна. — И знаешь, чем мы занимались, знаешь?
— Могу себе представить, — принял игривый тон любовник. — То-то я смотрю: ты с утра свежая, как огурчик, а я выжатый, как лимон.
— Не до конца выжат, не до конца, — продолжала дурачиться женщина. — И сейчас я тебе это докажу. — Она отбросила простыню и перекинула свое обнаженное тело на Колесникова.
— Пощади, — взмолился тот в шутку, обнимая ее за талию.
Постепенно их реплики ограничивались вздохами, перешедшими в обоюдный стон наслаждения…
— Я бы с удовольствием выпил шампанского, — изъявил желание Виктор Тимофеевич, раскинув поперек огромной кровати свое обмякшее от усталости тело. Елена Ивановна лежала на спине, закинув на него ноги.
— И я бы не отказалась.
— Позвать экономку? — пошел на хитрость мужчина.
— С ума сошел? — испугалась женщина. — Сама принесу.
Она нехотя поднялась и направилась к бару. Открыла дверцу, выхватила оттуда бутылочку французского дорогого шампанского и шоколадку с орехами самарского производства.
— Не хочу закусывать шоколадом, — капризничал, словно ребенок, Виктор Тимофеевич.
Женщина бросила взгляд на стол и ничего там, кроме вазы с виноградом, не обнаружила.
— Я ее уволю, — имела в виду она экономку, — совсем обленилась.
Конечно же, экономка была ни при чем. Это было делом рук падчерицы, которая давненько не конфликтовала с мачехой. Елена Ивановна относила эту перемену к ее замужеству и просто-напросто о Татьяне не вспоминала, будто ее совсем не существовало. Колесников проследил за ее взглядом и сказал:
— Виноград тоже неплохо, уж куда приятней шоколада, особенно утром.
Они выпили, а потом целовались долго, не без удовольствия, а когда все же оторвались друг от друга, хватали раскрытыми ртами воздух.
— Я пьян от счастья! — воскликнул мужчина.
— Я дам тебе закусить, чтобы окончательно не померк твой разум, — состязались они в остроумии. Самойлова отделила от виноградной кисти одну виноградинку и забросила ему в рот.
— По-моему, он с каким-то привкусом, — придрался Колесников.
— Рабу не нравится то, что хозяева подают ему на завтрак? Тогда еще шампанского!
