— А как же быть с мисс Сазерлэнд?
— Если я раскрою ей секрет, она не поверит. Вспомните старую персидскую поговорку: «Опасно отнимать у тигрицы тигренка, а у женщины ее заблуждение»[29]. У Хафиза столько же мудрости, как у Горация, и столько же знания жизни.
(Перевод М. Бессараб)
Однажды утром, когда мы с женой завтракали, горничная подала мне телеграмму от Шерлока Холмса:
«Не можете ли вы освободиться на два дня? Вызван на запад Англии связи трагедией Боскомской долине. Буду рад если присоединитесь ко мне. Воздух пейзаж великолепны. Выезжайте с Паддингтона 11.15»
— Что ты ему ответишь, дорогой? — спросила жена, взглянув на меня. — Ты поедешь?
— Право, я и сам не знаю, что ответить. Сейчас у меня очень много пациентов.
— Анструзер примет их вместо тебя. Последнее время у тебя очень утомленный вид. Я думаю, что перемена обстановки пойдет тебе на пользу. И ты так интересуешься каждым делом мистера Шерлока Холмса.
— С моей стороны было бы неблагодарностью, если бы я не делал этого, — ответил я. — Но если ехать, то надо собираться, потому что у меня только полчаса времени.
Мой опыт лагерной жизни в Афганистане имел, по крайней мере, то преимущество, что я стал закаленным и легким на подъем путешественником. Я неприхотлив, вещей у меня немного, так что через несколько минут я со своим саквояжем уже мчался в кэбе на Паддингтонский вокзал.
Шерлок Холмс ходил по платформе, его серый дорожный плащ и небольшая суконная кепка делали его худую, высокую фигуру еще более худой и высокой.
— Вот чудесно, что вы пришли, Уотсон, — сказал он. — Совсем другое дело, когда рядом человек, на которого можно вполне положиться. Местная полиция или бездействует, или оказывает давление на ход дела. Если вы займете два угловых места, я пойду за билетами.
Мы заполонили купе газетами, Холмс принес их целую кипу. Он просматривал их, отрываясь, чтобы записать что-то и обдумать. Так мы доехали до Рединга. Неожиданно он смял все газеты в огромный ком и забросил его в багажную сетку.
— Вы слышали что-нибудь об этом деле? — спросил он.
— Ни слова. Я несколько дней не заглядывал в газеты.
— Лондонская печать не помещала полных отчетов. Я только что просмотрел все последние газеты, чтобы вникнуть в подробности. Насколько я могу судить, это один из тех несложных случаев, которые чрезвычайно трудны.
— Это звучит несколько странно.
— Но это сущая правда. В необычности почти всегда ключ к разгадке тайны. Чем обыденнее и проще преступление, тем труднее докопаться до истины. Как бы то ни было, в данном случае выдвинуто очень серьезное обвинение против сына убитого.
— Значит, это — убийство?
— Ну, так предполагают. Я ничего не берусь утверждать, пока сам не ознакомлюсь с делом. В нескольких словах я обрисую вам положение вещей, каким оно мне представляется.
Боскомская долина — это деревенская местность вблизи Росса, в Хирфордшире. Самый крупный землевладелец в тех краях — мистер Джон Тэнер. Он составил себе капитал в Австралии и несколько лет назад вернулся на родину. Одну из своих ферм, Хазерлей, он сдал в аренду мистеру Чарльзу Мак-Карти, тоже бывшему австралийцу. Они познакомились в колониях, и, естественно, переехав на новое место, поселились как можно ближе друг к другу. Тэнер, правда, был богаче, и Мак-Карти сделался его арендатором, но они, по-видимому, оставались в приятельских отношениях, потому что частенько проводили время вместе. У Мак-Карти был один сын, юноша восемнадцати лет, а у Тэнера — единственная дочь такого же возраста, жены у обоих стариков умерли. Они, казалось, избегали знакомства со здешними семействами и вели уединенный образ жизни, хотя оба Мак-Карти интересовались спортом и часто посещали скачки по соседству. Мак-Карти держали слугу и горничную. У Тэнера было большое хозяйство и, по крайней мере, с полдюжины слуг. Вот и все, что мне удалось разузнать об этих семействах. Теперь о самом происшествии.
Третьего июня, то есть в прошлый понедельник, Мак-Карти вышел из своего дома в Хазерлей часа в три дня и направился к Боскомскому омуту. Так называют небольшое озеро, образованное разлившимся ручьем, который протекает по Боскомской долине. Утром он ездил со своим слугой в Росс и сказал ему, что очень торопится, так как в три часа у него важное свидание. С этого свидания он не вернулся.
От фермы Хазерлей до Боскомского омута с четверть мили, и, когда он шел туда, его видели два человека. Во-первых, старуха, имя которой не упомянуто в газетах, и, во-вторых, Уильям Краудер, лесник мистера Тэнера. Оба эти свидетеля показали, что мистер Мак-Карти шел один. Лесник добавил, что вскоре после встречи с мистером Мак-Карти он увидел его сына — Джеймса Мак-Карти. Молодой человек шел с ружьем. Лесник утверждает, что мистер Мак-Карти в этот момент еще не скрылся из виду и что сын шел за отцом. Он совсем было позабыл об этой встрече, но вечером он услышал о происшедшей трагедии и все вспомнил.
Обоих Мак-Карти видели еще раз, чуть позднее. Боскомский омут окружен густым лесом, у самой воды — трава и камыш. Дочь привратника в Боскомском имении, Пэшенс Морван, девочка лет четырнадцати, собирала в лесу цветы. Она заявила, что видела у озера мистера Мак-Карти и его сына. Ей показалось, что они крепко повздорили. Она слышала, как старший Мак-Карти кричал на сына, и видела, как последний замахнулся на своего отца, будто хотел ударить его. Она была так напугана этой ужасной сценой, что стремглав бросилась домой и рассказала матери, что в лесу у омута отец и сын Мак-Карти затеяли ссору и как бы не дошло до драки.
Не успела она кончить, как в сторожку вбежал молодой Мак-Карти и сообщил, что он нашел в лесу своего отца мертвым, и попросил привратника ему помочь. Он был страшно возбужден, без ружья, без шляпы; на правой руке его и на рукаве были видны свежие пятна крови. Привратник последовал за ним, и они подошли к убитому, распростертому на траве у самой воды. Череп покойного был размозжен каким-то тяжелым, тупым оружием. Такие раны можно было нанести прикладом ружья, принадлежавшего сыну, которое валялось в траве в нескольких шагах от убитого. Улики были настолько очевидны, что молодого человека сразу арестовали. Во вторник дознание вынесло предварительное заключение: «преднамеренное убийство»; в среду Джеймс Мак-Карти предстал перед мировым судьей Росса, который направил дело на рассмотрение суда присяжных. Таковы основные факты, известные следователю и полиции.
— Невозможно себе представить более гнусного дела, — заметил я. — В данном случае косвенные доказательства изобличают преступника.
— Косвенные доказательства обманчивы, — задумчиво проговорил Холмс — Они могут совершенно ясно указывать в одном направлении, но в то же время уводить в противоположную от истины сторону. Обстоятельства сложились неблагоприятно для молодого человека; не исключена возможность, что он и есть преступник. Нашлись, однако, люди — среди них мисс Тэнер, дочь соседа-землевладельца, — которые верят в его невиновность. Мисс Тэнер пригласила Лестрейда — может быть, вы его помните по «Этюду в багровых тонах»? — чтобы восстановить истинную картину. Лестрейд, считающий дело очень трудным, передал его мне, и вот два джентльмена средних лет мчатся на запад со скоростью пятьдесят миль в час вместо того, чтобы спокойно завтракать у себя дома.
— Боюсь, что факты слишком очевидны, — сказал я, — вряд ли вы сумеете внести в это дело существенные поправки.
— Ничто так не обманчиво, как слишком очевидные факты, — ответил Холмс, смеясь. — Кроме того, мы можем случайно наткнуться на какие-нибудь другие столь же очевидные факты, которые не очевидны для мистера Лестрейда. Вы хорошо меня знаете и не подумаете, что я хвастаюсь. Я или подтверждаю его предположения, или опровергаю их, причем такими приемами, которые он не только не способен применять, но даже понимать. Взять хотя бы первый пришедший в голову пример: мне совершенно ясно, что в вашей спальне окно с правой стороны, но я далеко не уверен, что мистер Лестрейд заметит такой очевидный факт.
— Но как, в самом деле…
— Милый мой друг, я знаком с вами давно. Мне известна военная аккуратность, отличающая вас. У вас обыкновение бриться каждое утро. Последние дни стоит солнечная погода. Однако ваша левая щека выбрита гораздо хуже правой, а возле уха и вовсе небрежно. Значит, эта часть лица у вас хуже освещена, чем другая. Я не могу себе представить, чтобы человек с вашими привычками удовольствовался подобными результатами, глядя в зеркало при ровном освещении. Я привожу это только как элементарный пример наблюдательности и умения делать выводы.
В этом и заключается мое «métier»[30], и вполне возможно, что оно пригодится нам в предстоящем расследовании. Имеется одна или две незначительные детали, которые выяснились во время дознания. Они заслуживают внимания.
