— Говорите яснее, пожалуйста Страх? Отчего? Испугались чего?
— Человека, задушившего сестру. Уж если он прикончил ее, то способен взяться и за меня!
— По какой причине?
— Не знаю…
— Вы с ним знакомы?
— Нет.
— Имеете ли вы хоть малейшее представление о том, кто это может быть?
— Нет.
— Однако в полдень, сообщив мне о намерении продлить ваше пребывание в Виши, вы тут же впопыхах покинули отель.
— Я испугалась.
— Лжете… Точнее, имеете особую причину бояться.
— Я вам сказала: он убил сестру. Он мог бы и меня…
— За что?
— Не знаю.
— И вам неизвестна причина убийства сестры?
— Знала бы, сказала.
— Почему в таком случае вы не рассказали о телефонном звонке?
Он живо представил ее себе в купальном халате, с мокрыми волосами, в комнате, где стоят раскрытые чемоданы. Имеется ли у них отводная трубка? Если нет, значит, Романель стоит перед ней, бросая вопрошающие взоры.
— Каком звонке?
— Том самом, вчера вечером в вашем отеле.
— Не понимаю, о чем вы?
— Нужно ли напомнить вам слова вашего собеседника? Не советовал ли он вам остаться на два-три дня в Виши? Не сказал ли, что вы могли бы получить крупную сумму денег?
— Я и не слушала.
— Почему?
— Приняла за шутку. А у вас не такое впечатление?
— Нет.
Это «нет» прозвучало весьма сухо, затем последовало угрожающее молчание. Женщина на другом конце провода растерялась, пришла в замешательство и подыскивала слова.
— Повторяю, я приняла это за фарс…
— И часто вам устраивают такого рода фарсы?
— Ну, не такого рода.
— Не этот ли телефонный разговор напугал вас настолько, что заставил срочно покинуть Виши?
— На меня это сильно подействовало.
— Что именно?
— Знать, что убийца все еще в городе. Какая женщина не испугается при мысли, что душитель бродит по улицам?
— Отели, однако, не опустели. Слышали вы когда-нибудь этот голос?
— Не думаю.
— Голос особенный, своеобразный.
— Не заметила. Была слишком удивлена.
— Только что вы говорили о дурной шутке, розыгрыше.
— Я устала, еще позавчера я была на Балеарских островах и с тех пор почти не спала…
— Это не причина для лжи.
— Я не привыкла к допросам, тем более по телефону! меня буквально вытащили из ванны.
— Если хотите, через час вам нанесет официальный визит мой коллега в Ла-Рошели, и все вами сказанное будет должным образом запротоколировано.
— Но я же отвечаю.
Глаза Мегрэ лучились смехом. Лекер показывал образец работы. Может быть, Мегрэ иначе взялся бы за дело, но результат был бы тот же.
— Вы знали, что полиция разыскивает убийцу. Не могли вы не понимать, что малейшее указание могло быть ценным для нас.
— Ну да.
— Так вот, вполне возможно, что ваш собеседник как раз и есть тот самый убийца. Вы об этом подумали, мало того, были уверены, поэтому и испугались. Однако вы производите впечатление женщины далеко не робкого десятка…
— Я подумала об этом, но не была уверена.
— Любой на вашем месте позвонил бы и поставил нас в известность. Почему вы этого не сделали?
— Я только что потеряла сестру, единственного родного человека, и только сегодня ее похоронили…
— Отвечайте на вопрос!
— Вы могли бы меня задержать…
— И какие такие срочные дела призывают вас в Ла-Рошель? Ведь вы предполагали остаться на Балеарах еще несколько дней.
— Меня угнетала атмосфера. Одна мысль о том, что этот человек…
— А может быть, скорее мысль, что из-за этого звонка мы могли бы задать вам несколько вопросов?
— Вы могли бы меня использовать как приманку. Если бы он меня вызвал, назначил встречу, вы бы меня послали и…
— И?
— Ничего… Я боялась…
— Почему задушили вашу сестру?
— Откуда мне знать?
— Кто-то встретил ее после долгих лет, последовал за ней и вошел к ней?
— Я думала, она застала его, когда он грабил…
— Не так вы наивны. Он хотел задать ей вопрос, важный вопрос.
— Какой?
— Это именно то, что я стремлюсь выяснить. Ваша сестра получила большое наследство, мадемуазель Ланж…
— От кого?
— Об этом-то я вас и спрашиваю…
— Мы обе получили наследство от матери, но она не была богата. Лавочка в Марсильи трех су не стоила, да несколько тысяч франков в сберегательной кассе…
— Ее любовник был богат?
— Какой любовник?
— Тот, который приходил к ней в квартиру на улице Нотр-Дам де-Лоретт…
— Я не в курсе.
— Вы встречали его когда-нибудь?
— Нет…
— Не разъединяйте! Нам, как видно, еще долго придется… Алло!
— Я слушаю.
— Ваша сестра была машинисткой, вы маникюршей.
— Я стала косметичкой.
— Допустим… Две девочки из Марсильи, родители состояния не имели. Вы обе уехали в Париж.
— И что в этом исключительного?
— Вы утверждаете, что ничего не знаете о делах и поступках сестры. Даже не могли сказать, где она работала.
— Прежде всего между нами была большая разница в годах, и потом мы никогда не ладили между собой с детства…
— Я не закончил. Вышло так, что вскоре вы совсем молодой стали во главе парикмахерской в Ла-Рошели, она должна была стоить недешево.
— Часть денег я выплатила по годовому заемному обязательству и по векселям.
— Возможно. Позднее мы выясним этот пункт. Сестра ваша некоторым образом отошла от вашего круга. Сначала она прожила несколько лет в Ницце. Вы ездили к ней?
— Нет.
— Знали ее адрес?
— Она прислала мне три или четыре открытки.
— За пять лет?
— Нам нечего было сказать друг другу.
— А когда она переселилась в Виши?
— Она мне не говорила.
— Не написала, что переселилась в этот город и купила там дом?
— Я узнала об этом от друзей.
— Каких друзей?
— Уж и не помню. Люди, встретившие ее в Виши.
— Они с ней говорили?
— Возможно. Ах, вы меня путаете… Лекер, довольный собой, подмигнул Мегрэ.
— Были вы в «Лионском кредите»?
— Какой кредит?
— Банк в Виши.
— Нет.
— И не полюбопытствовали узнать, какую сумму вы наследуете?
— Этим займется мой нотариус в Виши. Я в этих делах не разбираюсь.
— Однако человек вы деловой. Знаете, какая сумма на счету вашей сестры?
Последовало молчание.
— Я вас слушаю.
— Не могу вам ответить.
— Почему?
— Потому что не знаю.
— Тогда вы удивитесь, узнав, что сумма приближается к полумиллиону франков.
— Так много? — произнесла она спокойным тоном.
— Это много для скромной машинистки, отправившейся однажды из Марсильи и проработавшей в Париже всего десять лет.
— Она не делилась со мной признаниями.
— Подумайте, прежде чем отвечать. У нас имеются возможности проверить ваши слова. Когда вы обосновались в Ла-Рошели, первые взносы сделала ваша сестра.
Снова молчание… По телефону оно кажется более внушительным, чем когда собеседник находится у вас перед глазами.
— Вам нужно подумать?
— Она одолжила мне немного денег.
— Сколько?
— Это надо спросить у моего нотариуса.
— Ваша сестра жила в это время в Ницце?
— Возможно… Да.
— Значит, вы поддерживали с ней отношения, а не только обменивались почтовыми открытками?
— Мне пришлось туда поехать.
— Минуту назад вы утверждали обратное
— Ах, я путаюсь в ваших вопросах. Вы меня сбиваете.
— Однако они совершенно ясны, не в пример вашим ответам.
— Это все?
— Нет еще. Настоятельно советую вам не обрывать разговор, в противном случае я буду вынужден прибегнуть к малоприятным мерам. На сей раз мне нужен ясный ответ: да или нет! В запродажном акте купленного вами предприятия чья подпись фигурирует: ваша или вашей сестры? Иначе говоря, кто подлинный владелец? Вы или ваша сестра?
— Мы обе.
— Значит, вы были компаньонами и хотите меня уверить, что не имели с сестрой никакого контакта?..
— Это дела семейные и никого не касаются.
— Но не тогда, когда налицо преступление.
— При чем тут это?! Здесь нет никакой связи.
— Если вы так полагаете, почему же вы впопыхах, как угорелая, покинули Виши?!
— Вы намерены задавать мне еще и другие вопросы?
Мегрэ кивнул головой, схватил карандаш и написал несколько слов на бумаге.
— Минутку! Не бросайте трубку! У вас был ребенок, не правда ли?
— Я вам об этом говорила.
— Родили вы в Париже?
— Нет.
— Почему?
На записке Мегрэ было написано: «Где она родила? Где записан ребенок?»
— Не хотела, чтобы знали.
