— Похоже, дело-то весьма и весьма серьезное, мистер Петигрю, — заметил инспектор, как только мисс Браун вышла из кабинета.
— На самом деле? А вы, мягко говоря, уверены, что не ошибаетесь, инспектор? Случайно, не драматизируете события? Ну кому, скажите на милость, могло даже теоретически прийти в голову причинить такой вред этому невинному, кроткому, беззащитному существу?
— Вообще-то мне такое даже не приходило в голову, сэр. Я ведь говорил только о моем пропавшем отчете, — равнодушно пожав плечами, сказал Маллет, но затем, заметив явно удивленное выражение на лице Петигрю, поспешно добавил: — Понимаете, сэр, вообще-то дело мисс Дэнвил не входит в мою непосредственную компетенцию. Возможно, со временем оно и станет моим, поскольку я уже обещал мистеру Джеллаби оказать ему всяческую помощь в этом деле, если, конечно, смогу. Но кто бы его ни вел, ему неизбежно придется лицом к лицу столкнуться с печальным фактом бессмысленной потери целых трех дней… целых трех дней, полностью потерянных для нормального расследования, и, поверьте, я ему или ей отнюдь не завидую. Впрочем, это, повторяю, совсем не мое дело. Мое прямое дело — «Бленкинсоп», вот почему, сэр, лично для меня потеря этого документа представляется куда как более серьезной!
И Маллет еще больше усилил значение последних слов, яростно дернув себя за кончики усов.
«Нет, это уже слишком, — хмуро подумал Петигрю. — Как он может ожидать, что я проявлю горячий интерес к какому-то явно малозначительному отчету в такой момент?» Однако, чтобы как-то сгладить углы, он примирительно сказал:
— Эта досадная оплошность, конечно, сильно вас расстроила, мы понимаем. Полагаю, вы не сделали копию отчета, и для вас это означает потерю, как минимум, нескольких дней упорного труда.
Маллет со вздохом открыл небольшую папку для бумаг, которую все это время держал под мышкой, и достал из нее что-то около двадцати страниц скрепленного печатного текста.
— Естественно, я сделал копию, сэр, — не без упрека произнес он. Конечно, вряд ли следует ожидать, что вы тут же сядете и прочитаете весь отчет, однако я тем не менее был бы вам весьма признателен, если бы вы не сочли за труд хотя бы бегло просмотреть… — Он быстро пролистал несколько страниц. — Вот, страницы восемь и девять. Думаю, потом вам станет ясным, что я имел в виду, говоря о том, насколько серьезна пропажа оригинала данного документа.
Петигрю неохотно, но все-таки сел за стол и начал читать сделанные под довольно плохую копирку страницы, которые Маллет положил перед ним. Поскольку голова Петигрю была по-прежнему занята мыслями о мисс Дэнвил, слова текста сначала казались ему полностью лишенными смысла, и самые первые фразы пришлось перечитать два или даже три раза, прежде чем он хоть что-либо смог понять. Но затем что-то настолько привлекло его внимание, что он, хотя и не без некоторого усилия, сконцентрировался и с головой погрузился в чтение.
— У меня создается впечатление, — закончив читать, обратился он к инспектору, — что вас терзает не столько потеря вашего отчета как таковая, сколько возможность того, что он мог попасть в чужие руки.
— Вот именно, сэр. Как вы, очевидно, успели заметить, в отчете содержится то, что вполне можно назвать сутью, основой дела «Бленкинсоп». Само по себе оно, конечно, не имеет большого значения: всего лишь некоторое количество товара, продаваемого без должных лицензий и по незаконным ценам, не более того. Мы без особого труда сможем доказать это и устроить небольшой показательный и, надеюсь, вы со мной согласитесь, достаточно полезный для страны судебный процесс. Однако цель моего пребывания в Марсет-Бей совсем иная. Меня прежде всего и в основном заботит факт злостных и широкомасштабных нарушений закона в самом управлении, коим «Бленкинсоп» является лишь одним из крошечных примеров, который стал возможным только при активной помощи и попустительстве изнутри самой системы. Не буду утомлять вас многочисленными деталями, сэр, они все имеются в лежащем перед вами отчете. Хотел бы только напомнить о реальной угрозе того, что важнейшая информация о методах борьбы с черным рынком вполне может выйти наружу.
— Более того, судя по тому, с чем я только что внимательно ознакомился, если этот отчет попадет «не в те руки», боюсь, наружу может выйти куда больше, — многозначительно добавил Петигрю.
— В нем содержится полное заключение по всему делу, — самым серьезным тоном продолжал Маллет. — Включая как все доказательства, которые нам уже удалось с таким трудом раздобыть, так и те, которые мы надеемся получить в будущем, и, главное, как именно мы собираемся это делать! Равно как и наш план действий, предложения по ужесточению системы внутренней и внешней безопасности… в общем, все, абсолютно все. Если мой отчет будет использован со злым умыслом, чего, скорее всего, и следует ожидать, нашему делу конец. Тогда мне лучше завтра же вернуться в Скотленд-Ярд и официально заявить о полном и окончательном провале следствия.
— Если, конечно, вы не сочтете возможным задержаться для расследования дела об убийстве мисс Дэнвил, — не удержавшись, заметил Петигрю.
Маллет понимающе улыбнулся.
— Я догадываюсь, о чем вы думаете, сэр, — сказал он. — О том, что мое дело ничто по сравнению с человеческой трагедией. Что ж, возможно, так оно и есть. Все эти законы и положения военного времени вряд ли способны вызвать у нормального человека здоровый энтузиазм. Но не забывайте: какого бы рода расследованием я ни занимался, мне приходится заботиться и о своей профессиональной репутации, вы согласны?
— Конечно, согласен. Кого-кого, а вас никто не может винить в том, что случилось. То есть если это на самом деле случилось. Кстати, вам не кажется, что мы несколько торопимся с выводами, инспектор?
— Возможно, но это неизбежно ведет нас к следующему: хочешь не хочешь, нам придется провести соответствующее расследование, чтобы узнать, на какой именно стадии этот отчет мог, так сказать, потеряться. Вы не возражаете, если мы ненадолго пригласим сюда вашу секретаршу еще раз?
Петигрю, устало пожав плечами, был вынужден согласиться. До сих пор, по-настоящему потрясенный трагедией с мисс Дэнвил, он даже думать не хотел о дальнейшей судьбе отчета Маллета, касающегося судебного дела «Бленкинсоп» и незаконной деятельности черного рынка в целом. И тем не менее, как ни прискорбно, это была работа, делать которую здесь предстояло не кому-либо иному, а только и прежде всего ему.
Появившаяся вскоре мисс Браун оказалась вполне способной достаточно четко прояснить ход происшедших с папкой событий. Секретарша старшего инспектора вплоть до мельчайших деталей вспомнила все движения этого дела вплоть до момента, когда оно покинуло пределы ее офиса. После того как старший инспектор просмотрел отчет, она забрала папку с его письменного стола, расписала документ мистеру Петигрю, как обычно аккуратно проследив, чтобы соответствующий ярлычок был надежно прикреплен на обложке, и положила папку в корзину «Для рассылки». Чуть позже — она специально подчеркнула это мисс Браун во избежание какой-либо двусмысленности понимания и даже повторила сказанное по меньшей мере дважды — она лично, собственными глазами видела, как посыльный забрал ее оттуда вместе со всеми остальными бумагами.
— Во сколько точно все это произошло, мисс Браун, случайно, не помните? — спросил Маллет.
— Почему же не помню, прекрасно помню: как всегда, во время второго обхода посыльного после обеда… во всяком случае, так мне сказали.
Тогда я, пожалуй, могу сказать намного точнее, — вмешался Петигрю. Где-то около половины четвертого. Именно в это время до меня всегда доносятся его шаги в том конце коридора.
— Значит, в половине четвертого плюс-минус несколько минут наша папка должна была уже поступить к вам?
— Нет, по каким-то неведомым мне причинам, хотя он проходит мимо моей двери именно в это время, почту мне, как правило, доставляют несколько позже… обычно около двадцати минут пятого, после того, как я заканчиваю пить чай. Конечно, это не более чем предположение, но мне почему-то всегда казалось, что это каким-то образом связано с его собственным чаепитием.
— Так, теперь нам, само собой разумеется, необходимо поговорить с посыльным. Где, по-вашему, его сейчас можно найти?
— Боюсь, ничем не смогу вам помочь. — Петигрю с сожалением развел руками. — С моей стороны это, наверное, выглядит как непростительная халатность, но личная жизнь посыльных всегда была для меня книгой за семью печатями. Во многом, возможно, потому, что они раз за разом приносят мне настолько утомительную и скучную писанину, что мне не хочется даже смотреть на них. Не говоря уж о том, чтобы интересоваться их личной жизнью… Мисс Браун, у вас ведь куда более практичный подход к жизни, чем у меня. Скажите, где бы вы сейчас попытались найти нашего посыльного?
