Потому что здесь, на этом озере – какая-то радиация. Может быть, сюда упал незарегистрированный выброс Чернобыля. Или где-то рядом секретный полигон. Чем бы это ни было, они уберутся отсюда как можно скорее! И, кстати, таким образом разрешится еще одна проблема. Теперь его ситуация уже не выглядит так, как накануне, когда ему можно законно сказать: «Дурак!» И уедут они отсюда совсем по другой причине…
Уединенное лесное озеро и неделя эротических приключений с красавицей, которую он желал целый год, – все это оказалось фикцией. Красавица оказалась невестой, суженой ему самой судьбой. Об этом он думать боялся: тогда надо было признать реальность сказочной феи, и вообще – пересмотреть все свои взгляды на мироздание. Вполне возможно, что факт совпадения двух предметов в «инь-ян» можно объяснить как-то иначе. А вот что касается озера…
Может ли пресловутая радиация объяснить деревню, построенную для гигантских людей? Нет, она даже огромных комаров объяснить не может, потому что наряду с «мутантами» здесь водятся и самые обыкновенные комары. А по этой идее, все на берегу озера должно было подвергаться закону гигантизации. Возможно, однако, здесь существует какое-то локальное место, допустим, радиоактивная щель хранилища отходов, которое генерирует этих комаров-карамор… Но, в таком случае, невозможно объяснить гигантскую деревню. И все же – все эти таинственные явления произошли в одном потоке времени и, следовательно, – могут быть как-то связаны друг с другом… Ясно одно: аномальная зона здесь определенно существует. Но насколько она опасна для них, желающих просто заняться тут любовью?
Так, размышляя, порой погружаясь в забытье и вдруг снова просыпаясь от неожиданного сплетения мыслей, Арсеньев пролежал навзничь до самого рассвета. А утром все снова перевернулось вверх дном…
Юля осторожно попробовала мыском воду. Холодная, но искупаться можно. Она стояла на мостках, где вчера рыбачил Мироныч. Вода под ее ногами была одновременно черной и прозрачной. Солнце поднялось высоко и, в союзе с легким ветерком, нежно гладило ее спину, будто проводя сверху вниз горячим опахалом из тончайших птичьих перьев.
Жар-птица… Юля оглянулась. Ее учитель был достаточно далеко, он размахнулся топором возле палатки, пытаясь расколоть березовый чурбан, но тот ускользнул, перекувырнувшись в воздухе. Больше на берегу не было никого. Юля расстегнула и сбросила лифчик, подумала и стянула трусики. Зажмурив глаза, она бросилась в воду, и упругая прохладная сущность овладела ею с головы до ног…
Арсеньев рубил. Он уже чуть было не ударил топором по колену, и тогда бы их путешествие закончилось немедленно… Сегодня утром, после трудного и мучительного разговора, они решили остаться на озере. Ошеломительным было то, что Юля сказала ему о себе. Хотела сказать еще ночью, но помешала карамора.
Юля призналась Арсеньеву в том, что у нее еще никогда не было мужчины. Это повергло его в шок. О Юле и обо всем ее поколении он думал совершенно иначе. Весь этот тяжелый разговор закончился нетривиальным решением: да, они останутся на озере, но он не будет «торопить события», до тех пор, пока она сама «не примет решение».
Арсеньев понял, что попался. Теперь главную партию в их дуэте играл уже не он, а она. Арсеньев с удивлением наблюдал, как Юля разделась догола, совсем его не стесняясь. Кажется, что после утреннего объяснения она вообще перестала воспринимать его как мужчину. И в конце их путешествия, которое обещало быть столь волнующим, просто пожмет ему руку и скажет:
– Огромное тебе, Иванвас, большое человеческое спасибо!
А Юля плыла… Казалось, она никогда прежде не чувствовала такого наслаждения, такой бодрости и силы! Она сжималась в упругий комок, касаясь пальцами губ, а коленями – живота, и вдруг распрямлялась, широко, до ломоты в суставах разводила руки и ноги, и ладони будто отлетали от нее прочь, и ступни хлопали под водой одна о другую, и косичка чертила намокшим бантом желтую окружность… Лягушка!
Юля довольно быстро достигла середины озера и нырнула в его глубину. Открыв под водой глаза, она хорошо видела в воде свои руки, с глубиной темнело, уши давило, Юля, привыкшая к морским курортам, умело продулась, усиленно загребла, но куда там… Стало почти темно, но дна она не достигла. Вылетела, блеснув на солнце, как летучая рыба, выскочив из воды почти до колен. Успокоилась, легла на спину, широко раскинув ноги и руки. В пресной воде такой аттракцион удался с трудом: приходилось слегка подгребать, чтобы удержаться на поверхности. Юля видела под тонким слоем воды все свое тело, красивое, сильное, все еще принадлежащее ей, но… Может быть, остались какие-то считанные часы до того момента, как это тело будет отдано мужчине, и станет уже будто и не совсем ее.
Юля представила себя парящей в воздухе, так, как будто бы в озере совсем не было воды. Где-то далеко внизу в голубой дымке таяла легендарная церковь, рядом стояла легендарная карета, полная золота… Вдруг откуда-то послышались голоса, смех… Юля встрепенулась, сжалась в пружинку, нырнула и вынырнула.
На берегу, рядом с Иванвасом виднелись какие-то люди, пестро одетые, с разноцветными рюкзаками на плечах…
Арсеньев недружелюбно приветствовал незваных гостей. Он стоял, окруженный какими-то людьми, мужчинами и женщинами, внезапно как будто выросшими из-под земли, и выглядел смешным, многозначительно похлопывая по ладони топором.
– Ну что ж! – сказал пожилой высокий человек профессорского вида. – Если наше место занято, то мы отправимся на другой берег. Там тоже есть родник, а нам совершенно все равно, где встать.
Профессорский вид ограничивался острой бородкой и седой неопрятной шевелюрой. Арсеньев был изрядно удивлен, когда незнакомец протянул ему руку и представился:
– Веденеев Петр Сергеевич, профессор, доктор исторических наук. Я руковожу экспедицией, членов которой вы видите перед собой.
Арсеньев пожал руку и назвал свое имя, присовокупив скромное звание: бывший аспирант Ленинградского университета, которому так и не удалось защитить кандидатскую.
Арсеньев едва удержался, чтобы не бросить несколько слов по-немецки и, как выяснилось позже, поступил весьма благоразумно. Сомнений не оставалось: перед ним была та самая экспедиция, на сайт которой он наткнулся в Интернете. Экспедиция, участие в которой предполагало безусловное незнание немецкого языка. И среди ее членов были немцы, по крайней мере – один: щуплый белобрысый юноша в розовой ветровке. Прислушавшись к разговору Арсеньева и профессора Веденеева, он вдруг подскочил к ним, протянул руку и представился:
– Питер Лямке, студент из Германии. Изучаю русскую историю, русский язык. На ловца и зверь бежит!
Судя по его выговору, изучал он довольно успешно, хоть и не совсем к месту употребил пословицу…
– Позвольте узнать, долго ли вы со своей спутницей, – профессор Веденеев оглянулся в сторону озера, где барахталась Юля, – собираетесь пробыть на этом берегу? Дело в том, что нам как раз может понадобиться квалифицированная помощь филолога.
– Мы ищем клад наполеоновских времен, – уточнил Лямке. Думаю, надо и впредь придерживаться этой версии, – добавил он по-немецки, повернувшись к профессору.
– Путаница у вас получается, герр Лямке! Клад ищем французский, говорим по-немецки, а филолог нужен русский, – по-немецки же ответил профессор и добавил, обратившись к Арсеньеву:
– Возможно, мы найдем некоторые старинные документы.
Странно, что они и представить себе не могли, что Арсеньев владеет немецким. Наша ученая братия, успешно текущая мозгами в англо-саксонский мир, обычно, знает только английский, и то – на уровне «читаю со словарем», то есть – почти никак.
Юля подплыла к мосткам, но вылезать не собиралась: она ж была совершенно голой. Ухватившись за деревянный поручень, она рассматривала издали незнакомых людей.
Двое, старый и молодой, разговаривали с Иванвасом, остальные – еще шесть человек – стояли поодаль, опустив свою поклажу на землю. Юля сразу поняла, что перед ней, скорее, какие-то исследователи, нежели туристы: среди обычных причиндалов угадывались приборы, баллоны и непонятные рамочные конструкции. Все ясно, подумала Юля. Приехали искать золотую карету.
Среди гостей она разглядела одного парня с резкой, бросающейся в глаза внешностью. Это был совершенно неприятный маленький человечек, встретив его на улице в сумерках, можно было просто испугаться: слишком большой нос, не нос даже, а шнобель, делающий его издали похожим на какую-то птицу, редкие волосы, маленькие круглые глаза, лысина…
– Олег, наш водолаз, – представил Арсеньеву этого человека руководитель экспедиции. – А вот Вася, наш повар, бывший корабельный кок.
